Руки прочь, профессор - Джина Шэй Страница 41

Так почему бы не придать этому их нудному разговору градус бесстыжей пикантности? Зря, что ли, он меня именно под стол запихнул?

18. Мое безумие

– У тебя все в порядке? – Егор вглядывается в мое лицо пытливо, а я – мысленно перебираю самые лютые из известных мне матюгов.

Что творит эта маленькая дрянь?

Когда она коснулась моего бедра там, под столом, когда переложила мягкую свою ладошку в самую горячую зону – тогда уже у меня в глазах мир начал подергиваться дымкой. А сейчас…

– Кажется, у меня свело ногу, – хрипло выдыхаю, ныряя ладонью под столешницу – якобы для того, чтобы растереть пораженную судорогой мышцу, а сам ловлю тонкие пальцы, предостерегающе их стискиваю и сбрасываю с паховой зоны.

Пекло за моей спиной разочарованно выдыхает. Ненадолго впрочем, потому что я же не могу изображать перед Васнецовым судорогу слишком долго. Он ведь и скорую может захотеть вызвать.

– Тебе помочь? – Егор приподнимает бровь.

– Нет! – я отвечаю резче, чем должно бы, а все потому что снова чувствую, как наглые пальцы кое-кого касаются ширинки на моих брюках. До этого расстегнула на треть. Сейчас спокойно продолжает свое грязное дело.

Безмозглая девчонка. И ведь не вытащишь её из-под стола за волосы, куда уж больше компромата. Тем более самого основного моего союзника я терять не хочу. А Васнецов ведь просил меня не делать ничего, что могло бы закончиться скандалом.

– Извини, – проговариваю я для Егора, – все на самом деле нормально. Я лучше еще посижу.

Тем более, что вставать из-за стола с расстегнутыми штанами будет стремно.

Господи, да что творит эта паршивка? Уже и за резинку боксеров взялась и вниз потянула.

– Значит, с Ивановой – не будет конфликтов? Сможете тихо провести эту сессию?

– Сложно сказать, – произношу, а сам только и чувствую, что мягкие нежные пальцы, трепетно прикоснувшиеся к чувствительной коже моего члена. И все мое существо рефлекторно начинает мелко и нетерпеливо дрожать, ожидая продолжения. Как хорошо, что это удается оставить только внутренним ощущением.

Я её убью. Убью, точно! Ноги выдергаю!

– Нам нужно показать, что ваш конфликт с ней закрыт, – Егор покачивает головой, – я, конечно, понимаю, что вы с ней вряд ли начнете приветливо раскланиваться при встрече.

– Да… Вряд ли… – отрывисто отзываюсь. Думал, только подразнит и уймется, вот только то, что нежно и легко касается головки – мягче и влажнее, чем любые пальцы, – я бы сейчас её просто прикончил…

Нужное слово проговариваю с большим давлением. Лелею надежды, что услышит и поймет. И прекратит нарываться!

– Да… Встречаются такие… Студентки, – Егор насмешливо хмыкает, – но как потом жалеешь, что они встречаются так редко. Да?

Мягкое шелковое кольцо девичьих губ, только-только пригубившее кипящую мою плоть, дразня расслабляется. Кончик проворного язычка шутливо толкает головку члена.

Да?

– Такие как она встречаются очень редко, – говорю, а язык медленно но верно тяжелеет. Все больше точек перед глазами. Все выше градус жара в моей крови.

А дрянь там под столом развлекается. Берет первый свой урок по искусству минета. Неторопливо проходится по нежной головке влажным своим языком. Осторожно вбирает её в рот…

То, что происходит, прожаривает меня насквозь. Потому что я не один раз представлял, как имею в рот одолевшую меня холеру. И что будет вот так, охеренно до самого предела, догадывался. С ней во всем так. Но что первый раз это случится во время моей рабочей беседы… Да еще и в такой форме, что нельзя отказаться.

Может… И хорошо, что нельзя…

Мне кажется, что её шевеления слышны, и совершенно по-дурацки щелкаю ручкой, чтобы на это отвлечь своего собеседника.

– Если ты действительно так считаешь, Юл, будь еще аккуратнее. В том, что ты действительно выделяешь одну студентку из толпы, не стоит сознаваться никому в этих стенах. Кроме меня, конечно, – задумчиво откликается Васнецов, и мне становится не по себе от его долгого взгляда.

Будто он на самом деле в курсе, что под моим столом сидит моя неизлечимая холера и беззвучно насаживается сладким своим ртом на мой член. Не успокаивается. С каждой секундой будто сильнее в раж входит. Хочет, чтобы я подыхал, вынужденно удерживая себя в руках. Мстит мне, явно. За первый раз в библиотеке, да и за все остальное.

Моя маска дрожит, трясется, все-таки держится на моем лице. Хотя честно говоря, оставаться в этом состоянии мне очень сложно. Никогда у меня не было такого…

Нет, точно её убью…

Каким-то чудом я умудряюсь не сойти с ума. Каким-то истинно невозможным усилием воли умудряюсь не сползти затылком на спинку кресла и не застонать от этого бесконечного кайфа. Отдаться с головой ощущениям, что дарит мне щедрая безумная холера. Но нет, нельзя, нельзя.

Разговор продолжается. Надо отвечать. Я и отвечаю. В основном коротко, почти односложно. Из-за кружащегося от происходящего мира, из-за требующих немедленно броситься в гормональный трип мыслей сложно разобрать адекватные слова.

Васнецов все смотрит, и смотрит, и смотрит на меня непонятным своим взглядом.

Холера под столом развлекается с моим членом без остановки. Дразнит. Лижет. Снова глубоко погружает в рот. Будто любимый леденец только сейчас развернула и дорвалась после двухмесячной диеты. Нет. Не стоит ей останавливаться сейчас. Ради того, чтобы она не останавливалась, я даже готов отсрочить её смертную казнь.

Наконец Васнецов поднимается, кивает, идет к двери.

– Труба зовет. Тем более, что сегодня новая англичанка должна прийти, я обещал с ней познакомиться.

– Иди-иди, – стараюсь говорить так, чтобы радость от ухода старого приятеля не перла изо всех щелей.

Наверное, не было в моей жизни более долгих двадцати секунд, чем то время, что Егор Васильевич шел до дери.

– Ах да, еще, – Егор останавливается, уже взявшись за ручку, прямо на меня смотрит, – мои двери открыты для любых нерешенных проблем. – Взгляд вниз, на стол. – От кого угодно.

Случайный взгляд? Нет, вряд ли, я не думаю.

Хотя что там… Я вообще не могу думать сейчас. Только нырнуть руками под стол, нашарить лохматую башку Ивановой. И натянуть её рот на свой член до самого предела. Ощутить сильный горловой рефлекс, мстительно улыбнуться и не отпустить рук. Потому что маленькая стерва сама напросилась!

Она задыхается, от того что член мой таранит её глотку. Давится. Слезы текут по лицу градом. Но в глазах – такая непримиримая жажда крови. Кажется – она удовлетворена, но в тоже