Элизабет Беверли - Как заарканить миллионера Страница 51

— Какой вы милый! Будьте душкой, принесите мне коктейль. Я где-то потеряла своего спутника.

Адам почтительно склонил голову, готовый лететь по ее приказу. Удивительно, думала Дорси, как удается Карлотте так командовать мужчинами? Она целую книгу об этом написала, но так и не смогла понять, почему они летят к матери, словно бабочки на огонь. И, как видно, даже Адам — не исключение. И дело не в красоте, не в сексуальной привлекательности, даже не в обаянии: просто в Карлотте было это. Что именно — бог его знает. То, что Дорси всегда презирала. То, от чего упорно отрекалась. Что сумела совершенно в себе истребить. И теперь с изумлением понимала, что завидует матери, потому что та обладает этой загадочной силой, которой у дочери нет и, наверно, никогда не будет.

— Есть принести коктейль! — отрапортовал он. — Дорси, тебе что-нибудь взять?

— Бокал вина, пожалуйста, — попросила она. Адам кивнул и исчез.

— Выпрямись, дорогая, — прошептала Карлотта, едва Адам скрылся из виду. — Мужчины не любят, когда женщина горбится.

Дорси нахмурилась, но послушно расправила плечи.

— По крайней мере, сегодня я женщина, — заметила она. — Обычно на таких вечеринках я — всего-навсего официантка или барменша.

Мать неодобрительно поморщилась.

— Милая, для мужчины ты — всегда женщина! Пока твое тело вырабатывает эстроген, неважно, кем ты являешься — официанткой, горничной, монашкой или офицером Морского корпуса. — Помолчав немного, Карлотта добавила:

— Иногда это даже лучше. Некоторым нравятся переодевания. Возьми меня — кем только я не переодевалась за свою жизнь! Помню, один мужчина попросил меня одеться, как учительница в частной школе, и отхлестать его…

— Карлотта! — нервным шепотом прервала ее воспоминания Дорси. — О таких вещах матери с дочерями не говорят! Тем более здесь, где кто угодно может нас услышать!

Карлотта поправила ожерелье на шее.

— Знаешь, милая, я жалею, что так мало с тобой об этом разговаривала. У тебя множество странных предрассудков в области секса.

— Карлотта, тише! — отчаянно прошипела Дорси.

— Нет, я серьезно.

— Ну… да… может быть… а что тут такого? — защищалась Дорси полушепотом. — Предрассудки в области секса есть у всех. Это, знаешь ли, все-таки важная часть жизни.

Карлотта покачала головой и выразительно вздохнула:

— Не понимаю, с чего ты взяла, что секс так важен. Сам по себе он ничего не значит.

Дорси в изумлении уставилась на нее:

— И это говоришь ты? Женщина, которая сексом зарабатывает себе на жизнь?

— Милая моя, — холодно ответила Карлотта, — я зарабатываю на жизнь вовсе не сексом.

— Карлотта, не надо! Обе мы прекрасно знаем, что стоит за подобными отношениями. Ты никогда не трудилась скрывать своих целей. Или скажешь, что не спала со своими… благотворителями?

— Не будь дурочкой, дорогая. Разумеется, спала. Но я оставалась с ними не ради секса.

— Это понятно! — язвительно заметила Дорси.

— И они оставались со мной не ради секса.

— Вот как! Зачем же тогда? — непонимающе воскликнула Дорси.

Вместо ответа мать вздохнула и горестно покачала головой:

— Неужели не понимаешь?

— Как видишь, нет.

Карлотта вдруг улыбнулась лукавой, озорной улыбкой.

— Ничего, у тебя еще все впереди. Думаю, этот милый мальчик — Адам Дариен — многому тебя научит.

— Карлотта!

Но мать, как обычно, не обратила на ее вопль никакого внимания.

— Только научись им управлять, дорогая, — невозмутимо продолжала она. — Я расскажу тебе, как это делается. Я ведь не все свои секреты раскрыла в книге. Самые важные оставила при себе. Не всякая женщина способна их понять. Но ты, мне кажется, сможешь. В конце концов, ты все-таки моя дочь.

Как будто это нуждалось в напоминаниях!

— Спасибо, Карлотта, — сухо поблагодарила она, — но я не собираюсь управлять Адамом. У нас не такие отношения.

«И вообще, — мысленно добавила она, — наши отношения пока что под большим вопросом».

— Что ж, — вздохнула Карлотта, — что легко достается, дешево ценится. Может быть, со временем ты меня поймешь. Кстати, вы с Адамом еще не пробовали тот фокус со сливками?

Дорси зажмурилась и потрясла головой. «Господи боже, — думала она, — ну почему все великосветские вечеринки длятся вечно?»

13

— Ты просто позор на весь род мужской! — прошипела Эди.

Какое затмение на нее нашло, когда она предложила Лукасу свою помощь в поимке миллионерши?!

Нет, с внешним видом у него все в порядке. Не зря Эди таскала его по магазинам. А потом завела в парикмахерскую и заставила сделать стодолларовую стрижку. В черной тройке вид у Лукаса гордый и внушительный, подстриженные волосы кажутся мягче, шелковистей и блестят каким-то особым золотистым блеском, а сапфирово-синий галстук так гармонирует с цветом глаз, что… что…

Да что там скрывать — от одного взгляда на него у нее перехватывает дыхание.

Но, если он не перестанет кривить рожу, к нему не только миллионерша не подойдет — муха залетная не подлетит! А Эди так старалась, добывая два приглашения на благотворительную выставку-продажу коллекции абстрактной живописи миссис Саймон Престон!

По совести сказать (хотя Лукасу об этом знать необязательно), особенно стараться не пришлось. Мистер Дейвенпорт чуть от счастья не умер, когда Эди спросила, не знает ли он, кто бы мог помочь ей с приглашениями на выставку. Дамы из высшего общества, рассудила она, таких мероприятий не пропускают — а вот их мужей там вряд ли встретишь.

Мистер Дейвенпорт с радостью согласился помочь. Расплылся в улыбке, поведал, что и сам там будет, тут же позвонил по сотовому миссис Саймон Престон, которую именовал попросту «тетя Битей», и попросил внести в список приглашенных Эди Малхолланд и ее спутника.

Теперь Эди чувствовала себя обязанной мистеру Дейвенпорту. А это нехорошо. Она не хотела быть обязана никому — особенно мужчине. Хотя мистер Дейвенпорт ни взглядом, ни жестом не намекнул, что намерен взыскать с нее должок. Просто по-отечески улыбнулся, заверил, что всегда рад помочь, и добавил…

Да, вы угадали. «Эди, тебе нужен мужчина, который сможет о тебе позаботиться!»

Но все же Эди не оставляло дурное предчувствие: ей казалось, что рано или поздно любезный мистер Дейвенпорт потребует расплаты. И дай бог, чтобы плата не напомнила о прошлом, которое она так хочет забыть…

Но Лукас абсолютно не ценит ее усилий. Весь вечер он открывает рот лишь для жалоб. Костюм ему, видите ли, жмет. На стрижку ушло целое состояние. Он чувствует себя мальчиком по вызову. И одновременно — полным идиотом. (Впрочем, одно другому не мешает.) Фуршет отвратительный («Где „Будвайзер“, я тебя спрашиваю?»), обстановка безвкусная, картины бездарные. А от окружающих мерзких рож хочется волком выть!