Его слабость (СИ) - Анина Татьяна Страница 39

В городе было дел по горло. Лёша медленно возвращался к работе фитнесс-тренера. Клиенты его ждали и уже получили рекламные брошюрки о том, что после Нового года можно будет посетить оздоровительный комплекс далеко за городом в тайге.

Мы с мужем не расставались. Пару недель после воссоединения и мало разговаривали. Почти всё время занимались любовью даже в неположенных местах. Не могли насытиться. А потом мой врач при Лёше сказала, что нужно поумерить сексуальные аппетиты, потому что матка в тонусе на таких ранних сроках – это плохой признак.

Девочка наша росла и развивалась хорошо. Мы уже называли её Мариной и купили для неё немного вещей. Нам нравилось смотреть на детские причиндалы и мечтать. Я мечтала, как буду прикладывать своё дитя к груди и целовать маленькое личико. А Лёшка купил переноску и заявил, что на пробежку будет ходить с дочерью. Не думаю, что это будет удобно, но сбивать его с нужного направления не стала.

На выходные мы ездили в нашу деревню. Чтобы отдохнуть, посмотреть, как строят наш дом. Лёшке было в удовольствие самостоятельно отделывать комнаты. Он погружался в ремонт и осваивал навыки электрика. Я уже присмотрела себе курсы для диетологов, испробовала лечебный массаж на муже. Он заявил, что это было круто, но мужиков я мять не буду, потому что возбуждает.

Для поездки за город, мы собирали сумки. В доме у нас уже было много своих вещей. Обычно мы брали с собой килограммы еды. Когда Васин не сидел на диете, он питался отлично. Ел много и дорогие продукты. Так что три вида сыра, свежие овощи и хлеб на закваске собственного изготовления, мы брали с собой с запасом.

В этот раз он сел за руль, и мы покатили до нашего посёлка.

Я собиралась продавать мамину квартиру. Прежде, чем отдать ключи риелторам, нужно было вывести дорогие сердцу вещи. В основном фотографии, мамины сувениры и письма. А так же коробочку с моими вещами, которые хранили память о юности.

Вместе с Лёшей, мы забрала вещи и погрузили в машину. Мы отъехали от моего двора в посёлке, но не выехали в сторону трассы, а завернули ближе к школе.

Почти рядом со школьной оградой стоял старый угловой дом из белого кирпича.

Уже было холодно и мрачно. Осень была поздней. В это время у многих психически нездоровых людей обостряются болезни. И у моего мужа тоже. Поэтому он в спортивном костюме и кроссовках. Мы договорились, что я его высажу на дороге, и до деревни он побежит пятьдесят километров своими ногами.

Так надо.

Ему жизненно необходим бег.

Мы вошли в подъезд, где пахло канализацией и специями. Медленно поднялись на третий этаж.

Однажды мне приходилось заглядывать в этот подъезд и звонить в эту дверь. Тогда мы пришли к Маргарите Петровне вчетвером. Обдолбанные Шишков и Трэш с трудом справились с опьянением и не рассмеялись. А я с Катькой Тугариной приносила глубокие извинения перед нашей классной руководительницей за карикатуру. Тогда мы ещё не знали, что нарисовала оргию с участием Марго поехавшая Анечка Белая Плесень. Наш подвиг казался серьёзным, мы были очень взрослыми. Кто бы из нас тогда знал, что Катька станет любимой женой Трэша, Шиша бандитом и женится на Белой Плесени, а я… Я выйду замуж за Васина, самого странного парня нашей школы.

Маргарита Петровна долго не открывала дверь. Мы с Лёшей переживали, держались за руки. У меня букет цветов, Лёшка держал торт с натуральными сливками.

Мы не просто так приехали, навестить свою учительницу, мы очень хотели с ней поговорить.

Она открыла дверь. Такая сухонькая, такая старенькая. В очки свои щурилась и улыбалась по-доброму.

– Сонечка, Лёшенька, – обрадовалась старушка. – Проходите, мои хорошие.

Она впустила нас к себе в квартиру.

Вся жизнь отдана ученикам. Ни родных, ни близких. Умирающий учительский состав и неблагодарные ученики, которые не навещают её. За всю жизнь, Марго не накопила никаких богатств. В прихожей стояло трюмо такое старое, что невольно вспомнились заброшенный деревни, по которым мы с Лёшей гуляли летом. Всё такое жалкое, затасканное, даже пальто на вешалке, которое она носила ещё когда преподавала нам русский язык и литературу.

