Фред Стюарт - Остров Эллис Страница 44

Монти самодовольно улыбнулся.

— Вот это я и желал услышать, — выговорил он. — Ты уволен, ублюдок. И ты занесен в черный список. Ты не получишь никакой другой работы, кроме как чистить сортиры! Ты — уволен.

Том промолчал.

— Фарго, — крикнул он, — выведи его с собственности компании.

— Да, мистер Стэнтон.

Он взял Тома за руку.

— Пошли, ублюдок!

Том оттолкнул его руку:

— Я уйду, — крикнул он шахтерам. — Но рано или поздно я вернусь с профсоюзом. Сэм Фуллер был прав: мы рабы без профсоюза.

— Эй, ты, придурок, — расхохотался Монти. — Почему бы тебе сначала не выучить английский? Это тебе здорово поможет в общении с профсоюзом.

Том начал что-то говорить, но остановился. Он понял, что он слаб. Но он может стать силой. На это уйдут годы, но он будет силой! И тогда он вернется в долину и сразится с Монти Стэнтоном на равных. Но сейчас силы у него не было. Он повернулся и пошел прочь.

— Посмотрите на нашего героя, — крикнул ему вслед Монти. — Он лает, но не кусает. Все в порядке, расходитесь по домам. Спектакль окончен.

— А как насчет вентиляции, мистер Стэнтон? — спросил один из шахтеров.

Улыбка сползла с лица Монти.

— Мы изучаем этот вопрос, — сказал он. — Кстати, мистер Фарго знает все ваши имена. И, если вы не хотите попасть в черный список, как Беничек, я советую вам тихо и спокойно разойтись по домам. Понятно?

Шахтеры смотрели на него. Вырывавшееся из шахты пламя драматически освещало фигуру Монти, которая отбрасывала длинную тень.

— Пошли домой, — сказал один из шахтеров своей жене. — Все это бесполезно.

Они медленно двинулись в сторону поселка.

Монти Стэнтон был удовлетворен.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

НИКТО, КРОМЕ НЕЛЛИ

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Песня Джейка «Мой музыкант в стиле рэгтайм» стала настоящим хитом и приобрела огромную популярность. Вопреки совету Роско, который терпеть не мог Шульмана, Джейк отдал ее для распространения именно Абе. К весне 1910 года было распродано более двух миллионов экземпляров песни. Песня слышалась повсюду: в клубах, в водевилях, в кафе, на улицах, в исполнении струнных и духовых оркестров, а также в исполнении пианистов.

Было продано более трехсот тысяч пластинок в то время, когда граммофоны еще считались чудом техники. Простенькая мелодия околдовала Америку, а Джейк Рубин вдруг проснулся богатым человеком. Для него все улицы стали вымощены золотом.

К удивлению и разочарованию Джейка невероятная популярность песни мало способствовала успеху карьеры Флоры Митчум, впервые представившей эту песню. Джейк отчаянно воевал со всеми компаниями, записывавшими песню на пластинки. Он хотел, чтобы ее исполняла только Флора, но музыкальные заправилы и слушать не желали о «цветной» певице, а Абе предостерег Джейка, что лучше было бы, чтобы публика не заподозрила, что это была песенка «ниггеров», — иначе пострадают и издатели…

Впервые Джейк стал осознавать силу американского расизма и предубеждения против черных (была даже такая популярная песенка с названием, в которое трудно поверить: «Если бы люди на луне были неграми», и в нее входили разные шуточки о «негритятах», но наряду с этим существовал и суд Линча). Теперь он понял причину, по которой Роско покинул Америку. Джейк попытался вознаградить Роско за его участие в выходе песни, но тот отказался от всего, приняв только золотые часы.

Однако, под нажимом Джейка, Абе организовал для Флоры выступления с этой песенкой в Париже. Джейк оплатил каюту первого класса на английском лайнере «Мавритания», спущенном на воду три года тому назад. Машинное отделение лайнера сжигало в день тысячу тонн угля и обслуживалось трехстами двадцатью четырьмя кочегарами и грузчиками. «Мавритания» была не только самым красивым, но и самым быстроходным судном, и свое первенство в водах Атлантики удерживала в течение двадцати двух лет. И хотя еще надо было устроить так, чтобы «цветная» пара обедала и ужинала в своей каюте, а не в ресторане парохода, в апреле 1910 года Джейк все же провожал их с пристани на Четырнадцатой улице.

— Ребята, первый класс! — с чувством достоинства и гордости за себя воскликнул Роско, открывая бутылку шампанского, которую специально по этому случаю принес Джейк.

Все трое находились в гостиной каюты первого класса, стены которой были отделаны панелями в стиле Тюдор.

— Этот номер, черт возьми, выглядит, как Букингемский дворец.

Роско наполнил три бокала.

— У меня твидовый костюм и смокинг, — фыркнул он, — а у Флоры — вечернее платье! Знаете что?! Народ на этом лайнере подумает, что мы какие-нибудь английские пэры. Да, да, сэр, они подумают, что мы герцог и герцогиня!

Это так его позабавило, что он чуть не пролил свое шампанское.

— Герцогиня, не могу ли я пригласить вас на вальс? — спросил Роско и изящно поклонился.

— Герцог, — ответила Флора, — понимаете ли, вы выглядите слишком важным. Вам надо чуть-чуть расслабиться, иначе люди могут подумать, что вы — сноб.

— Я? — он в ужасе ткнул себя в желтый галстук. — Сноб? Герцогиня, дорогая, я из простых. Да, мэм, простите этому простому парню его оплошность. И при этом… — тут он хитро улыбнулся Джейку, — с дороги, деревенщина!

И тут все трое расхохотались. Роско выпил свое шампанское, затем прошелся быстрым шагом по каюте.

— Мы возьмем Париж штурмом! Подожди, когда они увидят Флору! Подожди, когда они услышат твою песню, Джейк! Эй, парень…

Он перестал танцевать и остановился перед Джейком.

— А что это такое, почувствовать себя до отвращения богатым человеком?

Они оба смотрели на улыбающегося Джейка.

— Это просто замечательно, — крикнул он, и они все вместе вышли, напевая и насвистывая.

— Ну, хорошо, — прошептал Марко Джорджи, — помнишь, что одиннадцатая серия закончилась тем, что Элен находилась на вершине горы в орлином гнезде и на нее напал гигантский орел.

— Да, — так же шепотом ответила Джорджи.

Они были снова в «Хале» на Шеридан сквер, куда ходили раз в неделю вот уже одиннадцать недель. С тех пор, как Джорджи втянулась в удовольствие ходить в синематограф, там открыли продажу сладостей и попкорна в фойе. Именно отсюда началось сохранившееся на всю жизнь пристрастие Джорджи к поп-корну. У нее на коленях стояла сумка, из которой она одной рукой доставала поп-корн, а другой — сжимала руку Марко.

Она с живым интересом прислушивалась к тому, как ее лишенный зрения мир наполнялся мрачными приключениями Дьявола Алая Маска и его бесстрашных противников — Элен Бродерик, дочери археолога из Гарварда, нашедшего карту древних китайских сокровищ, и Дирка Дерринга, детектива из полицейского управления Сан-Франциско, который пытался разбить порочный круг китайских опиумных дельцов и белых рабов.