По лезвию судьбы - Алина Савельева Страница 38

С первого шага на пирсе я поняла, что этот город забирает мою душу, овладевает сердцем и покоряет музыкой, звучавшей отовсюду. Никогда раньше меня настолько не переполняли чувства радости, восторга и романтики.

В моей жизни не было таких экскурсий, и сравнивать не с чем. Но этот город сам был одним большим историческим памятником, и мой гид, видимо, пробудив в себе итальянские корни, рассказывал обо всем, что встречалось на пути, неустанно жестикулируя. Но почему-то не об истории города, а больше о современном укладе и ныне живущих здесь людях. Затащил меня к своему знакомому в самую старую сувенирную лавку, сверкающую сказочно яркими витринами, заставив выбрать себе что-то на память. Венецианскую шкатулку я покупать отказалась, они все были баснословно дорогими. Выбрала маленькую подвеску из муранского стекла в форме сердца. Наверное, взамен своего, которое останется здесь навсегда, в этом уикенде, в этой стране и у этого мужчины.

— А покажи мне тут все самое удивительное и прекрасное, пожалуйста.

— Я что, в шапке-невидимке? — деланно удивился Макс.

— Нет. В короне зазнайки. Ты хоть кого-нибудь любишь больше себя, мистер Сверх-совершенство?

— Ты за мороженым, я найду гондольера. Встречаемся в центре того мостика, — Максим дал мне наличные и удалился искать свободную лодку. Даже не сказал, какое ему купить. Пришлось взять и ванильное, и шоколадное, надеясь, что он выберет первое. Хоть я и любому рада, но шоколад — это моя ужасная слабость. С трудом удержалась от соблазна надкусить, чтобы «пометить» свое. Но Максиму хитро протянула ванильное.

— Лодка будет только через пару часов, много туристов, — сообщил Макс, кажется, не расстроился из-за вкуса, но меня все-таки замучила совесть, и я, быстренько облизав губы, чтобы не выглядеть чумазой, спросила:

— А какое мороженое ты больше любишь?

— Смешанное, — выдохнул Макс мне в губы и по-медвежайцевому смешал вкусы поцелуем.

— И мне. Понравилось смешанное, — с самым честным видом вру я и, откусив свое, жду Макса, но он вместо поцелуя протягивает мне мороженое и, дождавшись, когда я его тоже откушу, тыкнул мне им в нос. Капец Медвежайцу. Если догоню.

Но едва я забежала вслед за ним в лабиринт узких улочек, оказалась схвачена и обезоружена. Крепкими объятиями и страстным поцелуем.

— Катюш, — позвал меня Макс, порадовав вновь появившимся живым блеском глаз, заметным даже из-под полуопущенных длинных ресниц, — на площади Сан-Марко есть место под астрономическими часами, где встречаются…

— Мы пойдем туда? — нетерпеливо перебила я Макса, на месте же лучше рассказать и показать сразу?

— Уже почти пришли, тут все рядом. Сейчас пойдем… — пообещал Максим, прижимая меня к прохладной стене, и, кажется, что и в его, и в моем состоянии ходить уже затруднительно.

Прямо над головой зазвучала песня а капелла на итальянском, и мы, задрав головы, увидели грузного мужчину, выводившего арию Ромео из оперы «Ромео и Джульетта».

Сорвав наши аплодисменты, мужчина откланялся и ушел, а мы, рассмеявшись, пошли дальше. И Макс опять приступил к рассказам о людях Венеции.

— По этим улочкам бродили великие художники, некоторые жили тут. Но я не помню их имен.

— Валерке бы понравилось. Скоро дойдем до площади?

Не услышав ответа, я остановилась и, оглянувшись, увидела, что Макс стоит как вкопанный и не идет за мной. Пришлось возвращаться к нему. Он побледнел и опять погасил в глазах жизнь, которая кипела в них пару минут назад.

— Максим? Тебе плохо?

— Все в порядке. Площадь там, — тихо ответил Максим, указав узкий проход.

— Я передумала, покатай меня на гондоле.

— Пойдем, — так же спокойно и безразлично ответил Макс.

Максим перестал мне рассказывать о Венеции. Нехотя отвечал на мои вопросы. И мне оставалось только самой любоваться на эти архитектурные шедевры в застывшей стеклом водой в каналах. Гондольер напевал что-то мелодичное и аутентично-итальянское. А до меня дошло, что Макс подумал, что я хочу привезти сюда Леру за его счет.

— Знаешь, когда мне было тяжело, я только Валерке могла рассказать об этом. Ну, вообще обо всем. Она самый близкий для меня человек. Но я не имела в виду, что ты должен ее сюда привезти. Просто она художница. И очень любит ваших художников эпохи Возрождения. Но она и сама сюда может приехать теперь.

Я совсем запуталась в словах и не знала, как ему объяснить, что я не глупая и понимаю, что все это для него просто развлечение. Рядом с ним все девушки должны быть идеальными, как он сам описывал. Я неформат. Или, как он говорит, зашквар. И, конечно, ни на что ему не намекаю и ни о чем не прошу.

— Это Мост Вздохов, — показав мне на красивый переход между двумя зданиями, сказал Макс, — иди сюда..

Зачем он мне показал этот мост? Разглядеть я его все равно не успела. Утонув в неземном поцелуе. Который прекратился только, когда гондольер попросил нас сойти. А это было уже очень далеко от Моста Вздохов.

Закат на набережной стал самым запоминающимся моментом за день. Максим пригласил меня в ресторан с террасой на втором этаже, прямо под открытым небом. И не позволил мне сесть на диванчик напротив, укутав меня мягким пледом и своими руками, сидел рядом. Это, наверное, самое красивое время суток в Венеции. Нет, уже не вычеркнуть из памяти впечатления о первой в моей жизни поездке. О волшебном городе с величественными соборами и крылатыми львами, Гранд-каналом и узкими улочками с тайными местами и мистическими историями. Заполоненные туристами центральные улицы и пустые улочки, где нет туристических маршрутов, с обычной, размеренной жизнью местных итальянцев. Страстные объятья и обжигающие поцелуи. Нежные взгляды и смешанное мороженое. Мое любимое, кстати.

Время, остановись!

29. Максим

Рассвет только начал, зевая, расправлять свои лиловые крылья. Медленно пробуждая город и чирикающих засранцев в саду. Пора на пробежку. Режим, мать его! Моя пигалица спала, прижавшись ко мне. Но даже раздражающая меня пижама, из-за которой я и проснулся, почувствовав грубую в катышках ткань, не заставила меня отодвинуться. Интересно, кто ей приснился? Узнай мои друзья, что я верю в эти приметы и знаки судьбы,