Кукла моего отца (СИ) - Рахманина Елена Страница 5

Тогда в её глазах вместо ожидаемого ликования девчонки, сорвавшей джекпот, я обнаружил страх и растерянность, на смену которых с появлением отца пришла злость. С другой стороны, она, несомненно, находилась в состоянии опьянения, поэтому мои выводы о её чувствах могут быть и не верны.

Но больше всего меня задевало то, как отец смотрел на неё. Я думал, в таком возрасте и с его опытом мужчина уже не способен влюбиться, но его взгляды, бросаемые в её сторону, говорили об обратном. Для него она не стала очередной девкой, которую он притащил в постель, ему было этого мало, поэтому он обозначил на неё права, дав свою фамилию. И в этом я способен его понять.

Она выделялась среди всех остальных. Девушек из моего окружения можно сравнить с цветами, выращенными в оранжерее под неусыпным взглядом садовника, и я не уверен, что смог бы отыскать между ними и пары различий. К каждой из них был применим эпитет рафинированной, ухоженной, прозябающей в богатстве и скуке дамочки. Теа же словно дикий цветок редкой красоты, который, вопреки отсутствию работы селекционеров, появился на свет. На неё мало смотреть, её хотелось вырвать с корнем и спрятать от чужих глаз. Чтобы никто не смел ею любоваться. И я понимал подобное желание отца больше других.

Но чего понять не мог, так это её. Почему она вышла замуж за мужчину, что старше её не на один десяток лет? Ответ на этот вопрос меня вовсе не радовал. С её незаурядной внешностью она без проблем могла бы подыскать партию, может быть, менее денежную, но более подходящую. А значит, счёту в банке она отводила первое место и не гнушалась старческого тела.

– Йен, я волен распоряжаться своей жизнью и средствами так, как считаю нужным, – сухо ответил отец, когда мы остались наедине в его кабинете.

– Этот дом такой же мой, как и твой, и я не хочу, чтобы здесь находились шлюхи.

Он морщится от слова «шлюха», но заверяет, что даст изучить брачный договор и он меня порадует.

Тогда, три года назад, я был уверен, что этот брак долго не продлится. Однако время шло, а Теа всё ещё жила здесь, и я пожалел, что не ознакомился с условиями брачного соглашения.

В последующие дни жена отца почти не попадалась мне на глаза, и у меня создалось впечатление, что она намеренно избегает мою персону. Отца не было в стране, и, видимо, по этой причине она решила, что составлять компанию остальным членам семьи ниже её достоинства. И если бы не моё физическое состояние, возможно, меня бы это не так сильно задевало.

Каждое утро мне казалось, что я стал героем фильма «День сурка», живя по подготовленному врачами сценарию, изнуряя себя до предела физическими нагрузками, которые были мне разрешены, и болезненной разработкой повреждённой ноги. Совершая один шаг, мой организм отбрасывал меня на два назад. Полное восстановление казалось несбыточной мечтой, такой далёкой и невозможной, что требовалось стискивать зубы, чтобы заставить себя заниматься реабилитацией, которая не приносила ощутимых результатов.  Моя психика находилась в настолько истощённом состоянии, что я едва ли был способен на нормальное общение, срывая на каждом, кто попадался на моём пути, свою злость, и ноющая боль в ноге вызывала лишь одно желание – доставить страдания другому.

В очередной паршивый день, когда после ухода физиотерапевта я лежал обессиленный на полу и пялился в потолок, почувствовал, что в тренажёрном зале я больше не один.

Перевёл взгляд и врезался в испуганные, как у воровки, застигнутой на месте преступления, глаза. Теа стояла у порога, словно не решаясь сделать шаг и переступить его, но продолжала неотрывно смотреть на меня. Эти гляделки длились неприлично долго, и казалось, воздух вокруг нас начинает сгущаться, как бывает перед грозой, потрескивая от царившего между нами напряжения.

– Что ты тут забыла? – задаю вопрос, не узнавая собственный сухой и царапающий голос, изучая её наряд.

