Непокорный - Дж. Б. Солсбери Страница 37

— О, эм… — Габриэлла сжимает мой бицепс. — Семейный проект, полностью. Разве это не круто?

— Очень круто, — говорю я и отпиваю немного своего вина.

Габриэлла ведет себя как идеальный ведомый, заполняя для меня все пробелы, но это значит, что она меня раскусила, а я этого допустить не могу. Девушка слишком проницательна, и это может означать для меня очень плохие вещи.

— Теперь, когда с этим покончено, — говорит Джордан, — как насчет того, чтобы сделать ставки на чемпионат по рыбной ловле?

— Ни за что. — Я качаю головой. — Ты содрала с меня сто пятьдесят баксов, когда мы в последний раз играли в эту видеоигру.

— Теперь у тебя есть шанс отыграться! — Джордан вскакивает и направляется к телевизору. — Габриэлла, ты ведь не боишься немного поиграть в видеоигры, правда?

— Никогда. — Габриэлла отпускает меня, чтобы присоединиться к Джордан. — Видеоигры — это в некотором роде мое хобби.

Час спустя Габриэлла пересчитывает сто восемьдесят семь долларов, которые выиграла у меня, Джордан и Алекса. Мой брат не мог перестать хмуро смотреть на Габриэллу, так как его никогда раньше так жестоко не переигрывали.

— А я-то думал, что знаю тебя. — Я засовываю бумажник обратно в карман после того, как отдаю свою выплату.

— Что я могу сказать? — Габриэлла засовывает деньги в сумочку. — Я — загадка.

— Где ты научилась так хорошо играть? — Даже Джордан, кажется, шокирована мастерством Габриэллы.

— Скажем так, что было время, когда я проводила большую часть своей жизни в комнате одна. — Она грустно улыбается. — Видеоигры были хорошим развлечением. — Теперь неловко ерзает, а затем смотрит на меня, как будто нуждается в спасении.

— Я должен отвезти тебя домой.

Выражение ее лица смягчается, и девушка кивает.

Я благодарю своего брата и Джордан за ужин, еще раз выражаю, насколько захватывающие новости о журнале, и прощаюсь.

В лифте Габриэлла настороженно наблюдает за мной.

Я не смотрю прямо на нее, опасаясь разоблачения. Поняла ли она? Догадалась ли?

Остаток пути до машины мы молчим.

— Могу отвезти тебя домой, — предлагаю, надеясь, что она согласится, чтобы я мог провести с ней немного больше времени.

— Я уже заказала такси до твоего дома, но спасибо. — Она несколько секунд смотрит в окно, затем на свои колени, прежде чем поднять взгляд на меня. — Я не знала, что ты не был счастлив в «Норт Индастриз».

— А кто-нибудь вообще любит свою работу?

— Некоторые, да.

— Я в этом сомневаюсь.

Несколько безмолвных секунд тянутся между нами и наполняют машину напряжением.

— Они не знают, — тихо говорит она. — Так ведь?

Я шмыгаю носом, крепче сжимаю руль и смотрю вперед.

— Не знают что? — Я знаю, о чем она. Просто надеюсь, что ошибаюсь.

— Что у тебя дислексия.

Иисус. Приливная волна жара проносится от макушки моей головы вниз.

— С чего ты взяла?

Должно быть, она чувствует мой дискомфорт, потому что переводит взгляд на дорогу, предоставляя мне уединение.

— За все время, что мы вместе обедали, я ни разу не видела, чтобы ты даже смотрел в меню. Не видела у тебя ни книги, ни газет, ни даже журналов.

Я сжимаю челюсти.

— На художественной выставке ты отказался что-либо писать. И то, что твой брат сказал о файлах и чтении.

Блядь.

— Затем, с письмом, все встало на свои места. Я не могла собирать кусочки воедино до сегодняшнего вечера.

Сначала Коулман, а теперь Габриэлла? Мышцы моего живота напрягаются.

— И теперь ты меня раскусила, да?

Она резко поворачивает голову ко мне.

— Нет, я не говорила, что…

— Думаешь, я глупый, да?

— Вовсе нет!

— Я тебе не верю. — Мы подъезжаем к моему жилому комплексу, и, слава Богу за это. Вместо того чтобы заехать в подземный гараж, я останавливаюсь перед зданием. — Я выпущу тебя здесь.

— Почему? Куда ты едешь?

— Туда.

— Я пойду с тобой.

Поворачиваюсь к ней. Боль в ее глазах уступает жалости, которую я вижу, когда девушка смотрит на меня.

— Ты не приглашена. — Мои слова наносят прямой удар. — У меня есть планы. Еще один удар. — Кое с кем другим.

Она ломается.

Игра окончена.

Выражение ее лица становится пустым. Девушка расправляет плечи.

— Хорошо. — Она открывает дверь и вылезает из машины. — Спокойной ночи, Кингстон.

— Увидимся. — Я выжимаю газ в тот момент, когда закрывается дверь, и не оглядываюсь.

ГЛАВА 19

Габриэлла

Прошла неделя с тех пор, как я сморозила глупость, сказав это Кингстону, и как между нами нет никакой связи. Вначале чувствовала, что он должен извиниться передо мной за то, что так взорвался, но с каждым днем все больше понимаю, что, возможно, именно мне нужно загладить свою вину. В конце концов, разве упоминание о его недостатке чем-то отличается от того, когда кто-то спрашивает меня о моем шраме?

Мне следовало быть более чуткой. Дать ему возможность рассказать мне самому. И, в самом деле, почему он вообще должен мне об этом говорить? Кингстон мне ничего не должен. Я не его любовница. Всего лишь его друг — если можно еще меня так называть после того, как я себя вела.

— Хотите кусочков льда, мистер Левайн? — Беднягу зарегистрировали несколько дней назад, и его состояние быстро ухудшалось.

Я кладу несколько кусочков льда между его приоткрытыми губами и придвигаю стул рядом с ним.

— Как насчет музыки? — Я включаю воспроизведение на проигрывателе компакт-дисков у его кровати, который установили его родственники. И жду какой-нибудь реакции на то, что музыка вызывает у него дискомфорт, но тот никак не реагирует и выглядит умиротворенным. — Могу ли я получить какой-нибудь совет, мистер Левайн? Как лучше всего извиниться перед тем, кого я обидела?

Мужчина не отвечает, и я знала, что он не ответит.

— Должна ли я отправить сообщение? Таким образом, у него будет время прочитать его и подумать, прежде чем ответить. Или лучше извиниться лично, чтобы я могла увидеть его реакцию? — Прикусываю нижнюю губу, обдумывая это. — Вы, наверное, думаете, что я должна сделать это лично. Извиняться в сообщении это неправильно. Нет, я не могу ему позвонить. На самом деле люди больше не звонят друг другу. Это жутко. — Тереблю край своего халата. — Может быть, мне стоит попросить его встретиться со мной где-нибудь? Я могла бы угостить его обедом или сделать какой-нибудь грандиозный жест. И тогда ему придется простить меня. —