Порция красивого яда (ЛП) - Клейтон Келси Страница 56

— Как ты можешь с ним так разговаривать? — спрашивает женщина, сидящая рядом со мной. — Ты не нервничаешь и не забываешь, как говорить, когда он на тебя смотрит?

Мне требуется секунда, чтобы понять, о чем она говорит, и тут меня осеняет.

О, Господи.

— Я знаю его довольно давно, — отвечаю я.

Она не сводит глаз с Хейса, вздыхая. — Повезло. Я приезжала сюда почти каждые выходные, пытаясь набраться смелости и попросить у него номер телефона.

Я поперхнулась собственной слюной, и мне пришлось откашляться, прежде чем я прочистила горло. — О. Ну, не хочу тебя расстраивать, но он женат.

У нее отпадает челюсть. — Правда?

— Да, — говорю я ей, глядя на Хейса. — Его жена — полная стерва, но он почему-то не хочет с ней разводиться. Я не знаю.

Я смотрю, как он смеется, и понимаю, что он только что услышал каждое слово. Он опускает пару вишен в стакан и подносит его ко мне, ставя «Ширли Темпл» передо мной. Я смотрю на него снизу-вверх и снова на него.

— Это не то, что я заказывала.

Он улыбается и отходит назад. — Еще три недели.

От его подмигивания мне хочется утащить его в подсобку. Кто-то поднимает руку с другой стороны бара, чтобы привлечь его внимание, но перед самым уходом он останавливается и смотрит на меня.

— Постарайся, чтобы Мали не выпила и это.

Я улыбаюсь, уткнувшись языком в щеку, потому что, конечно, он наблюдал за мной. Он всегда следит за мной, даже когда я думаю, что это не так. Но я не жалуюсь. Он может смотреть на меня в любое время, когда захочет.

Проблема с парнями в баре заключается в том, что как только они начинают получать кайф, они становятся либо полными идиотами, либо слишком наглыми. Редко можно встретить человека, занимающего золотую середину между этими двумя вариантами. Обычно это происходит потому, что они находятся в компании друзей и хотят произвести на них впечатление, подцепив «горячую штучку», с которой можно пойти домой.

Иногда с ними все в порядке. Меня беспокоит, когда они не принимают отказа. Возьмем, к примеру, этого парня. Было довольно забавно, когда он набрался смелости и предложил нам с Мали заняться сексом втроем. Мэл даже сделала вид, что на секунду задумалась, пока мы обе не разразились смехом. Но, видимо, он воспринял это как приглашение остаться. Мы даже пытаемся переместиться в другую часть бара, но он, похоже, не понимает намека.

— Что ты пьешь, милая? — спрашивает он. — Давай я тебя чем-нибудь угощу.

Я вежливо качаю головой. — Нет, я в порядке. Но спасибо.

— Я настаиваю. — Он поднимает руку и накручивает на палец прядь моих волос. — Нельзя, чтобы такая красивая девушка, как ты, страдала от жажды.

Я делаю шаг назад, чтобы увеличить расстояние между нами. — Серьезно, я польщена, но мне это неинтересно.

— Это просто потому, что ты еще ничего обо мне не знаешь, — нажимает он. — Дай мне шанс, прежде чем исключать меня.

Этот парень выглядит достаточно старым, чтобы быть моим отцом, и мне интересно, знает ли он, что пристает к двадцатилетней. Но пока я легальна, думаю, его это не волнует.

Я вижу, что Мали собирается вмешаться, потому что она опускает свой бокал на высокий столик рядом с собой. Но как только он хватает меня за руку и пытается притянуть к себе, из ниоткуда появляется Хейс и бьет его прямо по лицу.

Парень ударяется о другой столик, расплескивая напитки и падая на пол. Хейс разжимает руку, а глаза Мали расширяются.

— Что ж, приятно видеть, что его пещерные наклонности так же сильны, как и раньше.

Я вздыхаю, глядя на Хейса, который, кажется, ничуть не сожалеет о том, что только что ударил клиента в своем собственном баре. Кэм, который видел все это, бросается к нам и оставляет Райли в одиночестве обслуживать бар.

— Мне очень жаль, сэр, — говорит он пьяному парню. — Давайте я помогу вам подняться.

