Правила обманутой жены - Евгения Халь Страница 59

— Не так.

— Именно так! Я хочу показать тебе свои возможности. И то, что могу поладить с твоим сыном. У меня своих двое. Мальчик и девочка. Оба взрослые уже. Сыну двадцать, дочке восемнадцать. Они от разных женщин. Причем обе женщины замужем. Дети даже не знают, кто их настоящий отец. Я для них добрый дядя Мамикон, который покупает тачки, квартиры и решает все проблемы. Мне не важно, чтобы они знали. Мне не нужна их благодарность. Важно знать, что у них счастливая жизнь. Когда они сами станут родителями, я им расскажу. Мы так договорились с их мамами и с мужьями тоже. Я и мужьям помогаю.

Мужьям он помогает? Неприятная мысль внезапно пришла мне в голову.

— Значит, вы стали партнером Димы, чтобы подобраться ко мне?

— Да, — спокойно ответил он. — Мне чайки с моря накричали, что у твоего мужа проблемы с бизнесом. Я помог. Так Дима будет доволен. Ты будешь довольна. Ребёнку будет хорошо. Ты получишь хорошую жизнь. А я…

— Что вы?

— А я получаю тебя, девочка. Мне нужна такая, которой это все не важно, Тогда я ей дам даже больше, чем нужно. По-другому не умею.

— Я не смогу. Правда, не смогу. Поймите меня, Мамикон.

— Я понимаю другое. То, чего не понимаешь ты. Твой муж тебе давно изменяет.

— Откуда вы…

— Я же сказал, что люблю знать обо всем, что происходит с людьми, которые мне интересны. Ты невнимательно слушаешь меня, девочка. Муж тебя обманывает. Знаешь, какое самое главное правило для обманутой женщины? Найти мужчину, который обеспечит счастливую жизнь твоему ребёнку. А то, что я тебе не нравлюсь, это пройдёт. Когда ты увидишь счастье в глазах сына, а ты его увидишь — клянусь тебе всем святым! То сразу захочешь быть с дядей Мамиконом.

Я молча отвернулась, глядя на воду.

— Ну или я потушу солнце, — он снова вернулся к своей дурашливой манере разговора. — И люну тоже. И звезды — маму их я зажигал! Связи найду.

— Где? — не поняла я и повернулась к нему.

— Во вселенной, — пожал плечами он. — Ты что думаешь: там, в галактике нет армян? Обязательно есть Ваган, который по-братски знает Армена, который по-братски знаком с Араратом, у которого брат — друг самого большого брата там, наверху, который эти звезды вертел на шампуре, — он поднял голову, рассматривая потолок шоу-арены. — Что им там солнце выключить? Пара пустяков. Мы как-то тетю Ануш уговорили на грузинскую свадьбу пойти. Вот это, я тебе скажу, было трудно. А галактика-шмалактика — это как два люля завернуть.

Я улыбнулась из вежливости. Хотя сейчас меня бы не рассмешили все комики мира.

Платон

Платон смотрел в открытый файл, не понимая, что там написано. В этот самый момент Надя была с Мамиконом. Его хрупкая серебряная Надя. С этим хищным торгашом. Его Надя. Не с ним. С другим. Платон невидящим взглядом окинул стол, вскочил и с яростью снес на пол все, что там лежало. Фарфоровая чашка с редкой росписью, очень дорогой подарок одного из европейских арт-дилеров, тихо звякнула, разбиваясь на мелкие осколки.

К черту фарфор! Вся жизнь сейчас разбивается на куски. С таким трудом склеенная заново и такая хрупкая нормальная жизнь. Платон пошел в туалет, открыл кран и плеснул в лицо холодной водой. Сорвал бумажное полотенце с подставки, начал вытирать лицо и вдруг замер, рассматривая себя в зеркале.

Оттуда на него смотрел неудачник. Лох, у которого каждый раз забирают любимую женщину. А вместе с ней желание жить. Любимую женщину. Ты признался сам себе, Платон. Ты сказал это мысленно, но это уже победа.

— Любимую женщину, — тихо произнес он.

Не музу, не натурщицу, не помощницу.

— Любимую… женщину… — еще раз прошептал Платон и улыбнулся.

Приятно не врать самому себе! Но как же это случилось? Когда? Почему? Надя не в его вкусе. С ней сложно говорить об искусстве. Она умная, да, но образования не хватает. А для него это всегда было очень важно: жить одним делом, быть на одной волне, играть словами, обсуждая художников, скульпторов, писателей. Перебрасываться цитатами из книг и монографий по искусству, сидя вечером за ужином. Чтобы любимая женщина понимала, почему он никогда не покупает «Кока-колу» в баночках. Так как ненавидит Энди Уорхола, а баночки «Кока-колы» нарисованы на его самой знаменитой картине.

Поэтому он так прикипел сердцем к Адель. Торопясь на их первое свидание, Платон не успел купить цветы. Напротив ресторана, в котором он заказал столик, располагался цветочный магазин. Платон предложил Адель самой выбрать цветы. Тогда ее еще звали Клавой. Но он забыл об этом, едва они зашли в магазин.

— Заодно и узнаю ваши вкусы. Я цветы не люблю. Разве что подсолнухи, — Платон галантно открыл дверь магазина, пропуская Адель вперед.

— Ван Гог? — она задумчиво погладила подсолнухи в плетеной вазе. — Слишком буйный цвет. Как сырое мясо: сочно, но не аппетитно.

Она обошла магазин, задумчиво рассматривая цветы. Остановилась возле разноцветных астр и заявила:

— Бельгийский живописец Жан-Батист Роби обожал писать астры. Он очень популярен у рекламщиков. Но форма… — она смешно сморщила нос.

— А что не так с формой? — заволновалась продавец. — Цветы отборные.

— Вы правы, они прекрасны. Мы о другом, — Платон подавил улыбку.

Адель подняла бровь и продолжила размышлять вслух, не обращая ни малейшего внимания на продавца:

— Форма размытая, а я не люблю, когда эмоции содержания портят контур, — она подошла к розам и понюхала бутоны. — Девушка, — обратилась она к продавцу, — пожалуйста, соедините розы и полевые цветы в одном букете.

— Но…. так нельзя… — растерялась та. — Это не сочетается.

— Расскажите это Пабло Пикассо, — улыбнулась Адель.

— В поздний период творчества Пикассо обожал огрублять и упрощать очертания предметов. Но в раннем творчестве форма идеальна. Простота полевых цветов подчеркивает изысканность контура розы.

В этот момент Платон понял, что нашел свою женщину. С Надей такого не будет. Но почему-то это вдруг стало неважным. Что в ней такого особенного? Она, кстати, и не во вкусе Мамикона. Он любит ярких женщин с пышными формами. Но Платон видел, что его партнер явно запал на Надю.

Так всегда с феями. Настоящее волшебство невидимо. Серебристые крылья, даже поникшие, все равно будоражат мужские сердца. Есть в ней какая-то трогательность и настоящесть. Глупое слово, которого нет в русском языке. Но именно оно лучше всего характеризует Надю: настоящесть. Нет в ней ни капли притворства — как вообще такое может быть у женщины? Ни малейшей позы.