Артем Литвинов - Пылающая комната Страница 4

Когда Генри привез меня в первый раз смотреть дом, я сразу же понял, что причиной его покупки является его удаленность от всех мест возможного скопления живых людей. Порою мне кажется, что, составляя своим клиентам гороскопы, прогнозы, проводя спиритические сеансы, Генри ненавидит людей настолько сильно, что с удовольствием избавился бы ото всех контактов, если бы не деньги. Его мучает алчность. Гонорары его растут, а он требует все больше и больше. Приходится сидеть по ночам, чтобы все выглядело весомо, копировать схемы под стекло, в основном, все это он поручает мне.

Мы завтракали в «Изиде» перед тем как поехать к супругам Эдвардс. Он молчал, делая вид, что не слышит некоторых моих вопросов, когда же я наконец спросил, что я должен буду делать на сеансе, он жевал еще две минуты, а затем сказал мне:

— То же что обычно, ассистировать мне, мой дорогой племянник.

Мне захотелось возразить ему, что со стороны мое ассистирование выглядит глупо, но промолчал.

— Где ты был вчера? — спросил он меня с явной насмешкой в голосе, — Покупал очередные «Мартирологи» у Барнса?

— Нет, — ответил я. — Я был в парке.

— Разве я не говорил тебе, чтобы ты не бродил по городу, — его тон был сдержанным, но я возблагодарил Бога, за то, что мы были в «Изиде», а не дома.

— Хэлен сказала, что ты ушел около трех, — продолжал он, — ты меня постоянно выводишь из себя, Тэн, смотри, а то ведь тебе и вправду придется идти искать работу без документов и крыши над головой.

Его угрозы повторялись с периодичностью раз в три дня, и я уже привык ним настолько, что единственное, что меня удручало — это невозможность позволить себе то, о чем он говорил.

Сегодня я не постеснялся и спросил у Хэлен, с какой целью она регулярно стучит на меня Генри. Она в это время усердно пылесосила ковер в гостиной, и, подняв на меня изумленное лицо, задала встречный вопрос — с чего я это взял.

— Мне сказал Генри, — пояснил я, наблюдая, что произойдет с ее лицом, когда она это услышит. Она улыбнулась как ни в чем ни бывало.

— Какая чепуха, — воскликнула она, — мы даже не разговариваем с господином Шеффилдом.

— Да ну, — протянул я с любопытством, — скажите Хэлен, он вам нравиться?

Девица снова улыбнулась и посмотрела на меня широко раскрытыми полными невинного испуга глазами.

— Конечно, нет, — нашлась она немедленно, — он же старый.

— Да нет, — возразил я, — для вас он как раз с удовольствием вернется к молодости.

Я знал, что она передаст этот разговор Генри. Я сделал это нарочно. Мне хотелось узнать, что он станет делать и вообще подаст ли вид, что он это знает. Вечером он позвал меня выпить с ним бутылку «Бордо» — подарок клиента.

— Как дела, — спросил он меня беззаботно, — ты приготовил схему MC для господина Прайда?

Он сел в кресло и протянул мне бокал.

— Я сделал, — ответил я на своем родном языке.

— Сделай милость, прими мои правила игры, — отозвался он без всякого раздражения в голосе. И тут я задумался над тем, что сказала Хэлен о его возрасте.

На самом деле Генри не только не стар, он выглядит моложе, чем есть на самом деле. Ему не более тридцати восьми, хотя точный его возраст мне неизвестен. У него вид солидного господина с приличным доходом, а если учесть еще, что он всегда прекрасно одет и подъезжает на хорошей машине к дому своих заказчиков, то я попросту не пойму, к чему было так подло врать мне в глаза. Я невольно улыбнулся своим собственным размышлениям.

— Ты хочешь поехать со мной на два дня в горы? — услышал я вопрос Генри, — нас приглашают к мадам Лорен в субботу.

