The Мечты. Бес и ребро (СИ) - Светлая Марина Страница 38

- За полгода отдам.

- Ясно, - усмехнулся Андрей Никитич, - значит, дело принципа. Ну ладно. Но если что – скажи, денег подкину.

- Ты же прекрасно знаешь, что больше месячного денежного довольствия не возьму! – отрезала мелкая.

- Ну-ну, - многозначительно выдал отец.

Впрочем, примерно представляя себе Юлькин упертый характер, он вряд ли мог усомниться в серьезности ее намерений. Однако, если аргументированно обосновать целесообразность увеличения ежемесячной суммы, падающей на карту дочери, – ну там инфляцией, изменением прожиточного минимума и стоимостью потребительской корзины, которая день ото дня не дешевеет – то шансы подбросить ей побольше у него таки имелись. Главное задаться целью.

- Ты сразу на вокзал? – спросила Юлька, которая разве что не подпрыгивала на месте, виляя хвостиком. – Давай прокачу, а?

- Бэ! – получила она в ответ. – Завтракала?

- Не-а! Но мы можем позавтракать вместе в кафе напротив Центрального, если у тебя есть время до поезда.

- План одобряю, - хмыкнул Малич-старший и, подхватив одной рукой сумку, а другой – дочку, поволок своей незамысловатый скарб в сторону очередного транспортного средства по дороге домой.

Пока завтракали в популярной столичной кафешке, в которой витал некоторый дух «столовой», но кухня славилась исключительно как «домашняя», Юлька с видом великомученика выслушивала отцовское неодобрение за свои лихачества на дороге. Юльке вообще было свойственно сперва натворить, а потом мучиться.

«Я пойду на курсы экстремального вождения! – торжественно обещала она и тут же добавляла: - Ты ж права не отберешь, не уполномочен!»

«Я тебя домой увезу! И Женьке под надзор сдам!» - не менее торжественно постановлял отец.

«Не получится, мне долги отрабатывать!»

«Ох, испугался!»

«Я всего лишь хотела показать тебе возможности своей детки!» - а то, что «детка» ей в бабки годилась – к делу отношения не имело.

«Ты мне еще про движок от Мессера расскажи, - вконец развеселился Андрей Никитич. Но, напустив на себя строгий вид, в заключение выдал: - Хватит мне зубы заговаривать. Ешь! А то на собственную тень уже похожа. И не думай, что я не заметил!»

И Юлька честно и благородно ела, прекрасно помня, что у папы пунктик на их с Жекой правильном питании. Да и, честно говоря, готовили правда вкусно, а она правда иногда забывала поесть в извечной беготне из универа на работу, да с работы в универ. Потому что целеустремленная. И потому что, в отличие от некоторых, не сидит на папиной шее. К счастью, об этом Малич пока еще не догадывался. Пока ему хватало наблюдать, как его ребенок лопает вареники с вишней и запивает вишневым же киселем.

Потом еще был чай из больших кружек в красный горох и пироги.

А завершало эту сладкую феерию потребованное Юлькой мороженое, которое в нее уже с трудом влезало.

За их веселой перебранкой шустро бежало время, не оставив Маличу ни шанса задремать прямо здесь после малосонной ночи и последующего перелета. Час отъезда все близился. И из кафе они выбирались, спохватившись, что эдак недолго пропустить поезд.

Напоследок Юлька сунула отцу здоровенную коробку с роботом-штурмовиком из «Звездных войн» и радостно объявила:

- Это самой мелкой! 

Повертев упаковку, папа хрюкнул, но все же выдал:

- Это на будущее или с учетом, что сама будешь играть?

- Я думаю, играть в это будет даже Роман. Он же как раз из поколения старой трилогии!

- Подлизываешься?

- Есть немного. Женьку за меня поцелуешь?

Андрей Никитич внимательно воззрился на младшую дочь и, помолчав, выдал:

- Приезжать домой совсем не входит в твои намерения?

- Пока нет. Потом, позже. Па, не обижайся, а! У меня правда причины есть.

- Ну… О причинах – Женьке рассказывай, если захочешь. Я не стану давить. Но… - Малич-старший сунул подмышку коробку с роботом и внимательно воззрился на дочь. – Ты уж… Дома – всегда лучше.

- Дома – лучше всего, - подтвердила Юлька. – Я потом обязательно. Может, даже осенью.

