Наталья Батракова - Миг бесконечности. Том 1 Страница 43

Выбившись из сил, Проскурина с Колесниковой вдруг синхронно умолкли, прислонились к стене и жалобно посмотрели на продолжавшую выть подругу. В этот момент внутри дома что-то пару раз скрипнуло, словно кто-то тихо спускался по лестнице.

— Там кто-то есть, — прошептала Катя и посмотрела на Ленку. — Эй, кто вы там? Откройте! — негромко позвала она. — Иначе вызовем милицию.

— Чего надо? — хрипло спросили за дверью.

Судя по голосу, собеседник был настроен не очень дружелюбно.

— Мы ищем одного человека. Павел Полевой, — продолжила переговоры Катя. — Такой высокий, темноволосый…

— С проседью, — с надеждой в голосе подсказала переставшая скулить Людмила.

— С проседью.

— Нету таких.

— Мы должны в этом убедиться. Откройте, — твердо стояла на своем Проскурина. — С нами его жена.

За дверью сделали долгую паузу, точно что-то обдумывали.

— Людка, ты, что ли? — спросили наконец неуверенно.

— Я! — тут же отозвалась Полевая. — Я… А вы кто? Откуда вы меня знаете?

— От верблюда. Сосед я ваш… Бывший.

— Дядя Леша?… Алексей Андреевич? Алексей Андреевич, вы меня узнали?

— Пока нет, — ответил мужчина. Чувствовалось, что он продолжает думать. — От той Людмилы, которую я знал, Паша не ушел бы.

— Он там, — уверенно прошептала Катя.

— Дядя Леша! — взмолилась Люда. — Дядя Леша, он жив?

— Жив, что ему станется.

— Дядя Леша, умоляю, пропустите меня к нему!

— Пропустить, говоришь? Ты хоть понимаешь, до чего мужика допекла?

— Виновата, дядя Леша. Я… я, наверное, слишком сильно его люблю, — всхлипнула она. — Дядя Леша, миленький, пустите.

— Ладно, не реви… А кто там с тобой?

— Подруги: Лена и Катя. Паша их знает.

— Хорошие у тебя подруги, голосистые. Мертвого разбудят… Пусть побудут снаружи.

За дверью что-то дважды скрипнуло, затем звякнуло, в образовавшемся проеме показалось грязное, сморщенное, давно не бритое лицо. Пахнуло сыростью, чем-то плесневело-затхлым.

— Ладно, иди, буди своего Павла. Неровен час, хибару начнут сносить, а он у тебя, поди, килограммов под сто. Сами не вытянем.

Людмила мышью юркнула в дверь, которая тут же захлопнулась.

— А вдруг этот бомж соврал, и его там нет? — заволновалась Колесникова. — Что тогда?

— Она же узнала бывшего соседа, так что будем ждать, — нетерпеливо взглянула на часы Проскурина. — Я пока на работу позвоню.

Отойдя от подъезда, она набрала мобильный Атрощенко, но тот не ответил. Не отвечал и рабочий. Неужели отлучился? Это не похоже на Александра Петровича. Обычно спокойный и уверенный, он кардинально менялся перед лицом повышенной ответственности, и если сдавал номер, то редакцию просто колошматило. В такие дни отмечалась повышенная возбудимость коллектива, кто-то постоянно с кем-то спорил, с пеной у рта отстаивал свою позицию. Случалось, люди ссорились по-настоящему. И всему виной была нервозность одного человека: он без конца давал указания, проверял, правил, заставлял переписывать, метался между столами.

Честно говоря, журналисты поопытней и постарше старались взять отгул, когда Атрощенко был выпускающим редактором. Пусть молодняк поборется за место под солнцем, а они поберегут нервы, уж как-нибудь договорятся между собой и дадут свои статьи в номер Проскуриной или Росомахина.

А ведь когда-то и Атрощенко, и Камолова, и Росомахин фигурировали в списке кандидатур на должность главного редактора! Атрощенко на тот момент был самым молодым, самым активным и самым амбициозным. Но, слава Богу, кто-то в Москве не зациклился на букве «А» и вовремя понял, что Александру Петровичу рановато быть руководителем. Время показало, что ему, скорее всего, не дано им быть от природы. Взять ту же Жоржсанд: спокойна, уравновешенна, но стоит ей раз рявкнуть — неделю все строем ходят. А здесь… Ни себя организовать, ни рабочий процесс. К слову, Анатолий Францевич сам отказался от должности главного редактора. Мол, терпеть не может как руководить, так и руководителей.

— Веня, что там у нас? — набрала она Потюню. — Атрощенко не отвечает.

— Небось, снова к унитазу побежал, — хмыкнул фотокор. — И я его понимаю: под Сосновскую целую полосу отвели, а ты даже на планерку не явилась. Все от мужа не можешь оторваться? Я специально вчера вечером сюда приезжал, хотел тебе фотки показать. Хорошо хоть Стрельникова была, — обиженно шмыгнул он носом.

— Проблемы, Веня, непредвиденные возникли.

— Помощь нужна? — тут же сменил он тон.

— Спасибо, сама разберусь. Атрощенко успокой, скажи, скоро буду.

— А статью о Сосновской написала?

— Написала, — невесть зачем соврала Катя. — Правда, надо немного доработать. К тебе просьба, пока не забыла: статья о Дудинцеве.

— Это скульптор, что ли?

— Он самый. Отбери его фотографии.

— Еще вчера сделал. С тебя причитается. Хорошо, что хоть объявилась.

— Спасибо, Венечка. До встречи.

Отключив телефон, Катя перевела взгляд на продолжавшую нервничать Ленку. В этот момент в глубине подъезда что-то загрохотало, заскрипело, послышался топот ног по лестнице. Открылась дверь, на сей раз широко, и в проеме показался большой, заспанный, небритый, весь помятый Павел Валентинович Полевой. Глядя на него, только человеку с больной фантазией могло бы прийти в голову, что такой субъект преподает в университете и имеет докторскую степень.

Хоть день был довольно пасмурным, Павел сразу сощурился, прикрыл ладонью глаза от света, а чуть привыкнув, недоуменно уставился на Катю с Ленкой.

— Дайте закурить, — похлопав по карманам мятого пальто, наконец хрипло выдавил он.

— У меня только легкие, — протянула ему зажигалку и пачку сигарет Проскурина. — А где Людмила?

— С дядей Лешей разговаривает, — махнул он рукой.

Минут через пять за спинами послышался голос Полевой, а через секунду из раскрытой двери вышла и она сама с большой дорожной сумкой.

— Спасибо, дядя Леша, — поблагодарила она появившегося следом бомжа.

— Ты, главное, помни, что я тебе сказал… Негде будет потом искать. Дом со дня на день снесут.

— Я поняла… Вот очки, — протянула она мужу блеснувшую оправу.

— Ну, все, Павел, прощай, — мужчина подал было заскорузлую, потрескавшуюся руку, но вдруг застеснялся и спрятал ее в карман.

— Почему прощай? — не понял Полевой. — Мы теперь в Серебрянке живем, заезжайте. Я попробую помочь решить вашу проблему. Сейчас, — стал он шарить у себя по карманам, — на чем бы адрес записать?

— Вот, — Катя достала из сумочки ручку и розовый блок листков.