— Нет, — тут же ответил я, — ни за что, я не поеду слушать бред, который она привыкла нести безостановочно, и смотреть, как ты льстишь ей.

Генри встал с кресла и подошел к камину. Он встал ко мне спиной, такова была его обычная манера, когда между нами разгоралась очередная ссора.

— Хэлен сегодня сказала мне о твоих замечаниях в мой адрес, — произнес он, не поворачиваясь, — ты действительно считаешь, что я способен приставить к тебе прислугу, чтобы она следила за тобой? Еще раз повторяю, этого не было и не будет.

— Тогда почему ты не хочешь дать мне документы, которые ты сделал в Швейцарии? — спросил я, искренне надеясь услышать его ответ на мой вечный вопрос.

— Тебе совершенно не нужны документы, а если учесть твое прошлое, то для тебя просто опасно иметь документы на руках, — сказал он и возвратился в кресло, уже видимо овладев собою.

— А если я когда-нибудь не вернусь, как это было однажды, до нашей встречи, — спросил я пристально глядя ему в глаза.

— Ты не сделаешь этого, — ответил он с уверенностью оскорблявшей меня всегда больше всего, — тебе некуда идти от меня, своего учителя, своего избавителя, своего родственника, наконец, — он с удовлетворением поставил бокал на стол.

Наверное, он был прав, мне некуда было идти.

Генри уехал. Напоследок он сказал мне, чтобы я ни о чем не беспокоился, потому что у Хелен есть ключи от всех комнат, кроме его маленькой комнаты, где он принимает «избранных» клиентов. В этой комнате я был дважды. Не могу сказать, что она показалась мне приятным местом. Там вообще не было окон. В связи с этой ее особенностью я вдруг вспомнил тюремные коридоры. Стены комнаты были обиты голубым шелком. Такой она была, когда он купил дом, и ничего переделывать он не захотел. Свет, обычный электрический свет, он никогда там не включает, горят только свечи, обычно в большом количестве, отчего находится там долго практически невозможно — становится трудно дышать. Посередине стоит круглый стол, его Генри купил уже после переезда на аукционе вместе с тремя стульями. Я знаю, что иногда Генри остается там ночью, я неоднократно слышал, как он выходил из комнаты и спускался по лестнице к себе. Однажды я спросил его, почему он не пригласит мастера и не закажет роспись на шелке, с изображением соответствующих атрибутов мистических и астрологических, это бы производило более сильное впечатление на клиентов, но он категорически отказался.

Когда-нибудь он обнаружит мой дневник. Я не боюсь этого, но я знаю, что после этого он меня всерьез возненавидит. Мне запрещается приводить кого-либо в дом, но у меня нет друзей, да и откуда им взяться, если я ни с кем не встречаюсь. Когда мы жили на Р*** в центре города, я познакомился с продавцом одного из книжных магазинов. Молодым человеком, весьма воспитанным и неглупым, он давал мне книги на время, поскольку покупать их я не мог из-за отсутствия денег, а пользоваться библиотекой без документов невозможно. Вместо благодарности, когда он узнал, что я неплохо рисую, он попросил меня написать портрет его девушки. Кажется, ее звали Ада. Я согласился и попросил его купить все необходимое мне для работы и отвезти туда, где ей будет удобно мне позировать. Он так и сделал, и мы на следующей неделе поехали к нему домой. Ада была очень хороша, не той современной бессмысленной красотой, а какой-то древней, ветхозаветной, хотя сама она, кажется, страшно стеснялась нас обоих. На третий раз они устроили в честь меня маленький обед, мы засиделись допоздна и я не вернулся к Генри. Я приехал только вечером на следующий день. Это не нравилось Генри, он вообще был против того, чтобы я куда-либо уходил и с кем-либо встречался, объясняя это тем, что я подвергаю себя опасности расхаживая по городу без документов. Но документы мне не отдал. Вот тогда-то я подумал, что, возможно, он и вовсе их не стал делать. Но мы слишком много переезжали с места на место, чтобы можно было обойтись без них.