Цена его ревности - Лана Мур Страница 57

А тем временем на яхте набирала силу другая стихия – как известно, самые красивые виды открываются сверху, и Вика начала это понимать, поднимаясь на следующий ярус, а затем на следующий, на котором она почувствовала себя птицей, парящей в бесконечном прозрачно-синем небе. Она перекинули длинные ноги через невысокий парапет и оказалась на узком карнизе. Держась за шаткую конструкцию, Вика делала вид, что парит, и заставляла фотографировать.

От ее безумств несчастный парень окончательно перетрусил. Он представлял, что с ним сделает господин Радж, если с этой ненормальной что-то случится. Старался уговорить ее спуститься, но непоседа была непреклонна, и все просьбы и доводы разбивались об ее капризное «Хачу». Затем неугомонной девчонке пришла охота пройтись по парапету, окружающему небольшой пятачок, играющий роль верхней палубы. Она сдернула косынку, распустила волосы. Их немедленно подхватил и растрепал ветер, дующий наверху сильнее, чем на нижней палубе. Держась за стюарда, Вика поплыла вдоль поручня, грациозно ставя одну изящную ступню перед другой и балансируя второй рукой, в которой, как флаг, развевалась косынка.

Именно эту картину и увидел Ракеш – легкий белый силуэт с черными полосками бикини, вишневые волосы, которые нещадно трепал ветер, и маленький лоскуток бирюзовой косынки, почти неразличимый на фоне небесной лазури.

– Дьявол! – выругался Ракеш. Он был слишком далеко, чтобы быстро добраться до яхты. Для этого понадобиться время. А за это время ни один Бог из всего пантеона не знает, что может произойти. Девчонка может элементарно оступиться, нога может соскользнуть, и паршивка упадет на поручень второй палубы, а потом на доски первой. Нарисовавшаяся картина, чуть не заставила зажмуриться, и Ракеш поплыл еще быстрее, стремясь, как можно скорее оказаться на яхте и закрыть поганку в каюте, чтобы уж наверняка с ней ничего не случилось. Но когда доплыл и взлетел на палубу, то у него потемнело в глазах.

***

Санджей и Айрин подъехали к конному клубу, купив по дороге яблок для Аладдина и лошадки, которую подберут для Айрин. Сначала Санджей повел Айрин к деннику коня и познакомил их. Аладдин фыркал, бил копытами и пытался встать на дыбы, но потом под руками Санджея успокоился и соизволил съесть яблоко с ладони Айрин, тычась черным бархатистым носом, и даже позволил погладить себя по лоснящейся шее.

– Оседлайте его и подберите спокойную кобылу для девушки, – попросил Санджей, стоящего рядом конюха. А сам повел Айрин в кафе, выпить кофе, подождать, когда животные будут готовы и посмотреть, как выезжают на поле других лошадей. Но не дождались лошади их внимания – молодые люди сидели за остывающими чашечками с кофе, держась за руки и не сводя друг с друга глаз до тех пор, пока конюх не привел оседланных коней.

Помогая Айрин сесть в седло, Санджей, не упустил возможность обнять ее. После чего взлетел в седло сам.

Неторопливой трусцой они направили лошадей за пределы клуба. Айрин потихоньку приноравливалась к ровному бегу кобылы. Хорошая физическая подготовка помогала более-менее прилично держаться в седле. Немного освоившись, она пустила лошадь рысью. Удивленно проводив ее взглядом, пришпорил Аладдина и Санджей. Жеребец недовольно заржал и мотнул головой – он хотел нестись галопом так, как они носились, когда были одни, а сейчас натянутые поводья вынуждают приноравливаться к рыси неторопливой кобылы.

– Ты точно не умеешь ездить верхом? – поравнявшись с Айрин, спросил Санджей. – У тебя неплохо получается, но лучше на этом и остановится. Не заставляй ее бежать быстрее. Когда приедем на место, я покатаю тебя на Аладдине, – пообещал он. И молодые люди продолжили неторопливо ехать по облюбованным Санджеем тропинкам.

***

Вволю нафотографировавшись, налюбовавшись прекрасными видами, посмеявшись над Лалит и Анилом, которые, как малые дети, плескались у берега, и поиздевавшись над стюардом, готовым уже на коленях умолять ее спуститься, Вика соизволила вернуться в пределы огороженной парапетом площадки.

Перемахнув через поручень, она потащила вниз облегченно вытирающего пот паренька.

Вика вернулась в каюту и плюхнулась на кровать. Она хотела посмотреть какие же фотки получились, а еще надоело ходить в мокром купальнике, неприятно холодящем тело, и от этого Вика чувствовала себя лягушкой. Бросив фотоаппарат, она потянулась к завязкам купальника, но не смогла справиться с тугим узлом, на совесть затянутым Ракешем.

– Вот, зараза! – выругалась Вика. – Сила есть – ума не надо, – и пошла на поиски не до конца домученного стюарда.

– Подойди сюда, – позвала Вика, не успевшего сбежать несчастного и повернулась к нему спиной. – Помоги развязать, я сама не могу, – попросила она, придерживая рукой лиф.

Не смотря на смуглую кожу, паренек побледнел.

– Н-не. Я н-не м-могу, – заикаясь, промямлил он.

– Что значит, не могу?! – возмутилась Вика. – Это я не могу ходить в сыром купальнике. Это вредно, – поучительно продолжила она, а затем снова распорядилась: – Я сказала – развяжи!

И бедный парень склонился к тесемкам, пытаясь дрожащими пальцами развязать узел.

Это и увидел взлетевший на палубу и злой, как сто чертей, Ракеш.

– Вы что тут вытворяете?! – прорычал он, хватая мальчишку за шкирку и отшвыривая так, что он, распластавшись по фальшборту, едва не свалился в воду. – Совсем рехнулась?! – теперь он схватил за Вику, развернул лицом к себе и встряхнул.

Фыркнув, Вика сдула упавшие на лицо локоны и уставилась на Раджа, хлопая ресницами.

– Ты сам виноват, – заявила она. – Оставил меня здесь одну, мне же скучно.

– И поэтому решила раздеться перед персоналом?! – продолжал орать Ракеш, а потом, повернувшись к стюарду, который, пользуясь тем, что господин не обращает на него внимания, сделал попытку стечь сквозь доски палубы в трюм, пригвоздил его взглядом к борту и распорядился: – Запомни сам и передай остальным – к этой ненормальной на пушечный выстрел не подходить! Делайте свою работу – обслуживайте, но ее приказы вы выполнять не должны! Убирайся!

И полуживой паренек исчез с глаз хозяина, радуясь, что его не спустили за борт.

– Ах ты об это-ом, – протянула Вика. – Так здесь ты тоже сам виноват, и нечего было пугать несчастного мальчишку. Ты же