– Сонечка, а ты в положении? – удивилась Марго.

– Да, мы расписались и ждём ребёнка, – ответил за меня Лёша.

Лёшу Марго всегда любила. Она понимала, как он старался, как упорно исправлял плохие оценки и был настроен на учёбу. Лёшке Марго доверяла читать стихи на праздниках и торжественных линейках. Замечательный педагог знала, что он скромник и не любит говорить громко. Но воспитывала его разносторонне.

Старушка Марго целовала нас. Приняла цветы и тортик, пригласила на кухню. Там было вполне мило. Уют придавали салфетки и шторы. Учительница давно уже не преподавала, поэтому занимала себя, чем могла.

Я заметила, что она ходит в валенках и на толстый халат накинута телогрейка. Ткнула Лёшку в бок, указывая в каком жалком положении остался заслуженный педагог. В посёлке проблемы с отоплением, и наша Марго замерзала.

– Рассказывайте, мои дорогие, – улыбалась старушка, рассаживая нас за стол. – Как вы живёте?

– Хорошо, – сказала я. – Деревню восстанавливаем.

– Мою. Но не саму деревню, строим турбазу оздоровительную, – прокашлялся Лёшка.

Под столом мы взяли друг друга за руки.

– Как же хорошо! А мне пришлось дом продать, – тяжко вздохнула Марго, встряхивая последнюю заварку из железной коробки для чая. – Болела немного, на лекарства нужно было.

Почему я почувствовала себя виноватой перед ней? Ей на лекарства не хватало, а я жиру бесилась в это время.

– Да и какой дом, детки, когда старость пришла и не отпускает.

Лёшка взялся резать торт и отрезал нам с Маришкой такой кусочище, что я наморщилась.

Кормит меня. А я паникую по каждому прибавленному килограмму. Понимаю, что во время беременности положено прибавлять вес, а сама… Сама психически не здорова. Права Варька, любому человеку можно поставить диагноз.

– В деревню переедите? – она села за стол рядом с нами, установив старый чайник со свистком на подставку. – Сейчас молодёжь бежит в города.

– У нас необычная будет деревня, – начал Лёша. – И дом большой. А стоит дом рядом с нашим старым, там сад и огород неплохой.

– Ещё лошади будут и церковь, – прибавила я.

Мы с мужем сильно стеснялись. Не знали, как начать.

– Маргарита Петровна, – решилась я. – Ни у меня, ни у Лёши не осталось родственников. Мы без старшего поколения остались совсем. И мы знаем, что вы… У вас тоже никого нет.

– Сейчас полно одиноких людей, – поддержал меня Лёша. Ему ли не знать, что такое одиночество. – И мы бы не хотели вас оставлять.

Марго замерла, вытянула лицо. Даже не знала, как реагировать.

– Марго, мы хотим, чтобы вы поехали с нами. Сегодня съездим, посмотрим дом, – я взяла её за руку. Мёрзла старушка. – Там для вас комната уже оборудована. Там тепло, есть печи, отопление и тёплые полы. Спутниковое телевидение, и в город мы будем часто ездить, так что осмотр у врача в доступе.

– Мы не претендуем на эту квартиру, – взял её за другую руку Лёша. – Если вам есть, кому её оставить, ради Бога. Просто… — Мы переглянулись, и он продолжил. – Мы как подумали, что хотим вас забрать к себе в семью, не можем успокоиться. Нам кажется, это очень важное и нужное решение. И уже иначе мы думать не сможем. Маргарита Петровна, переезжайте жить к нам.

– У нас будет ребёнок, – кивнула я. – Но комната у вас тихая и выход в сад отдельный. И хорошо бы чтобы у нашей дочери была бабушка, а у вас внучка.

Она заплакала. Так и не смогла нам ничего сказать. Сидела, несчастная и лила слёзы.

– Мы понимаем, что очень сложно менять свою жизнь, – говорил Лёша. – Но, если к лучшему, то это не сложно. Вам уход нужен, общество. И нам тоже. Вы же знаете, что я более. Но теперь иду на поправку, потому что у меня жена и ребёнок. Если бы вы были с нами...

– Мы вас любим, Маргарита Петровна, – влезла я. – И очень хотим, чтобы вы были с нами рядом. Давайте, Марго, пожалуйста. На эти выходные, поедем с нами в деревню. Посмотрите, как мы там обустраиваемся. А потом переедем.