На ней очередное короткое платье, облепляющее стройную фигуру как перчатка. От вида бесконечно длинных ног я приподнялся на локтях, опасаясь, что захлебнусь слюной. Секса не было с того момента, как я попал в аварию, но, как бы ни болела нога, трахаться с каждым днём хотелось всё нестерпимее. И она – как созданный измученным сознанием путника оазис с пресным озером, я бы кинулся в его прохладную гладь и испил до дна… если бы между нами не стоял мой папаша.

– Я хотела извиниться за свои слова в тот день, – произносит и опускает ресницы, кусая нижнюю губу, всем видом показывая, как её терзали муки совести. Оторвать от неё взгляд оказалось сложнее, чем работать со сломанной ногой. Стоило принять вертикальное положение, как ногу после всех нагрузок свело, но из-за фиксации бедра ортезом я не мог даже размять мышцы и едва не упал, когда ко мне подлетела заботливая мачеха.

Глава 5

Я был весь потный, сняв мокрую майку после ухода реабилитолога, и девчонка не испугалась испачкать дорогой наряд и пропитаться мной. Она всем своим тщедушным телом попыталась удержать меня, забравшись мне под мышку и обняв за талию. И как только я ощутил её прохладные пальцы на разгорячённой физическими нагрузками голой коже, моё дыхание замерло где-то в горле и остановилось. Как и всё вокруг.

Теа подняла взволнованное лицо, впившись в меня круглыми от страха глазами, и что-то спросила. Мой мозг мог обрабатывать лишь тактильную информацию, и близость её тела не способствовала мыслительной деятельности, а потому мне пришлось переспросить. Взгляд задержался на румянце, появившемся на щеках, и упал к раскрытым губам, манившим истерзать их поцелуем.

Замечаю, что её грудь прикрыта лишь тонкой тканью платья, сквозь которое проступали напряжённые соски. Стоило это увидеть, как тело пробили разряды тока в двести двадцать вольт, и одновременно в грудной клетке с оглушительной скоростью разрастался огненный шар ярости из-за её фривольного наряда. Уверен, когда она выходит в общество, все, у кого есть член в штанах, и так на неё пялятся, а вкупе с её внешностью открытая сексуальность производила сшибающий с ног эффект.

– Ты в порядке? – повторяет она с фальшивой заботой.

– А я смотрю, ты ненасытная, – уже позабыв про ногу, прихожу я к неприятному выводу, подтверждающему моё мнение о мачехе, – тебе мало моего престарелого папаши и недоумка брата, решила залезть и ко мне в штаны?

Она будто не сразу соображает, какой смысл заложен в сказанных словах, потому что первые секунды её взгляд остаётся безмятежным, а затем в нём набирает обороты смерч. Теа дёргается в нелепой попытке отстраниться, но я лишь крепче прижимаю девушку к себе. В намерении оттолкнуть, она упирается ладонью в мою грудь, что, как и каждое последующее её движение, заводит меня только сильнее.

Мне самому не слишком удобно так стоять, потому что нога начинает дрожать от напряжения и боли, но выпустить Теа из собственных рук выше моих сил. Её близость, даже такая – разгорячённая, наполненная сопротивлением и обозлённая – приносила мне удовольствие и действовала лучше любого обезболивающего препарата.

И всё же просто поиметь её, наплевав на отца, каким бы ни было к нему моё отношение, я не мог. Трахать ту, которую выбрал презираемый мной человек, значило для меня запятнать всё вокруг себя. После такого с колен можно уже не подниматься, а продолжать жить, как примат, двигаясь в направлении первобытных инстинктов.

Сжимая её тонкое запястье, я чувствовал, как под моими пальцами бешено бьётся её пульс, как она тяжело, прерывисто дышит, пока с соблазнительных ярких губ срываются проклятия, достойные дворовой девчонки, статус которой она подтверждает этим поведением.

– Ты ублюдок, Сандерс. Поверь, если бы я захотела с кем-то переспать, то выбрала бы точно не тебя, – подытоживает она, опуская взгляд вниз, к травмированной ноге и тут же вновь поднимает ресницы, с циничной улыбкой на лице, – а того, кто был бы способен меня трахнуть.

Слышу, как кровь стучит в висках, а член становится твёрже и похоть мутит мысли, хотя все они о ней. Девочка куда интереснее, чем казалась на первый взгляд, а игры с ней могут иметь вкус не сладкой ванили, а острого перца.