Наталия Кочелаева - Невеста без места Страница 5

Наконец-то попросили пристегнуть ремни, снижение, при котором закладывает уши, посадка. Самолет уже на земле, а такое ощущение, что все еще летишь и этому полету не будет конца. В Каире – ночь, но на улицах бешеное движение. Гуляющие, автомобили, повозки, ослики, верблюды...

– Веруша, какой шикарный отель! – визжала Вика, перекатываясь по бескрайней кровати. – А видела того брюнета в холле? Как он на меня посмотрел?

– Это портье, Викуль. Давай спать, а? У меня все тело как ватой набито!

– Ну-у, с ума сошла? Первую ночь в Египте – спать? Пойдем погуляем!

– По-моему, это ты спятила.

– Да мы недалеко, мы ненадолго. От отеля не будем отходить, пройдем тудэм-сюдэм по улице и вернемся. Ты подумай, если бы мама сюда с нами приехала, она бы завалилась спать? Мы только пройдемся и выпьем где-нибудь кофе, вот и все!

– Кофе на ночь? – пробормотала Вероника, но подчинилась мягкому напору сестры.

– Я чувствую: нам обязательно нужно прогуляться! – курлыкала Вика, вприпрыжку следуя по холлу. – Это будет судьбоносный вояж! Вояж, воя-аж...

– Страшно подумать, – кивала Вера.

Кофейня нашлась неподалеку от «Шератона» – крошечное заведение, выложенное белым кафелем и залитое непривычно ярким светом. Сестры, смущаясь и посмеиваясь, уселись на выставленные прямо на тротуар стулья, огляделись и сделали два занятных наблюдения. Во-первых, они оказались единственными женщинами в этом кафе. А во-вторых, все смотрели на них. Все до одного. В ярком свете люминесцентных ламп под взглядами смуглых мужчин сидели две девушки в белых шортах, белых топиках, а за спинами у них была густая, черная, беспокойная каирская ночь.

– Простите меня за вмешательство...

Высокий парень, очень коротко стриженный, говорил по-английски с сильным немецким акцентом. Вера сначала почти не понимала его, Виктория же сразу вступила в разговор. Парень представился. Карл Райтигер, так его звали, оказался гражданином Германии.

– Девочки, вы забыли, что Египет – мусульманская страна. Женщины в такие заведения не ходят. Так что позвольте мне хотя бы сопровождать вас... На правах соседа – я видел, как вы въезжали в «Шератон», я тоже там живу...

– С удовольствием, – хором согласились сестры.

Карл заказал яблочный кальян и по стакану холодного кофе. От кальяна Вероника отказалась, а вот Вика приложилась, вдохнула в себя ароматный дым, закашлялась, упала лицом в ладони. Карл смеялся, все смеялись, и так хорошо стало вдруг на душе, так легко, что вся будущая жизнь показалась смешной и легкой. Карл рассказал о себе – он, оказывается, был футболистом бундес-лиги, играл в команде «Гамбург». Команда пробилась в полуфинал Кубка Германии, но, отличаясь «неровной игрой», как с профессиональной серьезностью признался Райтигер, уступила более именитому сопернику и вылетела из турнира. Теперь Карл решил чуть-чуть отдохнуть, пошляться по миру и залетел в Египет.

– Теперь мне кажется, это было решение судьбы, – очень деловито произнес футболист, выразительно взглянув на сестер. Вера с большим интересом принялась рассматривать коричневую кашицу на дне чашки, Вика, казалось, не расслышала этих слов, залюбовавшись крохотным мохноногим осликом, семенящим по мостовой.

Долго прощались в холле отеля, договорились завтра ехать вместе в Гизу, к пирамидам.

Они видели пирамиды Хеопса, Хефрена, Микерина и Джосера, они посетили древний Каирский музей и некрополь Саккара, они, замерев, стояли перед Сфинксом и разевали рты у Солнечной ладьи. Они покупали на базаре в Луксоре серебряные и бирюзовые побрякушки, нубийские музыкальные инструменты, те, что издают лишь одну ноту, деревянные фигурки, расшитые туфли и пестрые шали, а Карл подарил девушкам по золотой подвеске – таинственные скарабеи теперь украшали их шеи. В ресторане «Нагиб Бафут», оголодав после долгой прогулки, они налегали на фаршированные баклажаны «бетинган», бараньи котлеты «кюфта» и медово-миндальную пахлаву, особенно поразившую воображение Виктории.

– Он тебе нравится? Нет, скажи, он тебе нравится? – допытывалась Вика у Вероники ночью, в прохладном номере, под неумолчные трели каких-то насекомых и неутихающий гул каирской улицы, в котором угадывалось что-то от гула отдаленной водяной мельницы.

– Он довольно милый, если хочешь знать мое мнение, – равнодушно, позевывая, отвечала Вера. – Немного ограниченный, правда. Футболист, что ж теперь... К тому же его английский оставляет желать лучшего. Как и наш, надо отметить...

– По-моему, не надо знать языков, чтобы понять, нравится тебе человек или нет! – неизвестно отчего рассердилась Вика. – Все, я сплю!

Некоторое время она сердито сопела, потом задышала ровно. Но Вера не спала. Хотелось не то плакать, не то пить. Решив, что плакать сейчас не стоит, Вероника тихонько встала и пошлепала к бару. Выпьет холодной колы, посидит на балконе... И сможет заснуть, а утром, пожалуйста, все опять будет легко и просто!

Уселась с ногами в кресле. С балкона открывался вид на расцвеченный огнями и легендами Нил, показавшийся ей чем-то похожим на родную Волгу во время ночного фейерверка (однажды она, школьница еще, танцевала до полуночи на танцплощадке катамарана), кока-кола была вкусная и холодная, кресло удобное. Но беспокойство не проходило. Где-то в потаенной глубине сознания назревало нечто, в чем Вероника не желала признаваться ни сестре, ни даже самой себе. Была бы жива мама – ей бы она сказала, на ушко, как чистую детскую тайну, что этот смешной в своей обстоятельности, этот белобрысый немецкий футболист, этот голубоглазый Карлхен нравится ей. А вот как он к ней относится – это вопрос. Разумеется, он очень мил и галантен. Но не более.

Она почти задремала в кресле, поставив банку из-под шипящего питья на пол, но что-то заставило ее медленно открыть глаза. Кто-то постучал?

Действительно, в дверь стучали. Очень деликатно стучали, тихонько. Вера открыла – вот и упомянутый Карлхен! Сердце забилось сильнее. Неужели он пришел пригласить ее на ночную прогулку? Ночная прогулка для них двоих, под каирскими звездами...

– Вероника, я хочу пригласить вас прогуляться со мной. У меня есть к вам разговор... Простите мое полуночное вторжение и мои смелые надежды...

Отмахнувшись от извинений, Вероника оставила новоявленного поклонника в коридоре, сама кинулась обратно в номер. Что бы такое надеть? Брюки отпадают, шорты тоже. Белое платье и шаль на голову. «Жаль, ночь, нельзя надеть темные очки. Тогда я бы встретила его объяснение так: в профиль, темные очки закрывают пол-лица, он говорит «я люблю вас», пауза длится, мое лицо непроницаемо, по нему ничего нельзя понять, но вот рука поднимается, я снимаю очки, мои глаза полны счастливых слез... Или так – впрочем, довольно фантазий, он там, за порогом, он ждет меня...»