Акт бунта - Калли Харт Страница 45

Я проделываю две дырки в затылке Чейз взглядом, желая, чтобы она повернулась и посмотрела на меня, чтобы я мог произнести в ее адрес серию непристойностей. Но Пресли смотрит вперед, достает из сумки блокнот и набор ручек, как будто не чувствует яростного жара, который обжигает ее череп.

Мой разум убегает от меня. Неужели она действительно не заметила меня? Может быть, она случайно перевелась в мой класс экономики?

Нет, это крайне маловероятно.

Нет, она издевается надо мной.

Это то, что я получаю за спасение жизни девушки, не говоря уже о тех двух потрясающих оргазмах? Чертовски невероятно. Профессор Рэдли начинает сегодняшний урок, бубня что-то о совокупном спросе, и все это время Чейз старательно делает заметки. Она внимательно прислушивается к каждому слову, которое слетает с губ этого ублюдка. В середине урока та даже поднимает руку и отвечает на один из вопросов Рэдли. Чейз улыбается крошечной, тайной улыбкой самой себе, склоняя голову, когда он говорит ей, что ее ответ был не только правильным, но и проницательным.

Я буквально ошеломлен ее присутствием здесь.

Какой здравомыслящий человек преследует человека, который его реанимировал, и записывается на все его занятия? Я имею в виду… это просто странно, верно? Однако мне приходит в голову, что она, возможно, не в своем уме. В конце концов, какой человек в здравом уме перережет себе вены и попытается покончить с собой таким решительным образом? По крайней мере, она, должно быть, очень подавлена, раз сделала то, что сделала. Мне следовало подумать об этом до того, как я выебал ее.

Но, сидя там, делая пометки в блокноте, такая внимательная и сосредоточенная на том, что говорит профессор Рэдли, Чейз не выглядит подавленной. Она, кажется, вполне довольна тем, что вторглась в мой маленький пузырь, и, похоже, не страдает от каких-либо негативных последствий от того количества ненависти, которое я посылаю в ее сторону.

— Мистер Дэвис? Мистер Дэвис, почему вы поднимаете руку? Я не задал ни одного вопроса.

— Откуда она взялась? — требую я.

— Прошу прощения? Кто?

— Чейз. — Я указываю пальцем на нее, где она сидит в кресле в полуметре от меня.

Профессор Рэдли закатывает глаза. Все остальные студенты, включая Пресли, поворачиваются ко мне лицом. Теперь она выглядит немного испуганной, но выражение ее лица не меняется. Девушка не выглядит обеспокоенной тем, что я собираюсь рассказать всем, что она преследует меня. Она выглядит так, будто смущена и не хочет, чтобы к ней привлекали внимание. Что ж, не повезло тебе, стерва. Ты не можешь играть со мной в игры и ожидать, что я, блядь, не буду играть в ответ. Это дерьмо не так работает.

— Что ты имеешь в виду? — шепчет коварная маленькая ведьма.

— Тебе не кажется, что это немного отчаянно? Думаешь, я не знаю, что ты делаешь? Почему бы тебе не вернуться в тот класс, в котором ты должна быть…

— Мистер Дэвис, я знаю, что вы не самый дружелюбный ученик Вульф-Холла, но такое поведение неприемлемо. Дайте Пресли передышку. Она переступила порог всего пятнадцать минут назад, а вы уже усложняете ей жизнь. Господи. — Профессор Рэдли складывает руки на груди, качая головой. У меня нет никаких особых чувств к этому человеку. Он никогда не цеплялся ко мне, и я в ответ в основном молчал во время его занятий. Но этот его комментарий заставил меня переосмыслить все свое отношение к Экономике и к нему в целом.

Я смерил его убийственным взглядом.

— Она не должна быть здесь. У нее нет никакого интереса к экономике.

— О чем, черт возьми, вы говорите? — Рэдли смотрит на меня как на сумасшедшего. — Пресли была в этом классе намного дольше, чем вы. И ее оценки значительно лучше. В последний раз, когда мы разговаривали, Пресли сказала мне, что у нее есть очень реальный интерес к экономической специальности в колледже. Это все еще ваш план, Пресли?

В прошлом семестре она бы завяла, как комнатный цветок, брошенный в метель. Сегодня же девушка почти не бледнеет под пристальным вниманием профессора Рэдли. Ее взгляд перебегает с меня на Рэдли.

— Да. Ну, я подумываю о том, чтобы специализироваться на экономике и английском, но…

Она всегда была в этом классе?

Она хочет специализироваться на экономике и английском языке? Оба из которых являются моими основными дисциплинами?

Как я мог не заметить ее здесь раньше?

Это неправда. Это какой-то массовый заговор. Так и должно быть.

— Я действительно не думаю, что она…

Профессор Рэдли прерывает меня.

— Хватит, Пакс. Не знаю, какую отвлекающую тактику вы пытаетесь использовать прямо сейчас, или почему вообще беспокоитесь, но теперь эта чушь должна прекратиться. Вы можете либо сидеть тихо, быть внимательным и позволить мне закончить урок, либо я отправлю вас в кабинет директора Харкорт, и вы сможете провести остаток урока с ней. Это полностью зависит от вас.

Ха! Я бы заплатил хорошие деньги, чтобы увидеть, как он попытается выгнать меня из этого класса. Этот парень тощий, как тростинка, и весит не больше сорока килограммов, и то насквозь промокший. Если он хотя бы подумает о том, чтобы прикоснуться ко мне пальцем, я разобью его лицо о его драгоценную доску и вывихну плечо, прежде чем он сможет сказать: «Прости, прости, прости, я не знаю, что, черт возьми, на меня нашло!»

Лицо профессора Рэдли приобретает тусклый серый оттенок, как будто он может с ясностью представить сцену, которую я рисую в своей голове. Похоже, он уже переосмыслил свою угрозу. Самое время. Решаю отнестись к парню помягче. Это его первое нарушение.

— Я останусь, — рычу я. Это не соглашение о том, что я буду хорошо себя вести. Больше похоже на факт.

Впереди меня Чейз прочищает горло, ее внимание возвращается к учебнику, как будто ничего не произошло. Через четыре стула от меня, сидя у двери, Элоди Стиллуотер смотрит на меня со свирепостью тысячи пылающих солнц. Она качает головой, и я знаю, что услышу об этом позже. Полагаю, хорошо, что мне, блядь, все равно, что она думает.

Остальная часть урока тянется невероятно долго; каждая секунда кажется минутой, каждая минута — часом. Я воздерживаюсь от того, чтобы снова посмотреть на Чейз, хотя мне требуется колоссальное усилие, чтобы не вскочить со своего места, схватить ее и утащить отсюда, чтобы я мог выяснить, во что, черт возьми, она играет.

Как только по коридору разносится глубокий звон колокола Вульф-Холла, я