Николас Спаркс - Последняя песня Страница 54

Уилл понял намек, но не хотел затевать ссору прямо сейчас. Скотт, очевидно, тоже сообразил, что зашел слишком далеко, потому что отступил.

— Ладно, поговори с отцом. Может, найдешь способ втиснуть игры в свое расписание, — бросил он и отошел не оглянув­шись.

Уилл, не зная, как лучше поступить, повел Ронни домой. Они уже отошли довольно далеко, когда Ронни обняла его за талию и спросила:

— Он имел в виду турнир, о котором ты мне рассказывал?

Уилл кивнул:

— На следующий уик-энд. Через день после свадьбы Меган.

— В воскресенье?

— Турнир длится два дня. Но в субботу играют женщины.

Ронни задумалась.

— И ему нужна стипендия, чтобы поступить в колледж.

— Во всяком случае, это бы здорово помогло, — пояснил Уилл.

— В таком случае найди время для тренировок. Сделай все, что можно, чтобы подготовиться. Он твой друг, верно? Мы най­дем время побыть вместе. Даже если придется просиживать ночи у черепашьего гнезда. Я могу работать и невыспавшаяся.

— Что с нами будет, Ронни, когда кончится лето? — прошеп­тал он, всматриваясь в нее.

— Ты поедешь в университет, — шепнула Ронни отворачи­ваясь. — А я вернусь в Нью-Йорк.

Он взял ее за подбородок и заглянул прямо в глаза.

— Ты понимаешь, о чем я.

— Да. Я прекрасно понимаю, о чем ты. Но не знаю, каких слов ты от меня ждешь. Не знаю, что мы можем сказать друг дру­гу на этот счет.

— Как насчет «не хочу, чтобы все это закончилось»?

Взгляд зеленых, как море, глаз стал нежным. В нем свети­лась просьба о прощении.

— Не хочу, чтобы это закончилось, — повторила она.

Хотя именно это он желал услышать и Ронни была искрен­на, все же Уилл сознавал, что она уже знает: слова не могут из­менить неизбежного. А у них самих может не хватить сил.

— Я приеду в Нью-Йорк тебя навестить, — пообещал он.

— Надеюсь.

— И хочу, чтобы ты приехала в Теннесси.

— Полагаю, что смогу выдержать еще одну поездку на юг, если для этого будет веская причина.

Уилл улыбнулся и повел ее дальше.

— Вот что: я сделаю все, о чем просил меня Скотт, и буду го­товиться к турниру, если обещаешь прийти на свадьбу Меган.

— Иными словами, ты станешь делать то, что все равно дол­жен делать, а взамен получишь желаемое.

Конечно, это не совсем то, что он сказал, но смысл был из­ложен точно.

— Да, — хмыкнул он. — Так и есть.

— Что-то еще? Поскольку ты так яростно торгуешься?

— Раз уж ты об этом упомянула, я просил бы тебя урезонить Блейз.

— Я уже пыталась с ней поговорить.

— Знаю, но когда это было? Шесть недель назад? С тех пор она видела нас вместе, знает, что Маркус тебя не интересует. И у нее было время перебороть свою ненависть к тебе.

— Она все равно не скажет правду, — возразила Ронни. — Потому что тогда ей самой грозит суд.

— Но как? Какое обвинение ей предъявят? Понимаешь, я не хочу, чтобы ты попала в беду за то, чего не совершала. Владели­ца магазина ничего не хочет слышать, окружной прокурор тоже, и я не говорю, что Блейз захочет слушать, но не вижу другого вы­хода, раз тебе необходимо выскочить из этого переплета.

— Ничего не получится, — настаивала Ронни.

— Может, и нет. Но думаю, попытаться стоит. Я давно ее знаю, и она не всегда была такой. Не исключено, что в глубине души она сознает, насколько не права, но ее нужно убедить, что попытаться исправить зло необходимо. Не только для тебя. Для нее самой.

Хотя Ронни и не стала возражать, все же не согласилась с ним. Они молча добрались до ее дома. Из открытой двери мастерской струился свет.

— Твой отец все еще работает над витражом?

— Конечно, — кивнула Ронни.

— Можно посмотреть?

— Почему нет?

Вместе они направились к обшарпанному строению. Пере­ступив порог, Уилл увидел лампу без абажура, свисающую над большим рабочим столом в центре комнаты.

— Его здесь нет, — заметила Ронни, оглядываясь.

— Это и есть витраж? — спросил Уилл, подходя к столу. — Какой огромный!

— Поразительно, правда? Это для церкви, которая отстраи­вается после пожара.

— Этого ты мне не говорила, — выдавил он и понял, что го­лос звучит неестественно.

— Не думала, что это тебя интересует. А это важно? — уди­вилась она.

Уилл вынудил себя не думать о Скотте и пожаре.

— Да нет, — поспешно заверил он, делая вид, будто изучает работу Стива. — Просто не думал, что у твоего отца такой та­лант.

— Я тоже. Да и он сам не думал, пока не начал работу. Но сказал, что это для него очень много значит, так что, может быть, у него поэтому и открылись способности.

— Почему это так важно для него?

Пока Ронни пересказывала историю, услышанную от отца, Уилл смотрел на витраж и вспоминал все, что наделал Скотт. Но его вины в этом не было.

Должно быть, Ронни что-то поняла по его лицу, потому что внимательно на него уставилась:

— О чем ты думаешь?

Он провел рукой по готовой части витража.

— Ты когда-нибудь задумывалось над тем, что значит быть другом?

— Не совсем понимаю, о чем ты.

— Насколько далеко ты зайдешь, чтобы защитить друга? — неожиданно спросил он.

Ронни поколебалась.

— Полагаю, это зависит от того, что сделал друг. И насколь­ко это серьезно.

Она вдруг положила руку ему на плечо.

— Почему ты мне не скажешь?

Уилл не ответил, и она подвинулась ближе.

— Понимаешь, рано или поздно ты все равно должен пос­тупить как надо, даже если это сложно. Я знаю, что мои слова тебе не помогут, и не всегда поймешь, какой именно поступок правильный. Но даже когда я оправдывала свое воровство в ма­газинах, в глубине души знала, что это неправильно. Плохо. Некоторые люди могут с этим жить, особенно если проступки или преступления сходят им с рук. Они видят оттенки серого там, где я вижу черное и белое. Но я не из тех людей и, думаю, ты тоже. 

Взгляд Уилла скользнул в сторону. Он хотел довериться ей, жаждал рассказать все, тем более что сознавал ее правоту, но не мог найти слов. Ронни понимала его так, как ни один человек в мире. А ведь он мог бы учиться у нее! Рядом с ней он сам стано­вится лучше. И он так в ней нуждается!

Но он только молча кивнул, и она положила ему голову на грудь.

Когда они наконец вышли из мастерской, Уилл остановил ее, прежде чем она направилась к дому, притянул к себе и стал целовать в губы, щеки, шею. Ее кожа горела огнем, словно она часами лежала на солнце, и, снова поцеловав Ронни в губы, он почувствовал, как она дрожит. Он зарылся руками в ее волосы и, продолжая целовать, прижал к стене мастерской. Он любил ее, хотел и чувствовал, как ее руки медленно двигаются по его спине и плечам. Ее прикосновения воспламеняли его, дыхание обдавало жаром, и остатки разума стали поки­дать Уилла.