Кэтрин Лэниган - Пожар любви Страница 46

Лили взглянула ему прямо в глаза.

— Я поеду с тобой куда угодно, Зейн. — Она посмотрела на него умоляюще. — А ты уверен, что не хочешь остаться в Техасе? Разве Хьюстон недостаточно велик для тебя?

Приподняв пальцем ее подбородок, он нежно поцеловал ее в губы.

— Нью-Йорк — это Нью-Йорк, детка. Как ни крути.

Зейн снова обнял ее, и они продолжили любовную игру. Зейн был таким же нежным и ласковым, как всегда, но теперь, подводя ее к высшему блаженству, он научился быть более чувствительным. Даже в мечтах Лили не могла себе вообразить, что любовь может быть такой прекрасной и удивительной. Отвечая ему, Лили отдавала все, что могла, пока измученный от наслаждения Зейн не задремал у нее на груди. Засыпая, Лили мысленно перебирала все события прошедшего месяца.

Этим летом они многое пережили. Научились понимать не только самих себя, но и других людей и те странные, порой опасные формы, которые люди выбирают для общения друг с другом. В последние дни перед отъездом Барри и Джимми крепко подружились. Марта попыталась разыскать мать Эванджелины, но после первых же звонков выяснилось, что это не так просто. Перед отъездом Эванджелины Марта рассказала девочке о своих попытках, и, хотя задача казалась довольно сложной, Эванджелина сказала, что готова проявить настойчивость, чтобы узнать правду о матери. Она поблагодарила Лили за то, что та помогла ей разобраться в себе, понять свои проблемы.

— Ты настоящий друг, Лили. Мне жаль расставаться с тобой.

— А зачем расставаться? Давай не терять друг друга из виду. Я очень люблю писать письма, — ответила Лили, обнимая девочку.

Этим летом Лили стала женщиной. Думая об этом, она имела в виду не только утрату невинности, но в большей степени то прочное, глубокое чувство, которое связывало ее с Зейном. Она считала, что соединились не только их тела, но и их сердца и души. Лили знала, что у нее в жизни никогда не будет другого мужчины. Сама мысль о том, что другой прикоснется к ней, казалась Лили невыносимой.

Когда она думала о том, что им предстоит расстаться, ее сердце наполнялось горькой и в то же время сладкой тоской. Конечно, они будут встречаться, но лишь изредка, когда он будет приезжать в Хьюстон. Это нельзя было даже сравнить с тем, как они прожили прошедший месяц, встречаясь ежедневно и при каждой возможности наслаждаясь лунными номами.

Если бы Лили могла выбрать какой-то период своей жизни, чтобы остаться в нем навечно, она бы выбрала этот месяц с Зейном.

Чтобы убедить ее в том, что Зейн ее любит, не нужно было ни роскошного жилья, ни изысканных блюд. Здесь, рядом со звездами и ветром, Лили чувствовала себя как дома. Зейн никак не хотел этого понять, и в ее мечты об их собственном будущем закрался червь сомнения. Она пыталась успокоить себя, говоря, что все образуется, старалась верить, что они проживут всю жизнь бок о бок, но какой-то грустный, звенящий внутренний голос подсказывал, что это лишь мгновения блаженства, о которых она будет помнить всю жизнь.

Глава 13

Начало июня 1978 года.

Бандера, Техас

В этот день Зейн сидел дома с гриппом. Мать уехала в город купить кое-какие продукты и взять деньги из банка, оставив их с отцом одних.

К двум часам дня Зейну стало лучше и он свободно дышал. Наконец-то сработали бесчисленные таблетки. Выйдя в гостиную, он сел в кресло-качалку, обитую коричневым твидом, и включил телевизор. Смотреть оказалось нечего: мыльные оперы, телеигры и повторный показ «Звездной дорожки». Зейн начал было смотреть «Звездную дорожку», одно из своих любимых телевизионных шоу, но эту запись повторяли уже столько раз, что он помнил все диалоги наизусть. Он поднялся и выключил телевизор. В это время к почтовому ящику подъехал почтальон.

Зейн оживился.

«И что я радуюсь?» — одернул он себя. День ничем не отличался от других, а значит, нечего было ждать письма от Лили. В комнату вошел отец. Тэд Макалистер давно не брился, он почти облысел от химиотерапии и еле передвигал ноги, шаркая по ворсистому ковру. Но Зейн считал своего отца героем. Доктора предсказали, что ему осталось жить не более трех месяцев, однако с тех пор прошло почти два года. День за днем, сам не зная как, Тэд боролся с раком.

— Тебе не надо вставать, папа, — сказал Зейн, подлетев к отцу, чтобы помочь ему сесть в качалку.

— Ну почему? В худшем случае умру на ногах, а это гораздо лучше, чем где-нибудь в больнице.

Зейн присел на цветастую кушетку в американском стиле.

— Хочешь есть? Что тебе принести?

— Не беспокойся, сынок. Все в порядке. — Он откинул голову на спинку кресла. — Кажется, приезжала машина с почтой. Лонни нужно сменить глушитель. Почему ты не идешь смотреть, нет ли письма от твоей девушки?

— Письма нет.

— Ты так уверен?

— Она уехала с отцом на очередные раскопки… Наверно, ей некогда писать.

Тэд нахмурился.

— Да встряхнись же ты, черт возьми! Ходишь как в воду опущенный. Ты ей написал?

— Да. Но неизвестно, получила ли она мое письмо. Она дала мне адрес одного из мест, куда они должны были поехать, но я отправил почти все письма к ней домой, поскольку ее мать наверняка знает точный маршрут.

Тэд наблюдал, как у сына менялось выражение лица, становясь то радостным, то печальным, когда он говорил о Лили. Ошибки быть не могло. Любовь. С удивлением думал он о том, как рано она пришла к Зейну. С ним было совсем не так. Тэд познакомился с Ханной еще в колледже, а поженились они после того, как он получил диплом бизнесмена. В молодости Тэд и не думал, что станет заниматься старинными украшениями, но неудачи в бизнесе постоянно заставляли его менять поле деятельности, и наконец, после десяти лет работы в сфере кредитования, он связал свое будущее с торговлей ювелирными изделиями. Тэд схватывал все на лету и вскоре понял, что наделен от Бога способностью с первого взгляда точно оценивать ювелирное изделие. И этот дар он передал сыну.

Тэд гордился Зейном. Конечно, ему не чужды были некоторые грешки, характерные для его сверстников. Тэд помнил, как три года назад, летом, Зейн со своими товарищами по баскетбольной команде здорово напился и угодил в полицию в Гваделупе-Ривер. Несколько раз в комнате у сына Тэд находил номера «Плейбоя», о чем он, однако, ни разу не сказал Ханне. Он знал, что Зейн покуривает и даже пару раз пробовал марихуану. И все же в нем чувствовалась зрелость, которой в его годы не мог бы похвастаться сам Тэд. Хотя Ханна приписывала его хорошее поведение своим библейским проповедям, Тэду хотелось думать, что его сын умнее. Он верил, что Зейн способен жить своей головой. Длительные отношения сына с Лили служили тому подтверждением. Тэд понимал, что, если бы Ханна могла что-нибудь сделать, она положила бы этому конец.