Чеченец. На разрыв - Ульяна Соболева Страница 48

- Эта стерва только тебя так полюбила. Что с ней я не знаю. Может ты как-то особенно пахнешь, - смеялась Зулейха и подзывала любимицу к себе, чтобы почесать ей шейку. Однажды, когда Николь в очередной раз устроилась у меня на коленях, я не удержалась и спросила у Зулейхи, как в доме появилась эта кошка. Ответ бабушки заставил меня по-новому взглянуть на неё. - Мы ехали на машине и сбили кошку, которая была беременна, черную кошку…Я тогда подумала, что это довольно паршиво, – начала она, и в её голосе прозвучали нотки грусти. - Мы пытались её спасти, но было слишком поздно. Она родила котят и умерла. Почти все котята были мертвыми, кроме одного – нашей Николь. Зулейха сделала паузу, вспоминая тот день.

- Я забрала её домой и выкармливала сама. В исламе кошки ценятся, они считаются чистыми и святыми животными и единственные могут заходить в мечеть. По преданию, кошка спасла однажды пророка Мухаммеда от змеи, загрызла ее. В благодарность он наделил ее девятью жизнями и способностью всегда приземляться на четыре лапы. Любимую кошку Мухаммеда звали Муизза, во время проповедей она лежала у него на коленях, однажды пригрелась на широком его рукаве и уснула. Этот рассказ о том, как Зулейха спасла маленькую кошечку, показал мне её с другой стороны. В ней было столько заботы и сострадания к беззащитному существу, что я не могла не почувствовать к ней уважения и симпатии. Это так не вязалось с внешностью бабушки. Всегда строгой, прямой, аккуратной и величественной. Не стоит судить о человеке по внешности…иногда внутри под черной оберткой скрываются залежи золота.

***

Последние несколько дней я чувствовала себя ужасно. Меня тошнило, и я не могла ничего съесть без последующей рвоты. Сначала я думала, что это что-то не то я съела за завтраком, но с каждым днем моё состояние только ухудшалось, и я начала подозревать, что это что-то более серьёзное. Может быть я заболела или те…те ублюдки отбили мне какие-то органы, а врач не заметил. Марат был очень холоден со мной в эти дни. Он старался избегать любого контакта, и я чувствовала себя в этом большом доме совершенно одинокой, бабушка уезжала по каким-то делам и звала меня к себе теперь реже, с сестрами Марата я не общалась. Точнее, они не общались со мной и, едва меня завидев, спешили уйти. Но однажды, когда я шла по коридору, пытаясь собрать волю в кулак и не поддаться слабости, я увидела Марата с Шамилем.

Глава 32

Марат носил его на руках и что-то показывал ему с балкона. Шамиль сидел молча, не двигаясь, а Марат гладил его по голове, нежно целуя в щеки, в голову, целуя его ручки. В этот момент моё сердце сжалось. Наблюдая за ними, я впервые по-настоящему увидела Марата не как моего мучителя или хозяина, а как отца, который безгранично любит своего сына. Это был, пожалуй, первый раз, когда я почувствовала к Марату симпатию. Мне стало ясно, что человек, способный на такие моменты нежности и заботы, не может быть полностью лишен доброты. Это открытие заставило меня переосмыслить моё отношение к нему, хотя и не изменило сложившейся между нами напряженности.

В тенистом уголке великолепного сада, где шелест листьев смешивался с мягким плеском фонтана, Марат проводил время со своим сыном Шамилем. Несмотря на отсутствие отклика со стороны мальчика, Марат продолжал общение, наполненное нежностью и теплотой. Марат сидел на мягкой траве, рядом с Шамилем, и медленно перебирал в руках яркие кубики, пытаясь привлечь внимание сына. - Смотри, Шамиль, вот это синие, давай сложим их в башню, – ласково говорил он, стараясь поймать взгляд мальчика. Но Шамиль, погруженный в свои мысли, продолжал безучастно смотреть в одну точку, невозмутимый и отстраненый. Марат не сдавался, его голос звучал мягко и успокаивающе, он рассказывал сыну о саде вокруг них, о птицах, которые порхали среди цветов, и о бабочках, легко касающихся лепестков. Он словно надеялся, что эти истории, даже не услышанные, достигнут Шамиля на каком-то интуитивном уровне. Иногда Марат осторожно касался руки Шамиля, мягко поглаживая её или нежно взяв в свои. Каждое такое прикосновение было полно любви и заботы, словно через них Марат пытался передать сыну свою любовь. В его глазах отражалась глубокая привязанность к Шамилю, смешанная с тоской. Он смотрел на сына с такой безмерной любовью и надеждой, что это не могло оставить равнодушным. Сейчас Марат проявлял себя не как строгий или властный мужчина, а как заботливый отец, для которого благополучие его сына было выше всего. Глядя на них издалека, можно было ощутить всю глубину отцовских чувств Марата к Шамилю. Его терпение, его нежность и непоколебимая любовь к сыну, который жил в собственном мире, делали их связь особенной и трогательной.

Это общение жесткого зверя со своим любимым детенышем оставило в моей душе теплый след, напомнив, что даже в самых трудных и запутанных отношениях всегда есть место для светлых моментов и что каждый человек несет в себе и свет, и тень. В тот вечер, оставшись одна в своей комнате, я, как и многие разы до этого, рассматривала свое отражение в зеркале. Но на этот раз мой взгляд зацепился за нечто, что вызвало во мне тревожное предчувствие. Моя грудь казалась необычайно пышной, и при малейшем прикосновении я ощущала боль. В голове начала зарождаться догадка, от которой мне становилось плохо. Я не осмеливалась даже произнести ее вслух, но одна лишь мысль о возможности быть беременной заставляла меня дрожать от ужаса. Мне казалось, что под ногами расступается земля. Все мои страхи, сомнения и неопределенность о будущем внезапно обрели новый, ужасающий смысл. Как я могла оказаться в таком положении? Что теперь будет? Что скажет Марат? Как отнесется Зулейха и остальные обитатели дома? Божеее …как я скажу ему? А может все-таки нет. Может быть, я хорошо начала питаться, ведь я ем столько деликатесов, мало двигаюсь. Может я просто поправилась. А месячные…Боже! Последний раз они были два месяца назад. Как я могла это упустить… как могла не заметить? Мне казалось, что мир вокруг начал кружиться. Я опустилась на край кровати,