Кэтрин Харви - Звезды Страница 56

Ее сомнения разрешились, когда из-за угла появилась довольно странного вида пара, толкнувшая дверь и исчезнувшая за ней. На мужчине был хлопчатобумажный свитер, брюки хаки и сандалии, женщина была одета в черное трико и мешковатый свитер, лицо у нее было белое, как мел, с сильно подведенными черными глазами. Филиппа поняла, что это битники; она их видела по телевизору, но в жизни встретила в первый раз.

Со страхом, но не переставая думать о Ризе, она толкнула деревянную дверь и вошла внутрь. Ей пришлось немного подождать, чтобы глаза привыкли к полумраку. Пока она стояла у входа, она слышала какие-то непонятные звуки и чувствовала странные запахи. Через секунду она поняла, что звуки исходят от барабанчиков бонго, на которых отбивали какой-то странный ритм. Едкий неприятный запах смешивался с запахом кофе. Когда ее глаза совсем привыкли к полумраку, она увидела лестницу, ведущую вниз в похожую на пещеру комнату, забитую маленькими столиками и стульями.

Она медленно спустилась, опасаясь, как бы кто-нибудь не сказал ей, чтобы она убиралась. При неверном свете множества свечей она заметила, что стены кофейни были из простого кирпича, совершено голые. Пол деревянный, усыпанный окурками, столики крохотные, а стулья казались неудобными. Комната была заполнена бородатыми мужчинами и женщинами с бледными губами и густыми тенями на глазах.

Пробираясь к свободному столику и с трудом усаживаясь на шаткий стул, Филиппа чувствовала, как ее волнение усиливается. Она оказалась в дивном, запретном, перевернутом мире, где все было не так, где, по-видимому, существовали свои правила. Дрожащий свет свечей и барабанный ритм, казалось, забираются под кожу и наполняют все тело чувством опасности и тревоги. Голова ее кружилась от непривычного запаха, который не был похож на запах сигаретного дыма; она видела, что все вокруг пьют кофе и разговаривают, пока мужчина на маленькой сцене отбивал ритм на барабанах.

Она огляделась вокруг, полная напряжения, пульс ее бился в одном ритме с барабанами. Она попыталась разглядеть Риза в толпе, но в помещении было слишком темно и дымно. С трудом в дрожащем свете свечей различала она бледные лица людей, чем-то неудовлетворенных, потерянных, как будто они вышли из ночи, пока обычный мир спал. И вдруг она увидела Риза, он пробирался к сцене, затем уселся на высокий стул. Никто не приветствовал его аплодисментами или как-либо еще; все продолжали курить и пить кофе.

Риз заговорил:

– Решение невозможно, поэтому и действие невозможно. Существование предшествует сущности. Мы потеряны, потому что мы потеряли Бога. Теперь у нас есть Бомба. Мы всего лишь мешки мяса. Мы создали себя, это так, но зачем? У нас нет цели. Родиться, дышать, умереть. Никакого смысла, один хаос. Ни в чем нет смысла. У нас есть бомба. У нас нет завтра.

Филиппа смотрела на лица людей вокруг себя, видела, с каким вниманием они теперь смотрят на Риза, как печальны их лица. Ей вдруг захотелось встать и сказать: «Нет, ты не прав».

Он закончил, и сидящие в зале вместо аплодисментов защелкали пальцами. Когда он спускался со сцены, Филиппа думала, что, возможно, он ее увидел и подойдет к ее столику. Однако Риз исчез. Она допила отвратительный густой кофе, послушала очень странного гитариста и ушла, встревоженная тем, что увидела и услышала.

После этого Филиппа пошла в «Вудиз» еще раз. Она приехала более поздним автобусом, чтобы Риз не увидел ее, и, сидя у дальней стены, слушала, как он проповедует свою странную печальную философию. И в этот вечер он посмотрел прямо на нее.