О том, что осенью Богдан Моджеевский улетит в Великобританию, Юлия Малич знала очень хорошо. И сама не понимала, радуется этой мысли или нет. В сущности, хоть в Солнечногорске он, хоть в Лондоне – для нее одинаково недосягаем, и об этом лучше не задумываться. Лучше думать о том, что за Таврию ей еще отдавать долг. Да и этого робота она купила в рассрочку, которую надо погасить в течение года. Но все эти проблемы Юлька будет решать самостоятельно. И обязательно решит!

- Опоздаешь, - наконец пробормотала она и подалась к отцу, чтобы крепко его обнять. А в итоге еще и хлюпнула носом.

- Не разводи сырость, - весело обнял ее в ответ отец, а через полчаса благополучно дрых на своей законной полке под перестук колес. Впрочем, перед этим он предусмотрительно успел включить на зарядку телефон.

И лишь одного не учел Андрей Никитич. На перроне родного Солнечногорска его поджидала шумная компания Моджеевских (без учета Жени, которая по-прежнему оставалась Малич). Роман одной рукой энергично сотрясал ладонь тестя, в то время как другой прижимал к себе ярко-розовый пакован под названием «дочка», Женя весело сообщала о том, что соскучилась, а юная Елизавета радостно ревела, перекрывая вокзальный галдеж.

В общем, позвонить Стеше ему снова не дали. Олигарх Моджеевский традиционно решил по-своему:

- Этих женщин оставляю на вас, Андрей Никитич, а мне срочно надо в столицу. Уже машина ждет. Вы оттуда, я – туда. Вернусь завтра.

- Деловой! – хохотнул Малич. – Сбагрил мне девок, значит, да?

- Ну не оставлять же хозяйство без глазу! – возмутился Роман.

Где ему было знать, что в это самое время без глазу болталось другое хозяйство, совершенно неподконтрольное Андрею Никитичу. И, может быть, даже ждало… Говорила же, что скучает!

- Это ты сейчас выражаешь недоверие? – вставила свои пять копеек Женя, обернувшись к Роману.

- Это я сейчас волнуюсь. Я первый раз уезжаю, а ты одна останешься?

- Можешь ехать спокойно, - заявил Андрей Никитич, - мы справимся.

На том и порешили. Розовый пакован был вручен деду, его сумка подоспевшему водителю, а Роман отправлен восвояси. В смысле – в столицу. Потом они долго разбирались с чего начать – с прогулки или поездки домой. И после долгих обсуждений решили все же отправиться на набережную. Слишком уж погода располагала. Набежавшие облака не давали солнцу палить природу в полную силу, а небольшой бриз позволял дышать воздухом, а не раскаленным жаром.

Женя болтала без умолку, хотя обычно это совсем не было ей свойственно. Но тут очевидно – соскучилась же. Проживя всю жизнь бок о бок с человеком, невозможно не скучать в его отсутствие, даже поселившись через дорогу. Это Андрей понимал очень хорошо, потому что и сам нет-нет, да и скучал. А уж его отпуск – вполне себе повод соскучиться еще сильнее.

Только он впервые за последние полтора десятка лет сознавал, что скучал не только по дочкам. Сейчас в нем рождалась и крепла уверенность, что в его мыслях и душе поселилась еще и странная экзотическая пичуга яркого фиалкового цвета. И выбираться ни из мыслей, ни из души, кажется, не собирается. Она же заставляла поторапливать время, лишь бы только скорее увидеть ее воочию, а не воскрешать в памяти те часы, которые они провели вместе. Ей-богу, их было слишком мало для его слишком большого возраста, чтобы насытиться ими впрок.

Он толкал вперед по плиткам набережной коляску, оставленную шофером в обмен на его вещи. Лизавета Романовна тихо дремала в ней, иногда подергивая махонькой лапкой – Андрей уже и позабыл, какими крохотными бывают новорожденные дети. Дочь рассказывала о своем житье-бытье с Романом, которое, видимо, ей нравилось, даже несмотря на ночные концерты ныне кроткой еще одной наследницы Моджеевского престола. А Малич все яснее сознавал, что у нее теперь и правда появилось что-то свое. Ее собственное. Семья.

Над морем же и над их головами носились чокнутые чайки, галдя и оживляя этот спокойный вечер. Потом они свернули на один из немногочисленных проспектов, чтобы дальше уже двигать в сторону дома. Солнце постепенно садилось, а здесь, среди домов и деревьев, и вовсе было так много тени, что сумерки казались все ближе. К «Золотому берегу» Маличи вышли, когда и правда смеркалось.