Яков Шехтер - Каббала и бесы Страница 55

Он никогда не целовал ей руки, и вообще, ей никто ни разу такого не делал, и от неожиданности она снова вспыхнула, вырвала ладонь и выскочила из комнаты. Из-за этого поцелуя она и ходит теперь в микву.

А вот и здание миквы. Эстер остановилась, достала из сумочки пачечку бумажных носовых платков и тщательно отерла лицо. Ее слезы никто не должен видеть. Они принадлежат только ей. Ей одной.

Она поднялась на освещенное ярким фонарем крыльцо и позвонила. Свет в глазке, врезанном посередине железной двери, померк: смотрительница подошла выяснить, кто звонит. Через секунду дверь распахнулась:

– Раббанит Ифарган! – почтение наполняло голос смотрительницы. – Пожалуйста, пожалуйста.

Эстер прошла внутрь. На стульях у стен коридора сидело несколько женщин, ожидающих, пока освободятся кабинки. Увидев Эстер, они встали.

– Садитесь, садитесь, – махнула она свободной рукой и двинулась к ближайшему стулу, с тем чтобы занять очередь.

– Пожалуйста, раббанит, – удержала ее смотрительница, указав на другой конец коридора. Там размещалась «комната невесты» – роскошно отделанное помещение со встроенным бассейном и керамикой на уровне пятизвездочной гостиницы. В нее пускали только невест перед свадьбой. Кабинки, куда дожидались очереди женщины, представляли собой обыкновенные душевые комнаты. В них мылись, готовились к окунанию и звонком вызывали смотрительницу. После проверки она сопровождала женщину в общий бассейн. Окунувшись, та возвращалась обратно в душевую.

Хотя никаких указаний на этот счет не существовало, в «комнату невесты» смотрительница пускала только жен раввинов. Эстер каждый раз пыталась занять место в общей очереди, но смотрительница перехватывала ее на полдороге. Можно было бы и сразу пойти в «комнату невесты», но попытка усесться в общей очереди есть часть ритуала. Нечего привыкать к почестям.

В кабинке она сразу закрыла дверь и принялась набирать ванну. Такое удовольствие можно себе позволить только в микве. Дома, хоть солнечный бойлер вполне хорошо нагревает воду, вечно толкутся чужие люди: то ученики к Бецалелю придут, то посетители за благословением. Только и успеваешь, что закрыться в ванной комнате, быстро ополоснуться под душем, напялить на еще влажное тело одежду и выйти. Ванна заполняет комнату паром, расслабляет, после нее нужен халат и время – прийти в себя, подсохнуть. Да и вообще, мытье – интимное дело, никто из чужих не должен знать, когда она моется, чтобы не пробуждать нескромные мысли.

Эстер достала из сумочки специальный гель и капнула несколько капель прямо под бьющую из крана струю. Да, напор здесь куда лучше, чем в их обветшалом доме со старыми, забитыми отложениями трубами. Надо бы их поменять, но когда? Может быть, ближе к лету. Надо бы узнать у Симоны адрес хорошего сантехника и ближе к лету устроить ремонт. И кондиционер заодно сменить, ему уже лет двадцать, он больше скрежещет, чем холодит.

Комнату заполнил аромат хвои. Эстер разделась, встала в ванну, задернула занавеску и медленно, растягивая удовольствие, опустилась в воду.

Минут десять она ни о чем не думала, просто наслаждалась, впитывая всей кожей тепло и глубоко вдыхая запах соснового леса. Постепенно мысли вернулись к трубам, сантехнику, Симоне. Да, Симона. Она была первой, после Бецалеля, кто поцеловал ее руку. Бецалель словно открыл незримые ворота, после его поцелуя жизнь Эстер приобрела иное направление. И опять все началось с Симоны.

В тот вечер Симона приехала раньше обычного. Огорченная и встревоженная, она никак не могла успокоиться и ходила, ходила по кухне, бросая на Эстер умоляющие взгляды.

– В чем дело, что случилось?

– Плохо! Со старшим внуком плохо!

Шестилетний Менахем был любимцем Симоны, и она часто приводила его с собой. Эстер тоже нравился этот спокойный, улыбчивый мальчик. Он тихонько играл с привезенными с собой игрушками или рассматривал картинки в книжках.

– Что с ним?

– Позавчера поднялась температура. Думали, как обычно, подхватил в садике вирус. На второй день пошли к врачу, тот отправил на анализы. Сама знаешь, пока их сделают, пока результаты будут… А ребенок весь горит и заговаривается. Тени какие-то видит, обращается к ним, плачет, смеется. Ну, в общем, повезли его в больницу. Они посмотрели – и сразу в палату, подключили бедняжку к капельнице, пару уколов поставили. Наутро, думали, полегчает, да куда там! Не падает температура, держится, как приклеенная.

– А что врачи говорят?

– Сильный вирус, организм должен справиться сам. Антибиотики против вируса не помогают, ждут кризиса, а он не наступает. Помолись за мальчика, дай ему благословение!

– Я? – изумилась Эстер. – Да кто я такая, чтобы благословения давать?!

– Ты жена большого праведника, каббалиста.

– Ну и что? Вот у него и проси благословение. Он скоро вернется, сразу его и попросим.

– Его тоже попросим, но и твое слово в этом мире не пустой звук. Заслуги молитв Бецалеля, его учебы и его праведности на вас двоих делятся.

Эстер поколебалась несколько мгновений, потом вспомнила мальчика, его мягкие волосики, озорной блеск глаз.

– А как это делать? Я же не знаю.

– Ты просто подумай о нем и попроси Всевышнего о помощи. А Он сам слова в твои уста вложит.

Эстер взяла Симону за руку и попробовала представить лицо Менахема, а когда это получилось, прошептала несколько фраз. В общем, это были самые обыкновенные просьбы о скорейшем выздоровлении. Ничего особенного, так она молилась за родителей и за мужа три раза в день.

– Омейн, омейн! – жарко воскликнула Симона и прильнула губами к ладони Эстер.

На следующий день Симона приехала в неурочное время – утром.

– Что-нибудь с Менахемом? – встревоженно спросила Эстер.

– Ты – святая, – объявила Симона. – Через час после твоей молитвы температура упала, а сегодня его отключили от капельницы, и он уже бегает по палате.

– Я тут ни при чем, – не согласилась Эстер. – Случайное совпадение.

– Вовсе не случайное! В мире нет ничего случайного. Ты попросила, и тут же помогло. Какая же тут случайность!

Переспорить Симону было невозможно. Слава открытия праведницы принадлежала ей, и она не собиралась с ней расставаться. К Эстер зачастили женщины с разными просьбами: у кого в семье не ладилось, у кого муж болел или дети росли непослушными – да мало ли бед у евреев. И со всем этим скарбом болезней и несчастий они шли к Эстер, прося благословения или совета. Особенной популярностью пользовались псалмы, которые она назначала читать в качестве молитвы о спасении. Для каждой просительницы Эстер подбирала другой набор, благо псалмов царь Давид написал великое множество. Как и почему она останавливалась на том или ином порядке чтения, Эстер сама не понимала, наверное, сердце подсказывало, что кому сказать.