Читая свои меланхолические стихи, он не сводил с нее глаз, как будто она была единственным слушателем в этой набитой людьми комнате, как будто слова его предназначались только ей, и глаза его, казалось, говорили: «Видишь? Разве я не прав?»

Потом на сцену поднялась какая-то красивая женщина и поцеловала его. Прямо в губы. Они обменялись репликами. Филиппа слышала, как он засмеялся. Затем женщина вернулась к своему столику, а Риз направился к тому месту, где сидела Филиппа.

Он не стал садиться. Он стоял, глядя на нее сквозь дымный полумрак, затем сказал:

– Вам не нужно быть здесь. Это место не для вас.

– Мне хотелось посмотреть, что вы делаете.

Он тихо засмеялся и сел, облокотившись на столик, и она увидела две крохотные свечки, горевшие в его черных глазах. Она подумала, что, наверное, Риз может легко гипнотизировать людей.

– Вы молоды, – сказал он, – я даже не имею в виду возраст. Я не знаю, сколько вам лет. Я имею в виду душу, ваш дух. У вас очень молодая душа, очень ранимая. Вы многого еще не знаете, и, наверное, вам и не надо этого знать. Уходите отсюда. Идите туда, где вы можете быть молодой.

– Я хотела поговорить с вами.

Он покачал головой.

– Сейчас вас кто-нибудь проводит, – сказал он. – Уже поздно, и на улицах опасно. Джо, барабанщик, отвезет вас на своей машине. Я не хочу, чтобы вы пострадали из-за того, что хотели со мной поговорить.

– Позвольте мне остаться.

Он протянул руку и коснулся пряди ее волос, выбившейся из хвостика. Он потянул прядь к себе, как бы рассматривая ее при свете свечей. Затем мягким движением заправил ей ее за ухо.

– Пойду позову Джо.

Филиппа не могла заснуть. Ей необходимо было видеть Риза. Она должна была объяснить ему, что он не прав, что всегда есть надежда, всегда есть будущее. Однако была и другая причина, более глубокая, как бы идущая изнутри: ей нужно было быть с ним, может быть, просто коснуться его…

Она подождала, пока стало совсем поздно, она хотела быть уверенной, что он уже вернулся из «Вудиза», затем пошла быстрым шагом по пустынной улице, бегом поднялась по лестнице до квартиры № 10, сердце колотилось. Она прислушалась.

И постучала.

Никто не ответил.

– Риз? – сказала она.

Она подергала за ручку. Дверь легко открылась.

– Риз? – Его там не было.

Вид его жилья поразил ее. Всюду были пустые книжные полки, однако книги, целые башни книг стояли по всей комнате. Единственной мебелью были замызганный матрас, лежащий на полу и прикрытый полосатым покрывалом, и маленький столик со старой машинкой на нем. Из расстегнутой спортивной сумки вываливалась какая-то одежда, пепельницы, забитые окурками, пустые бутылки из-под виски валялись повсюду. Стены, к ее удивлению, были абсолютно голыми, если не считать дешевенькой картинки, изображающей Христа, в пластмассовой рамке, под ней кто-то написал на стене: «Жареные ботинки».

Филиппа осмотрелась. Среди разбросанных пластинок – Майлз Дефис и Телонос Монк, Вуди Гитри, «Печальные баллады» и еще одна – с записью длинной поэмы под названием: «Пробное описание обеда для содействия импичмента президенту Эйзенхауэру». Что касается книг, то они все были посвящены восточным философиям, дзенбуддизму и экзистенциализму. Она с удивлением обнаружила четыре экземпляра «Странника» Альберта Камю. На полу лежал журнал «Лайф», раскрытый на серии фотографий, изображающих расстрел советских секретных сотрудников венгерскими повстанцами. Одна картинка была вырвана – с изображением Мэрилин Монро в свадебном платье, угощающей свадебным тортом своего жениха – Артура Миллера.