Измена. Осколки нашей любви (СИ) - Лада Зорина Страница 44

— Повлияет? — нахмурился Егор. — Как повлияет?..

— Откуда мне знать, — пожала я плечами. — Потому и спрашиваю.

И тут на него наконец снизошло. Красивое лицо перекосилось от отвращения, но оставалось только гадать, насколько искренней была эта реакция.

— Ты что… ты решила, что наши раздоры заставят меня рисковать здоровьем Алексея? Ты такого низкого обо мне мнения?

Мне хотелось ему прокричать, что он зря так старается. Что я уже кое-что знаю. Вместо этого я продолжила наступление:

— Раз это не так, то расскажи мне, пожалуйста, как проходит лечение. И почему с некоторых пор ты перестал посвящать меня во всё, что этого процесса касается.

— То есть как это перестал посвящать?..

— О том, что в лечении сделали перерыв, я случайно узнала от заведующей отделением. Ты считаешь, это нормально?

С возросшим волнением я отметила, что муж слегка побледнел. Этих вопросов он не ожидал.

— Нина, мы ссорились…

— И что? Ты ведь сказал, что наши ссоры никак не отразятся на ситуации Лёши. И что я слышу? Твой аргумент «мы ссорились».

— Послушай, Нина, это совершенно не означает никаких качественных изменений в лечении! — Егор стремительно терял своё хладнокровие. — Здесь, в этом здании я прежде всего врач, а уже потом — всё остальное.

— Какая наглая ложь, — фыркнула я, уже не считая нужным скрывать своё отношение. — Видела я, кто ты здесь в первую очередь. В декабре. В твоём кабинете.

И на мои слова, будто на сверхъестественный зов, из-за угла, за которым скрывалась лестница, выплыла ассистентка Синицына.

Довольная собой и цветущая. Её вид никак не вязался с тем образом, который отпечатался у меня в памяти в новогоднюю ночь, когда они вместе с Егором улепётывали из коттеджа.

Завидев нас, она поколебалась всего лишь мгновение. А несколько мгновений спустя уже стояла рядом с начальником, безо всякого стеснения цепляясь за его руку.

При виде такой откровенной наглости меня порадовало только одно — провокация Синицыной не вызвала во мне ничего, кроме недоумения. Значит, Егор дошёл до такого бесстыдства, что уже игнорирует любые приличия, раз позволяет своей ассистентке подобное.

Я заглянула мужу в глаза… и тут меня ожидало ещё одно неожиданное открытие. Не было в его взгляде ни триумфа, ни злорадства, ни наглого превосходства. Его взгляд сделался едва ли не затравленным.

Что здесь происходит?..

Мой взгляд невольно перебежал на Синицыну. Девица жалась к Егору, всем своим видом вопя о том, что подобное поведение ей позволительно.

— Я ожидаю, что впредь все вопросы, касающиеся Лёшкиного лечения, снова будут обсуждаться со мной. Никакие ссоры на это не повлияют, — я скосила глаза на обвивавшую запястье мужа цепкую ручонку с хищным маникюром и невольно поморщилась. — Всё остальное меня не интересует….

Подняла бесстрастный взгляд на ухмылявшуюся Синицыну:

— …и не волнует.

Развернулась и, понадеявшись, что достаточно усыпила бдительность сладкой парочки, пошагала обратно в палату к сыну.

Больше я ничего никому не собираюсь ни объяснять, ни доказывать.

И ещё. Я ни на гран не погрешила против истины — ничего, что касалось лично Егора, меня больше не волновало.

Я схватилась за ручку двери Лёшкиной палаты и вздохнула.

Вот бы я могла сказать подобное и в отношении его старшего брата.

Глава 59

— Привет, — Алекс появился в столовой будто из ниоткуда.

Я поспешно проглотила свой чай и кивнула.

— Привет.

Сердце подскочило к самому горлу, но я отчаянно делала вид, что ничего такого не происходит и не происходило. Что я всего минуту назад не прокручивала в памяти прошлый вечер. Не вспоминала о его пальцах в моих волосах и…

— С завтрашним приёмом, надеюсь, всё в силе? Нас будут ждать?

— А… да. Да, всё в полном порядке. Мне вечером на почту даже напоминание скинули.

Муратов кивнул, а я отчаянно гадала, что ещё такого сказать, чтобы не растягивать неловкую паузу.

— Лёшку я предупредила. И… с Егором увиделась. Правда, случайно. Он ничего не подозревает. И это плюс.

— А минус? — с тенью улыбки на не дававших мне покоя губах поинтересовался Муратов.

И я поймала себя на неожиданной мысли: я хочу с ним поделиться, хочу ему всё рассказать. Как если бы он действительно стал моим самым верным сообщником. Тем, с кем меня тянуло делиться и мыслями, и новостями.

Господи, только бы это в привычку у меня не вошло…

— А минус в том, что я только сегодня окончательно поняла, какой была дурой, — я поскребла ногтем бок своей кружки и пустилась в пересказ нашей встречи в клинике.

Муратов слушал меня с хмурой сосредоточенностью. Не перебивал, а только время от времени легонько кивал, словно бы подтверждая, что внимательно слушает.

— Думаю, теперь я вижу эту историю чуточку чётче.

На время я даже сумела забыть о витавшем в воздухе напряжении, невольно превратившись в слух.

— В каком смысле?

— Параллельно со всем остальным я наконец-то умудрился навести справки об этой Синицыной. И сегодня получил кое-какие уточняющие данные.

Я затаила дыхание, даже про чай позабыв:

— Девчонка наглеет не на пустом месте. У неё папашка — глава одной из ведущих в стране фирм-поставщиков медоборудования. Большие связи в мире большой медицины. Он, кстати, входит в совет по финансированию целого ряда конференций и тематических мероприятий, на которых бывал Егор.

Вот оно что…

— Я никогда их прежде друг с другом не связывал, потому что у неё с отцом фамилии разные. С матерью этой Синицыной он прожил в гражданском браке, нажил дочь, а после из их жизни исчез. Но дочери помогает. И она не отказывается.

Муратов хотел что-то добавить, но потом передумал, ограничившись таинственным:

— О роли её в отца в этой истории я расскажу тебе позже. Если подтвердятся мои подозрения.

— И… когда это может случиться?

— Предполагаю, через парочку дней.

И против истины он не погрешил, но вспомнила я об этом не раньше того, как мы прошли через самое тяжкое.

Из столовой я умудрилась сбежать, трусливо прикрывшись ранней побудкой.

Муратов не пытался меня задержать. Не требовал никаких объяснений. Будто и не было того сумасшедшего поцелуя, от воспоминания о котором у меня даже на следующий день продолжало томительно ныть внутри.

И всю молчаливую дорогу до клиники в роскошном салоне Муратовского авто я кляла и ругала себя на все лады. За то, что в мои напряжённые мысли о предстоящей миссии по вытаскиванию сына из клиники то и дело вмешивались размышления о том, почему он, как и я, притворялся, что между нами ничего не произошло.

Впрочем,