Белва Плейн - Благословение Страница 41

«Все это не имеет никакого отношения ко мне. Это не моя история».

Выждав какое-то время, чтобы не обидеть их своим внезапным уходом, она, поблагодарив, пошла домой. Мальчики из старших классов играли на поле в баскетбол. Прямо перед своим домом она увидела отца, который поливал газон; газон все равно завянет и пожухнет в июне, сколько бы за ним ни ухаживали. Из дома напротив доносились звуки фортепьяно. Все было таким знакомым, и все же ей было немного грустно от того, что она вдруг почувствовала себя чужой здесь.

Дома все сидели на заднем дворике. Из зала она могла видеть их темные головы, склонившиеся над чем-то лежащим на столе – газетой или картой. Она быстро поднялась в свою комнату и встала в полный рост перед зеркалом, внимательно рассматривая себя. Ее лицо было узким и продолговатым, не таким, как у других. Она уже была выше мамы. Джерри и Шарон были похожи на маму, Люсиль же напоминала папиного отца. Она распустила по плечам свои волосы. Концы волос отливали бронзой. Солнце окрасило золотом волосы от висков до макушки. От кого у нее эти волосы? Или зубы, которые нужно было выпрямлять, когда у всех остальных были ровные от природы?

На ее столе лежала схема генеалогического древа. Она села и начала заполнять строчки. Мать, Айрин Миллер; отец, Джонас Миллер. Она отложила ручку в сторону и стала смотреть в окно. Ночь наступила быстро, словно опустился занавес. Было слышно, как снаружи мяукал возле закрытой двери кот. Брат и сестры поднимались наверх и спорили, кто первый пойдет принимать душ. В комнате Джилл было темно, поэтому никто не заглянул к ней, она сидела одна, ей не то чтобы хотелось плакать, просто ее охватила какая-то странная, незнакомая печаль. В комнате зажегся свет.

– Джилл! – воскликнула мама. – А мы-то гадали, где ты была так долго. Папа только что звонил бабушке, и она сказала, что ты ушла час назад. Ты напугала нас. – Из-за плеча Джилл она взглянула на чистый лист. – Скажи, с тобой все в порядке?

Джилл кивнула на стол.

– Вот это. Я не могу это выполнить. – И ее глаза стали мокрыми. – Если я нарисую все то, что знаю, это будет ложью.

– Не думаю, чтобы это можно было назвать ложью. Просто напиши все, что ты знаешь о нашей семье. – И мама уверенно добавила: – Напиши, как если бы ты была Джерри, Люсиль или Шарон. Или малыш.

Джилл вздохнула.

– Но я не они. Я – это я. Мама закрыла дверь.

– Устраивайся поудобнее в кресле, – сказала она. – Нам с тобой нужно поговорить.

Наступил момент, когда многое могло проясниться, а Джилл испугалась. Она словно получила коробку из рук незнакомца и не знала, что может выскочить оттуда; бомба ли, змеи.

Вся дрожа, она спросила:

– О чем?

– О том, что мучает тебя. Обещаю, я скажу тебе все, что знаю.

– Как она выглядела? – прошептала Джилл.

– Я уже говорила, – спокойно сказала мама, – что у нее были темные вьющиеся волосы, как у меня. Там пытались подбирать детей по сходству. Поэтому, может быть, она была очень похожа на меня.

– Я вижу. А мой отец?

– Нам ничего не говорили.

– Я хочу знать их имена.

– Это невозможно, дорогая.

– Полагаю, они не были женаты.

– Нет.

– Все в порядке, мама. Мне уже двенадцать. Я знаю о таких вещах. Она забеременела, а он не женился на ней.

– Я не знаю, так ли это было, как ты думаешь. Может быть, он просто не мог. Они оба были такими молодыми, еще учились в колледже. Это, должно быть, было очень сложно, очень трудно для каждого из них.

– Им следовало бы думать об этом прежде, чем… делать это, – произнесла Джилл, чувствуя неожиданную злость.

– Люди не всегда думают, Джилл.

– Ты всегда говоришь девочке, особенно девочке, ты говоришь мне – нельзя позволять мальчикам делать такие вещи.

– Я знаю, я говорила. И это так, это нельзя позволять. Но все же, когда люди делают что-то не так, мы пытаемся понять и простить их, правда?

Ей внезапно представилось, что в высокой траве лежит девушка, глядя в глаза парню, склонившемуся над ней. Видение было соблазнительным и в то же время отталкивающим. В кинофильмах кто-то хочет увидеть, что будет дальше, а кто-то не уверен, хочет ли он видеть это. А если парень и девушка становились мамой и папой…

Мама наблюдала за Джилл. Уголки ее рта изогнулись в улыбке, но глаза оставались беспокойными. Такое же выражение появлялось у нее, когда ребенок ушибется, и его нужно успокоить, с годами это выражение стало таким знакомым, как морщины на лбу или небольшие золотые сережки, которые она постоянно носила.

– Не так ли, Джилл? – повторила она и продолжала. – Ты не должна обвинять ее. Она не сделала ничего плохого. Она совершила ошибку, только и всего.

– Можно войти? – постучал отец. – Или вы здесь секретничаете?

– Нет, входи. Мы с Джилл разговариваем о ее рождении.

– Да? – Отец сел и слегка нахмурился, словно приготовился услышать что-то неприятное.

– Я думаю, Джилл смущает то, что ее родная мать не была замужем, – сказала мама. – Я думаю, ей кажется, что это отличает ее от других детей, от ее друзей. Я права, Джилл?

Отец снял очки и снова надел их. Каким-то образом этот жест придавал ему серьезность. Наверное, он именно так смотрит, когда разговаривает со своими пациентами, подумала Джилл.

– Послушай, дорогая, – сказал он. – Я смотрю на все со своей, немного эгоистической точки зрения. Если бы та бедная молоденькая девушка не оказалась в таком тяжелом положении, у нас никогда бы не было тебя. А ты самое лучшее, что когда-либо было у нас с твоей мамой. Разве ты этого не знаешь? А?

Она кивнула.

– Я думаю, я надеюсь, по крайней мере, что для тебя мы тоже самые лучшие.

– Я знаю. – Уже готовая расплакаться от такой заботы и внимания, она пересилила себя. – Но мне нужно знать… О, вы говорили мне, что у нее не было возможности заботиться обо мне, и, мне кажется, я это понимаю, но все же, как она могла сделать это? Могли бы вы отдать Марка?

Родители переглянулись. Оба они подумали о Марке, спящем в этот момент в своей кроватке. Он спал между двумя плюшевыми мишками, так что на его подушке лежало три головы. Когда заходишь в комнату взглянуть, как он спит, то чувствуешь запах детской присыпки.

Мама заговорила первой.

– Да. Если бы у нас не было дома, и мы не могли бы дать ему всего необходимого. Мы любим его так сильно, что смогли бы.

– Подумай, как же она должна была любить тебя, чтобы сделать то, что она сделала, – сказал папа. – Подумай об этом. И потом постарайся не думать об этом больше, если сможешь. У тебя впереди целая жизнь, большая и прекрасная, и тебе так много предстоит сделать. – Он положил руку на колено Джилл, рука тяжело давила, словно Джилл была его собственностью, и это был так приятно. Она хотела принадлежать им. Когда она положила свою руку поверх отцовской, у нее как будто комок растаял в горле, и слезы покатились из глаз.