Джио + Джой и три французские курицы - Элли Холл Страница 42

Сделав глубокий вдох, я говорю:

— Мне жаль, что я не выразил свои чувства более четко.

— Ну, ты сказал мне, что думаешь, что…

В этот момент в комнату вбегают Чарли и Стелла, умоляя нас поиграть в чаепитие, оставив остаток нашего взрослого разговора на потом.

Но сначала мы ловим взгляды друг друга и сдерживаем смех над тем, что моей сестре, ее лучшей подруге, нужно немного отдохнуть. Надеюсь, мы сможем обеспечить это в ближайшие часы, развлекая детей.

Однако с каждым взглядом, которым мы с Джой обмениваемся, осознавая абсурдность разговора в игровой комнате за миниатюрным столиком, где мы обнажили свои сердца, смех поднимается все выше, пока оба не издаем фыркающий смех, который пугает Стеллу и Чарли, прежде чем присоединяются, не в силах удержаться от приступа хихиканья с двумя взрослыми, согнувшимися пополам от смеха — потому что мы вместе придумаем, как двигаться дальше.

ГЛАВА 13

ДЖОЙ

После дня, проведенного за игрой с детьми Фрэнки и Расти, и размышлений о том, что она сказала, мое влечение к Джио только усилилось.

Он замечательный, веселый и игривый дядя, уделяющий Чарли и Стелле все свое внимание. Что говорит о том, что он будет отличным отцом.

Фрэнки была точна в своей оценке, что заставило меня задуматься, не упустила ли она свое призвание консультанта по семейным парам, что иронично, потому что та никогда не была любвеобильной. Что заставляет задуматься, как много изменилось в ее жизни с появлением Расти.

Мне не хочется быть полной неудачницей, но вот я здесь, даже не уверена, что у меня еще есть работа в магазине пиццы и пирогов. Не думаю, что Томми уволит меня, но нужна ли я там Джио?

Джио, Расти и дети выходят на улицу, поиграть в снегу. Фрэнки потягивает какао, которое я ей приготовила, а я качаю на руках Карлину.

— Значит, ты и мой брат, да? — спрашивает она.

Я вздрагиваю, так как с ужасом ожидала этого разговора.

— Он милый.

— Фу. Джио не милый. Он…

— Не только я так думаю, в этом-то и проблема.

— В этом-то и была проблема. Он смотрит только на тебя, мой друг. И все же я не могу считать его милым. — Она гримасничает.

— Совсем не сложно, — выдыхаю я, с явным обожанием.

— Ты ему не сестра.

— Именно.

Мы обе разражаемся беззвучным смехом, чтобы не потревожить малышку, которая только что закрыла глаза.

Вскоре после этого дети приходят в дом, голодные. Я обнаруживаю, что миссис Козак оставила борщ и ушла.

— Хочешь, подвезу домой? — спрашивает Джио.

Либо это, либо спать на диване, а у меня такое чувство, что в обозримом будущем в доме Хокинсов будет не спокойно.

— Позвони мне, если что-то понадобится. Я приду завтра, — говорю Фрэнки.

— То же самое, — добавляет Джио.

Ее взгляд мечется между нами, стоящими на противоположных концах комнаты.

— Вы оба слишком уверены в себе, как Коста.

— Я не Коста, — возражаю я, чувствуя, как мои щеки горят от тайных юношеских мечтаний о том, что когда-нибудь стану Джой Коста. Считается ли это скелетом в моем шкафу? Надеюсь, что нет.

— Пока нет, — с тихим смешком говорит Фрэнки.

Я замечаю тайную улыбку Джио.

— Я имею в виду скорее ваше упрямство. Вы оба слишком зациклены на самих себе. Смиритесь с этим и влюбитесь уже. — Фрэнки качает ребенка на руках.

— Послушайте эту женщину, — говорит Расти с дивана. — Оно того стоит.

— Спасибо, детка. Когда дети подрастут, я открою горячую линию терапии «Спроси Фрэнки».

Они оба смеются.

— Помните, любовь побеждает все, даже кокетливые лица и застенчивых лучших друзей, которые сопротивляются быть вместе, потому что ведут себя глупо, — кричит Фрэнки после того, как мы прощаемся.

Мы с Джио обмениваемся взглядами, и чувствую, что моя улыбка совпадает с его улыбкой, и это уже не секрет. Я без ума от этого парня, и мне все равно, кто об этом знает. Он обнимает меня за талию, притягивая к себе и говоря, что чувствует то же самое..

Джио осторожно едет вниз по склону, окруженному высокими сугробами. Из аудиосистемы «Порше» звучат рождественские гимны. Мне хочется подпевать, но не чувствую, что мы с Джио прояснили ситуацию.

Мы сворачиваем в Карамельный переулок, праздничные огни которого контрастируют с тем, как противоречиво я себя чувствую.

Джио останавливает машину, но никто из нас не двигается, чтобы выйти. Он поворачивается лицом ко мне на сиденье.

— Я не хочу быть полным неудачником.

Его комментарий перекликается с моими предыдущими мыслями.

— Что ты имеешь в виду? У тебя такая успешная карьера. То изображение на Таймс-сквер явно произвело впечатление на Хейли.

Его глаза сверкают, наполненные надеждой.

— А как насчет тебя?

Я прикусываю губу, но ничего не говорю, потому что, несмотря на наш общий смех после выступления судьи-Фрэнки, сейчас не время для флирта.

Джио делает долгий вдох.

— Я имел в виду неудачу в отношениях. Джой, я чувствую, что ты ускользаешь.

Я собираюсь что-то сказать, но он поднимает руку, останавливая меня.

— Я всегда был очаровашкой. Это не требует усилий и…

— Должно быть, приятно, когда женщины стекаются к тебе.

Он качает головой.

— Пожалуйста, выслушай меня. До тебя. Сам того не желая, я словно накладывал заклятие на всех, кроме тебя. Это сводило меня с ума, но думаю, что это означало, что я должен был действительно попытаться, иначе рисковал вообще не заполучить тебя. В тебе есть что-то… Комфорт и радость, но они не приходят легко. Они требуют работы, честности и доверия, но всегда стоят того. Ты стоишь этого. Мы стоим того.

Бабочки трепещут у меня в животе.

Джио продолжает:

— Я понял, что у меня есть небольшая неуверенность в том, что я один из семи детей. Это трудно признать, но я жаждал внимания.

— Как единственный ребенок с матерью-трудоголиком, я могу это понять.

— Я мог бы вернуться к «трем французским курицам», а ты могла бы остаться с фокусником. Мы могли бы назвать это хорошим. Но я не хочу довольствоваться хорошим. Думаю, что вместе нам будет лучше, и мы сможем уделять друг