До мурашек - Ана Сакру Страница 46

Как можно знать наперед? У меня у самой был пример родителей перед глазами…

- Ой, - закатила мать глаза на моё наивное заявление, - Все они так делают! И его отец, и твой! Этот-то с чего вдруг не будет?! Нет, может и не будет, конечно, но для этого своя работа нужна, за спиной что-то, понимаешь? А не так, как у меня! Всё общее, хозяйство, дело, кредиты, захочешь – не уйдешь! – начала заводиться мать, - А он военный! Ты с ним только женой военного и будешь, понимаешь ты или нет? Хочешь так, пожалуйста! Только не рассказывай мне больше про то, как тебе в училище тяжело, как быть первой хочешь, как мечтаешь танцевать в Большом, потому как с ним всё равно все эти мечты – пустое! Он тебе ничего из этого не даст! И детей своих воспитывать потом не присылай, пока будешь пытаться из этой дыры выползти!

В тот день мы сильно поругались. А потом ещё раз, и ещё…

И теперь, чуть что, были эти бесконечные лекции от матери, что Лёвка мне не пара. И самое страшное, что я понимала, что во многом она права. Это была такая правда, из которой я не видела выхода. Она отравляла меня сомнениями и чувством приближающегося тупика.

Потому с Лёвой делиться своими мыслями я не хотела.

Ну а что он мне ответит? Что постарается распределиться в большой город? Или что мы на расстоянии будем жить? Да, всё можно решить, наверно…

Но сейчас ведь и проблемы такой остро не стояло - лишь смутные, выматывающие страхи перед будущим, забиваемые мне в голову матерью. А значит пока и не о чем говорить. Только и ему сон нарушу, зачем? Я решила так.

Но в то же время от маминых нападок я так устала, что уговорила Лёвку опять скрывать наши отношения. Ему это дико не нравилось, но, видя, как сильно меня растаивают стычки с мамой, он согласился. Так что своим родителям я сказала, что мы теперь почти не общаемся, все остыло, а он своим объявил в обычной для себя манере, чтобы просто не лезли в его личную жизнь.

Прошел ещё год, который мы уже жили почти как настоящая семья, отгородившись ото всех по максимуму в Лёвкиной уютной однушке на пятнадцатом этаже, почти под самыми облаками.

Когда Лёвка перешёл на четвертый курс, моему отцу предложили выкупить соседнюю с нашим комплексом гостиницу. Это была отличная сделка на перспективу, но обшарпанное, запущенное за последнее время здание требовало больших вложений. Отец решил обратиться не в банк, а к диаспоре. Так в нашем доме под Новый год появился Эдуард Ломидзе со своей женой Кэто и сыном Гелой, который был старше меня на пять лет.

Уже через пару часов хлебосольного ужина нас практически поженили. Наши отцы обсуждали какие прекрасные у нас перспективы в материальном плане, матери, что у нас могут быть красивые дети, а сам Гела смотрел на меня так, что я устала отводить глаза. Мы не перекинулись и парой слов, он ничего не знал о моём характере, предпочтениях, взглядах, но ему это было и не нужно.

Он видел перед собой строго воспитанную красивую девушку из правильной семьи, которая к тому же балерина, а значит ей можно хвастаться перед друзьями, да и вообще не стыдно людям показать, и этого Геле было более, чем достаточно.

А я всё это про него прекрасно понимала.

Понимала, что меня мысленно уже примеряют к дому, как диван в магазине, и с тоской думала, что, если желание родителей свести нас не выветрится вместе с выпитым алкоголем, то Лёвка меня убьёт.

В общем так и вышло.

Желание породнить нас лишь крепло вместе с сотрудничеством наших отцов, тем более, что папа оказался во временной большой зависимости от Эдуарда Гурамовича. Даже когда я твердо объявила, что нет, о свадьбе не может быть и речи, мне всё равно не позволяли полностью отказать ему. «Дочка, ну сходи ты с ним в кафе, ну что тебе стоит? В одном городе живете, молодые», «Дочка, на эти выходные приезжай обязательно, Гела тоже будет, у него подарок для тебя» и всё в таком духе.

И я, сцепив зубы, пила кофе с Гелой около нашего училища, думая, ну когда же он устанет от этого сам?! Нам ведь совсем не о чем говорить…Да и я всегда вела себя подчеркнуто вежливо и холодно. Даже за руку взять не позволяла.

Но, казалось, его это наоборот только заводило ещё сильней.

И конечно долго скрывать от Лёвы моего нового ухажера не получилось. Я никогда не видела Лютика в такой ярости. В какой-то момент я даже реально поверила, что он может меня ударить, хотя, конечно, до этого не дошло. Но поругались мы все равно очень сильно.

Лёва был непреклонен. Он выставил мне ультиматум и в довольно оскорбительной форме. Сказал - хватит прятаться, всем говоришь, что ты моя, Гелу этого прилюдно шлешь куда подальше, и только тогда миримся, иначе всё. Задолбало.

Мне было так обидно, что он и слушать меня не хочет, не принимает никаких доводов, орёт, что я фыркнула «всё так всё» и демонстративно стёрла его номер в контактах, хотя смысла в этом не было никакого, кроме как ужалить побольнее – я помнила эти зачарованные цифры наизусть.

И мы расстались.

Неделю я провела словно в воспаленном кошмарном сне, выплакав, кажется, всю влагу из организма в подушку общажной кровати. А потом, так и не помирившись с Лёвой, который тоже никаких попыток объявиться не предпринимал, уехала почти на целый месяц на международный конкурс в Вену и приуроченный к нему танцевальный фестиваль.

42. Гулико

Каждые сутки, проведенные в Вене, четко разделились на две составляющие – дни, до отказа забитые репетициями, выступлениями и какими-то обязательными общественными активностями вроде экскурсий и встреч со спонсорами, а ночи – вся та же не проходящая тоска, не дающая нормально спать, и звенящее, назойливое чувство, что я совершила или скоро совершу что-то ужасное.

На