Саша Грей - Общество Жюльетты Страница 55

И мне ставится ясно, откуда такая вонь.

Не от заплесневелой пиццы или китайской еды. Это пахнет от ног Банди. От вони тянет на рвоту. От нее невозможно скрыться, и я старюсь дышать чрез рот. Мне хочется как можно скорее уйти, но Банди решил, что его несчастья столь велики, что он непременно должен рассказать мне историю своей жизни, с самого начала и до сегодняшнего дня. С самого начала, еще до того, как он появился на свет.

С того самого дня, когда родители решили дать ему имя.

Банди сидит на полу, скрестив ноги. Он напоминает обиженного ребенка, занятого своими игрушками.

– Я вовсе не плохой, – заявляет он. – Просто я таким родился.

При этом Банди рассеянно запихивает головой вперед фигурку Чубакки из «Звездных войн» в резиновую вагину.

Квартира Банди захламлена игрушками – плюшевыми детскими и секс-игрушками для взрослых – и он не видит между ними особой разницы. Пара медвежат поставлена на четвереньки попками друг к другу, оба распороты по швам, чтобы вместить двусторонний фаллоимитатор, засунутый в мягкую набивку.

А вот телепузик с натянутым на голову страпоном. Похоже, Банди пытался обновить свои извращенные вкусы, но застрял где-то на полпути, между подростковой дрочкой и онанизмом двадцатилетних. И в результате остался безнадежно инфантильным созданием, одержимым навязчивой идеей придать сексуальный характер всему, до чего только может дотянуться руками; всему, что до того было здоровым и чистым.

На стене висит огромный, в натуральную величину, плакат с изображением Бритни Спирс. Бритни в шортах с незастегнутыми пуговицами. Ее руки лежат на бедрах, как будто она собралась эти самые шорты снять. Сверху – белая майка, словно призванная подчеркнуть выпуклости ее груди. Всем своим видом Бритни как будто хочет сказать: «Ты знаешь, что хочешь трахнуть меня, но подумай еще разок, чувак».

Это Бритни Спирс на пике популярности и красоты, когда она была мечтой всех мужчин, очаровашкой-блондинкой, на которую вставал у всех мужиков Соединенных Штатов. То есть еще до того, как она разбила миллионы мужских сердец, как та подружка-психопатка, с которой лучше бы никогда не встречаться, не говоря уже о том, чтобы с ней переспать.

А еще у Банди – большая коллекция фигурок героев «Звездных войн», которых он выстроил в ряд на каминной доске, но это только лохматые вуки. Никто, кроме вуки, его не интересует. Банди признался, что всегда их любил. Он считает, что именно поэтому ему нравятся женщины с небритым лобком.

Банди также говорит, что именно по этой причине обожает оральный секс; ты только получаешь, но ничего не даешь взамен, добавляет он, поэтому неважно, бритый у девчонки лобок или нет. Дальше он никогда не заходит. Оральные наслаждения не оставляют места для разочарования по поводу лобковой растительности. Но в результате получается, что он всегда остается сексуально неудовлетворенным. Банди изливает мне душу, жалуется на обломы. Рассказывает о своем сексуальном опыте, о своих личных недостатках, но я больше не хочу его слушать. Я хочу сказать ему, как была зла на него, получив деньги за появление в «Общества Жюльетты».

– Ты меня подставил, – говорю я.

Чувствую, что начинаю заводиться, но не хочу, чтобы он это заметил. Не хочу подарить ему это удовольствие, не хочу, чтобы он увидел, что меня разозлил.

– Подставил тебя? – удивляется он. – С Анной?

– Я имею в виду деньги за вечеринку.

– Какую вечеринку?

– Вечеринку в «Обществе Жюльетты», – отвечаю я.

Как будто он сам не знает.

– Как ты сказала? – переспрашивает Банди.

Я повторяю:

– «Общество Жюльетты».

– Первый раз слышу, – отпирается Банди. – Я никогда не платил девушкам денег. Наоборот, деньги я с них беру.

Я сбита с толку таким ответом, но мне нужно узнать про Анну.

– Банди, я действительно беспокоюсь за Анну. Где она?

– Не знаю, – отвечает он. – Клянусь тебе, не знаю.

Точно так же он клянется, что не убивал девушек.

– Ты делал то же самое с Анной? – сердито спрашиваю я. – Ты вымогал у нее деньги?

– Только не у нее, – заявляет он. – Я никогда бы не сделал ей ничего плохого. Я люблю Анну. Я всегда ее ужасно хотел, – добавляет он, как будто прямо сейчас расплачется. – Мне даже все равно, бреет ли она лобок.

Банди рассказывает, сколько раз он пытался переспать с Анной, как изо всех сил пытался произвести на нее впечатление. Она единственная женщина, кроме его мамочки, на которую Банди потратил больше десяти долларов. Дарил ей подарки, покупал всякие побрякушки, но Анна постоянно его отшивала.

– Она говорила, что любит меня как брата, – сообщает Банди, – но парням она предпочитает мужчин постарше.

Он смотрит на меня большими печальными глазами в надежде, что я успокою его, скажу, что все в порядке. Но мне особо нечего сказать, потому что я точно знаю, что она имела в виду. Он вздыхает по Анне лишь потому, что она разбила ему сердце. И Банди, как заезженная пластинка, снова и снова повторяет две фразы:

– Я ее не убивал. Я не убивал остальных девушек, – хнычет он.

– Я верю тебе, Банди. – Я понимаю, что действительно ему верю. – Но у тебя есть хоть какое-нибудь представление, где ее искать?

Наконец он что-то припоминает.

– Она собиралась на одну вечеринку. Ты сможешь найти ее там.

– Что за вечеринка? – подозрительно спрашиваю я.

Он еще не ответил, а я уже знаю, что отправлюсь туда, так как у меня нет выбора.

Глава 21

В темноте спешу к огромной вилле в итальянском стиле – Банди даже заказал для меня такси, потому что это то место, где, по его словам, я могу найти Анну. Сегодня вечер перед выборами, и работы в избирательном штабе Боба столько, что Джек остается ночевать в офисе.

Я иду по тропинке, которая извивается, огибая то небольшие овраги, то горки. Из любой точки видна огромная вилла на холме, подсвеченная полной луной, низко висящей в ночном небе, наполовину скрытой огромным кучевым облаком, которое не желает сдвинуться с места, потому что нет ветра.

Дорожка всего одна – она не раздваивается и не встречается с другими, – но я на ней так никого и не встретила. Тропинка на всем протяжении выглядит одинаково: грязная, по краям камни и огромные валуны, за которыми тянутся плотные заросли кустарника и деревьев. Между ними – вкрапления полевых цветов и орхидей, таких ярких, что кажется, будто они мерцают в темноте. Тропинка залита каким-то странным светом из непонятного источника. Это даже не свет, а полусвет. Он оживляет все вокруг, но не дальше чем на пару футов по обеим сторонам тропинки.