Однажды ты пожалеешь - Елена Алексеевна Шолохова Страница 41

– И ты не боишься? – удивленно спросил Ярик.

– Конечно, боюсь. Я же не идиотка. Но ты ведь сам сказал, что если покажешь им свой страх – только хуже будет.

На переменах, да и на уроках я время от времени ловила на себе взгляды Черемисиной, Дыбовской, Чепова, Мухиной и других. Они очень красноречиво посматривали на меня и переглядывались между собой. Может, я уже накрутила себя до предела, но мне чудилось, что сам воздух в классе был пронизан насквозь опасностью и угрозой, как ядовитым газом.

И потом, когда мы с Яриком шли из школы, я даже говорить толком ни о чем не могла. На каждом шагу оглядывалась, ожидая, что вот-вот они откуда-то появятся и начнется… Сердце колотилось до грохота в ушах. А ноги еле передвигались, словно на каждой висело по гире.

Ярик тоже крутил головой во все стороны и заметно нервничал. Однако мы добрались до моего подъезда, так и не встретив никого.

– Может, они передумали? Или назавтра свои разборки перенесли? – спросила я.

Ярик пожал плечами.

– Сам не знаю…

21.

– Давай я тебя до квартиры провожу? – предложил Ярик. – Вдруг они в подъезде поджидают?

Такая мысль мне тоже пришла в голову, и хотя я понимала, что Ярик – слабое препятствие против целого класса, но с ним всё же будет спокойнее. Да и есть надежда, что они побоятся распускать руки при нем – всё-таки он сын Эльзы Георгиевны.

Однако в подъезде тоже никого не оказалось. Прислушиваясь на каждом шагу, мы осторожно поднялись до нашей квартиры, на лифте не поехали.

Мне было неловко просто развернуть и отправить Ярика восвояси, но и приглашать его к нам я опасалась, учитывая реакцию мамы на Исаева.

– Ты извини, – залепетала я извиняющимся тоном. – Я хотела бы тебя пригласить к нам, но боюсь, мама неправильно поймет. Исаев тогда тоже проводил меня до двери, а мама решила, что он в гости к нам собрался, и такое мне устроила, страшно вспомнить. А после вчерашнего вообще боюсь…

– А-а, вот почему она так на Андрея накинулась. Я всё думал, почему именно на него.

– Эльза Георгиевна, наверное, в шоке, да?

– Ну… – Ярик замялся. – Она, конечно, очень удивилась. Не ожидала просто.

– Я же тебе говорила, у мамы пунктик на этой почве.

Ярик с минуту внимательно смотрел на меня, потом спросил:

– Твою маму… твоя мама когда-то подверглась насилию? Прости, я не должен о таком спрашивать. Можешь не отвечать.

Я замешкалась. Не та это тема, какую обсуждают с одноклассником, с которым знакомы без году неделя. А с другой стороны – ведь и так все ясно. И пусть хотя бы Ярик не будет думать, что мама на ровном месте впадает чуть ли не в безумие.

– Да, к сожалению.

– Ну понятно теперь, отчего она так остро реагирует. Любая бы на ее месте… Слушай, мне очень жаль!

За разговором я не обратила внимания, что снизу поднимается лифт. Сообразила, только когда дверцы распахнулись, и на площадку шагнула мама. Я замерла в напряжении – только бы она ничего не ляпнула при нем!

Но мама лишь на долю секунды подозрительно прищурилась, а затем узнала Ярика и поздоровалась. Причем без всякой неприязни. Он тотчас попрощался и поспешно ушел. Вспомнил, наверное, про Исаева. Знал бы Ярик, что ему за две мимолетные встречи удалось добиться от моей матери большего расположения, чем кому-либо.

– Что он за мальчик? – спросила меня мама уже дома.

– Он – хороший друг, – пожала я плечами. – Всегда за меня вступается. Учится на отлично. Шахматами увлекается.

Мама слушала меня, кивая, а потом вдруг ошарашила:

– А давай как-нибудь пригласим его на чай?

От неожиданности я сама чуть этим чаем не поперхнулась.

– А что? Мне кажется, он хороший мальчик.

– Угу, и к тому же сын директора, – отозвалась я.

– Вот это тут совсем ни при чем, – вспыхнула мама. – Просто он такой… утонченный, такой серьезный. На джентльмена похож. Не то, что эти…

Я ничего против Ярика не имела, даже наоборот! Но не представляла себе такую картину: сидеть за одним столом с ним и с мамой, попивать чай и вести светскую беседу. Да это же будет адский дискомфорт. И сам Ярик, уверена, будет чувствовать себя неуютно. Но если какая-то мысль пришла на ум маме, то это надолго, в общем, как у Некрасова – колом её оттуда не выбьешь.

Она сразу начала развивать эту тему:

– Я свой коронный пирог с сыром испеку. Он такой и не пробовал. А ты приготовишь тот салат с ананасом и курицей, который ты на Новый год делала, он у тебя хорошо получается.

Она суетилась, расписывала, как мы будем гостя угощать, чем займемся после чая. Я взирала на нее, мягко говоря, с недоумением. Ещё вчера для нее жизнь чуть ли не кончалась, а сегодня такие планы…

– Ну что ты так на меня смотришь? – заметила она мой взгляд и как-то разом сдулась. Тяжело опустившись на табурет, устало произнесла: – Я стараюсь, как могу, чтобы мы забыли вчерашний кошмар. У нас там в начальной школе есть психолог, хорошая такая женщина. Она посоветовала тебя как-нибудь отвлечь и самой отвлечься. Вытеснить негатив новыми впечатлениями. Но ты права, ерунда всё это…

– Да нет, мам,