Когда парень встает на ноги, Кэм убеждается, что вся его одежда на месте. Но то, как он смотрит на Хейса, говорит нам с Кэмом о том, что необходимо устранить последствия.

— Разберись с ним, пока я буду оберегать нас от судебного разбирательства, — ворчит мне брат.

Я киваю и хватаю Хейса за руку, увлекая его за собой. К счастью, он не сопротивляется, и как только мы оказываемся в подсобке, я закрываю дверь.

— Что это, черт возьми, было?

Он закатывает глаза. — Не прикидывайся дурочкой. Он был полностью увлечен тобой!

— Да, но я бы с ним разобралась! — говорю я чуть более властно, чем нужно. — Эйч, ты не можешь ударить кого-то только потому, что он пытался подкатить ко мне.

— А вот и могу, — рычит он.

Не отрывая от меня взгляда, он загоняет меня в угол между полкой и стеной, поворачивая замок на двери.

— Я всегда буду защищать то, что принадлежит мне.

Мое сердце бешено колотится, и я набираю всю уверенность, на которую способна, глядя на него. — Ну, если ты собираешься вести себя так, будто я твоя, только когда кто-то посягает на твою территорию, то не надо. Я сама могу о себе позаботиться.

Его глаза темнеют, когда он притягивает меня к себе. — Не притворяйся, что тебе не нравится, когда я становлюсь собственником по отношению к тебе.

Я остаюсь совершенно неподвижной, не произнося ни слова, пока он задирает мое платье и проводит большими пальцами по моим трусикам, оттягивая их вниз настолько, чтобы дать ему доступ. Одной рукой он расстегивает ремень, а другой начинает дразнить мой клитор. И едва он спускает штаны, как уже растягивает меня своим членом.

— О, черт, — стону я, но он быстро закрывает мне рот рукой.

Я все еще издаю звуки — ничего не могу с этим поделать, когда он трахает меня вот так, когда все эти люди находятся по ту сторону двери, — но все они заглушаются его рукой. Единственное, что есть в комнате, — это его первобытная потребность требовать то, что принадлежит ему, и нет ни одной части меня, которая не была бы согласна с этим.

Не тогда, когда это так приятно.

И уж точно не тогда, когда он смотрит на меня так, словно я — единственная вещь в его жизни, которую он не хочет потерять.

Когда я была моложе, моя мама всегда говорила: «Ты не можешь одновременно иметь торт и съесть его». Помню, я ненавидела это, потому что, пока у тебя есть достаточно большой торт, ты, черт возьми, можешь его съесть. Но сейчас, когда я сижу перед компьютером и подключаюсь к рабочей встрече, чтобы увидеть своего начальника и начальника своего начальника, которые смотрят на меня, я понимаю, что она была права.

Есть ситуации, в которых невозможно получить все, как бы мне этого ни хотелось.

— Лейкин, — приветствует меня начальник. — Как дела?

Я вежливо улыбаюсь. — Хорошо. Вы как?

— Хорошо, хорошо, — говорит он. — Слушай, мы хотели поговорить о том, когда мы можем ожидать твоего возвращения в студию. Мы понимаем, что у вас возникли некоторые личные проблемы, и удаленная работа хорошо подходит для промежуточного времени, но нам действительно нужно, чтобы вы были здесь.

У меня в горле встает комок, и я сглатываю его. — Я это прекрасно понимаю. Я просто не знаю, когда я смогу назвать вам дату. Мне казалось, что все идет хорошо, мы работаем по видеосвязи. При нынешнем уровне развития технологий я могу делать все то же самое удаленно, что и в студии. Кто-нибудь жаловался на мою работу?

Он качает головой. — Нет, ни в коем случае. Это скорее вопрос имиджа компании. Мы хотим, чтобы все наши клиенты чувствовали свою значимость и приоритетность, и если наш лучший автор песен не работает в компании, это немного смущает.

— В этом есть смысл, — отвечаю я.

— Я знал, что вы меня поймете, — говорит он. — Так что, если ты сможешь поговорить со своей семьей и постараешься уладить все вопросы, о которых тебе нужно позаботиться, я бы хотел, чтобы ты вернулся сюда не позднее начала следующего месяца.