Татьяна Алюшина - Девушка-праздник Страница 5

Пока Власов с максимальной осторожностью выковыривал ее, как семечко из скорлупы, из-под завала, и помощь подоспела.

– Что здесь? – деловито спросил кто-то, принимая у него девушку.

– Кровотечение сильное, умирает, – пояснил он, передавая ее в умелые руки.

– Игорь! – прогрохотал недовольным голосом рядом Кондратьев.

Надо же, сам прибыл. Вроде бы происшествие не катастрофического масштаба, не рядовое, конечно, но и не столь серьезное, чтобы требовало его присутствия. Команда у него классная, справятся и без начальства. Однако ж сам пожаловал!

«Где ты, Дашка?» – посмотрел по сторонам Власов еще раз перед тем, как выбраться.

Кондратьев, выказывая недовольство, подхватил под руку и рванул наверх, помогая встать на ноги.

– Здравствуй, Василий Кузьмич, – поздоровался Власов и сообщил спасателю, стоявшему рядом с ними: – Там девушка между сиденьями, только рука торчит. Живая, пульс слабый.

И, присев на корточки, показал, где именно. Спасатель, присевший рядом, руку увидел, кивнул и стал сообщать в рацию.

– А ты, Игорь Николаевич, видимо, здравствовать не собираешься, – ворчал грозно глава областного МЧС на поднявшегося с корточек Власова. – Я ж просил: не рискуй!

– Может рвануть? – испугался Игорь.

– Нет, уже проверили. – И, присмотревшись к окаменевшему лицом Власову, уточнил: – У тебя там что, личный интерес?

– Да, – жестко ответил Власов. – Она всегда сидит на переднем сиденье, развернутом, сразу за кабиной водителя.

И замолчал, сцепив зубы до хруста, до боли в желваках на скулах, до спазма в горле. Кондратьев молча кивнул и отвернулся.

Да, твою мать! Он и сам все прекрасно понимает! Ведь собственными глазами видел, что там внутри! От этого переднего сиденья вообще на хрен ни черта не осталось!

Кондратьев тяжело похлопал его по плечу:

– Ты не лезь больше, только мешать будешь. Ну, ты и сам знаешь, – и приговорил: – Надо ждать!

«Ждать!!» Вот это как раз ему сейчас противопоказано – ждать, бездействовать, разъедая себя незнанием, надеждой, тающей с каждой секундой!

Кондратьев понял, что клокотало в нем.

– Ты четырех человек вытащил, двух девочек спас, мы бы не успели, умерли бы девочки, да и парень тоже. Все! Жди! Всякое бывает, может, повезет.

То, что вытворила судьба с этим автобусом, полным молодых, красивых девчонок и парней, под категорию «повезет» никак не подпадало.

Рядом не стояло!

Игорь перевел разговор. Его боль, страх, надежда и внутренний бессильный вой ярости – это только его!

– Что с «КамАЗом»-то? – спросил, продирая слова через наждачное, сухое горло.

– У водителя инфаркт. Видимо, когда прихватило, он от боли вдавил педаль газа в пол, да так и держал. Умер еще до аварии.

Власов кивнул, кашлянул пару раз, прочищая горло. Кондратьев махнул кому-то, и Игорю в руку сунули бутылку воды.

– Спасибо, – быстро скрутив пробку и отпив, поблагодарил он. – А «жигуль»?

– Водитель, жена и двое подростков-сыновей. Побились, конечно, но ничего серьезного. – И, ухватив Игоря за локоть, уводил от автобуса. – Пошли обстановку узнаем. – И махнул кому-то еще рукой, подзывая: – Докладывай, Александр Викторович, – не приказал, а скорее дружески обратился он к подчиненному.

– Девушку, руку которой обнаружил Игорь Николаевич, вытащили. Тяжелая. Весь набор и проникающее ранение. Тех первых двух девушек уже отправили в районную больницу, и парня – оказался живой. А последние две… – Он развел руками, вздохнул. – Делаем, что можем, есть шансы. Водителя вытаскиваем, зажало, перелом грудины, проникающие есть. Еще одну девушку нашли, в сознании, работаем, поставили капельницу.

– Как зовут? – быстро спросил Власов.

Но он знал, что это не Дашка! Вот чувствовал, уверен был – не она!

– Ира, – ответил командир отряда и вздохнул. – Троих еще обнаружили, парень и две девушки, пока не вытаскиваем. Мертвые.

Кондратьев быстрым цепким взглядом посмотрел на Игоря.

«Это не она!» – с холодной убежденностью подумал Власов.

Он чувствовал всем нутром, чем-то высшим, что Даша жива! И это не уговоры себя, Бога, надежды, к которым прибегают люди в тот момент, когда родные попадают в катастрофу, – нет!

Он знал откуда-то, что она жива! И только рациональный разум пытался разрушить эту уверенность, чувствование биения Дашкиной жизни, когда взгляд наталкивался на то место, где раньше находилось первое за водителем сиденье.

– Нашли еще двоих, – донеслось из рации, висевшей на плече у командира, – в задней части салона. Живы!

«Дашка!» – понял каким-то совершенно непонятным наитием Власов и рванул к автобусу, даже не услышав громкий окрик Кондратьева.

– Игорь! – Кондратьев догнал его у самого автобусного скелета и придержал за плечо. – Ты только помешаешь!

Руку, придерживающую, так и не убрал, но позволил подойти к оконному проему в хвосте автобусного скелета и спросил у старшего группы:

– Что там, Олег?

– Их завалило кучей театральных костюмов, а сверху всего этого накрыло двойным сиденьем. И очень неудачно: как распором, сиденье вклинило между двумя поручнями, поэтому мы их и не сразу обнаружили. Значит, композиция такая, – подробно объяснял Олег, – девушка лежит на спине, сверху, лицом к ней, парень. Он без сознания, девушка в сознании, но молчит, мы не можем оценить состояние, парень ее полностью накрывает. Сейчас вырежем кресло и начнем доставать.

– Командир! – высунулась чья-то голова из оконного проема. – Тут еще один… – Заметив высокое начальство, мужик быстренько подобрал аналог более красочному первоначальному эпитету, – сюрприз! У парня пробита сонная артерия, девочка ее зажимает пальцами! Она, видимо, в ступоре и руки своей точно уже не чувствует!

– Так! – вернулся к работе командир.

Встав на колени, сунулся внутрь, оценил обстановку, минуты через две выбрался обратно и, не поднимаясь с колен, отдавал распоряжение:

– Режьте на х… скорей! Если она отключится, кровотечение мы не успеем остановить!

Они заспешили, но без суеты и лишних движений – быстро, слаженно. Завизжала пила, отозвавшись болью в виске у Власова высоким звуком режущегося металла. Квак – один поручень! Квак – второй!

Власов придвинулся ближе и вдруг за спинами, руками и головами работавших спасателей увидел распахнутые голубые глаза Дашки!

А потом и все лицо! В крови! Все полностью!

В подсохшей, уже схватившейся коркой неправдоподобно алой крови! И из этой кровавой маски смотрели куда-то голубеющей радужкой и расширенными черными дырами зрачков глаза!

– Дашка!! – взревел Власов и рванул к ней всем телом.

И она услышала, перевела взгляд из неизвестного пространства, куда заглядывала, на него.