Диана Морьентес - Эволюция чувств Страница 53

— Ой, Максим Викторович, простите, не хотела мешать…

Но вдруг, посмотрев на обернувшееся лицо Наташи, с возмущением запричитала:

— Это что ж творится?! Развратник! Это же ребенок! Я сию же минуту расскажу директору!

Уборщица кинулась прочь из кабинета, учитель — за ней. Оказывается, пожилые люди умеют очень быстро бегать. Максим кричал ей с лестницы:

— Подождите! Остановитесь!

Вернулся в кабинет расстроенный.

— Вот тебе первая радость наших официальных отношений, — грустно констатировал он. — Как раз хотел попросить тебя сохранить нас в тайне хотя бы от школы!

Убедил Наташу оставить его здесь одного, чтобы она не участвовала в возможной разборке с директором. Наташа нехотя послушалась и отправилась в актовый зал — петь. Если душа требует музыки, обязательно надо ей это дать!

На следующее же утро Андрей объявил Максиму, что директор просил срочно зайти к нему. Сказать, что Максим нервничал — ничего не сказать. Он был в хороших отношениях с директором, но ситуация, в которой его «застукали», могла перечеркнуть все. А сегодня еще, так получилось, он модно одет, покрашен практически в блондина, да еще и с трехдневной щетиной… В общем, совершенно непедагогический вид. Владислав Сергеевич сидел в кресле за столом и раскладывал какие-то документы.

— Здравствуйте, — заглянул учитель.

— Здравствуйте, — живо отозвался директор. — Проходите, садитесь. У меня к Вам серьезный разговор. Вы, наверно, знаете, о чем?

— Думаю, что да.

Максим расположился на офисном стуле напротив директора, а тот тем временем говорил:

— Когда я брал Вас на работу, я не предупреждал, что нельзя вступать в интимные отношения со школьницами. Я был уверен, что Вы это и сами прекрасно понимаете.

Круглое лицо Владислава Сергеевича, впрочем, не выражало особого негодования.

— Я не вступаю в интимные отношения со школьницами, — заверил молодой учитель.

— Но уборщица была в такой панике! Кричала, что Вы развратник.

Максим внимательно думал над своей тактикой. Он некомфортно себя чувствует в ситуациях, когда приходится оправдываться, а сейчас, плюс ко всему, еще и считает, что оправдываться ему и не в чем. Наверно, только настоящему лидеру присуще такое чувство собственного достоинства, с которым Максим сейчас объяснял начальнику:

— Владислав Сергеевич, я встречаюсь с девушкой из этой школы, это правда; но уборщица убежала, сделав совсем неправильные выводы! И мне это даже обидно, потому что я уже давно сам для себя решил, что у меня ничего интимного с этой девушкой не будет, пока она не окончит школу. У нас с ней замечательные дружеские и романтические отношения, от которых была бы в восторге любая девочка ее возраста…

— Так, а о ком мы говорим с Вами, Максим Викторович? — спохватился директор.

— Наталья Фролова из 9 «Б».

— 9 «Б»! — воскликнул директор, потирая лоб. — Максим Викторович, ладно хоть 11 класс бы, там девочки уже невесты на выданье! В Вас полшколы влюблены, это такой возраст. Вы не должны этим пользоваться! Это непедагогично!

— Я этим пользуюсь! — улыбнулся тот. — Полшколы с удовольствием посещают мои уроки, и мне не приходится заставлять их выполнять домашние задания на «отлично».

Директор обвел озабоченным взглядом свой маленький кабинет с бумажными папками и любимыми бронзовыми статуэтками на полках, но казалось, что он смотрит не по сторонам, а в будущее. Он сидел, облокотившись на стол и подавшись вперед, всем своим видом демонстрируя, что доброжелательно настроен к своему собеседнику, и Максима это успокаивало.

— Владислав Сергеевич, — позвал Максим, — я взрослый человек, и никто не может решать за меня, с кем мне встречаться, а с кем — нет. Пытаясь держаться от нее на расстоянии, я причиняю ей боль. А для меня это хуже самых сложных проблем с начальством. Если Вас беспокоит репутация школы — либо я, либо Наталья можем уйти отсюда в другую. Но я не желаю этого ни себе, ни ей, потому что это лучшая школа!

— А она собирается учиться дальше или уйдет после девятого? — деловито осведомился директор.

— Она останется.

— Мы как раз недавно смотрели списки с завучем, и выяснили, что в этом году Фролова вовсе не отличница, как раньше… — Владислав Сергеевич взглянул учителю в глаза прямо и с заботой. — Теперь понимаю, что причина этому — Вы. Любовь-морковь, и учеба уже девчонке не нужна…

— Да нет, вряд ли я, — запротестовал Макс. — У нее просто сейчас очень сложные отношения в семье, а там и желание уйти из дома, и делать все наперекор маме… Постоянные ссоры… Она делает уроки, часто прямо у меня в кабинете, или на столе у охранников, или в столовой. Кстати, ее отношения с мамой — тоже одна из причин, по которой я хочу остаться с ней в одной школе. Я ее друг, и хочу быть рядом, чтобы она не чувствовала себя одиноко. Вы же знаете, в ее возрасте можно наделать много глупостей.

— Максим Викторович, да мне тоже не хочется терять ни талантливого педагога, ни ученицу-отличницу. Фролова столько Олимпиад повыигрывала, что я ею горжусь, как своим собственным достижением! Уповаю только на ваши здравые смыслы. Она девочка умная, вряд ли она позволила Вам запудрить ей мозги; думаю, она и сама отдает себе отчет в том, во что ввязалась… И Вы вроде бы тоже, чисто по-человечески, заслуживаете доверия. Постарайтесь, чтобы о вас с ней по школе не ходили сплетни, а то начнут говорить, что здесь учителя совращают учеников. Встречайтесь, это уже никого не касается, но в школе ведите себя, как учитель и ученица, и ничего лишнего. Хорошо? Я верю в Вашу порядочность. Не подведите меня! — и улыбнулся: — И воспитайте ее хорошим человеком.

Но Владислав Сергеевич не успокоился на этом, он решил поговорить и с Наташей. Попросил младшего охранника зайти на урок в Наташин класс и сообщить ей, что ее вызывают к директору. Девушка искренне заступалась за учителя, призналась, что любит его уже два года. Директор посоветовал ей после школы поступать на адвоката: уж больно грамотно она строила свою речь, выводила такие логические цепочки, что Владислав Сергеевич замечал, что начинает думать так же, как она. Наталья окончательно убедила его, что их с Максимом чувства имеют право на официальное существование.

Так и спросил у нее, по-отечески и ласково:

— Ты счастлива?

Наташа расплылась в улыбке: как мило — слышать такой вопрос, находясь «на ковре» у директора!

— Да, очень!

— Тебе, наверно, хочется похвастаться своим романом. Но этого делать нельзя. Я не стану вам мешать, но только в обмен на ваше с Максимом Викторовичем молчание. И еще, Наталья. В школе он для тебя просто учитель. И никто больше. Заруби себе это на носу.