Гарольд Карлтон - Рай, ад и мадемуазель Страница 59

Сначала Кристофер пытался приспособиться к работе в мастерской: выполнять обязанности на автопилоте, представляя себя где-то в другом месте. Но какая-нибудь мелочь обязательно напоминала парню, что он белая ворона.

Иногда раздавался крик: «Кристофер!» — и к юноше подбегала знакомая по «Деланж» манекенщица. Или британец видел имя клиентки и понимал, что шьет пальто для подруги Жислен, с которой они ужинали несколько дней назад.

— Это похоже на тюрьму, — сказал он Саманте, когда друзья обедали в «Ла Кетш». — Единственное мое преступление — любовь к моде. А обвиняют меня в одержимости ею.

— Крис, это потрясающе! Я горжусь тобой! — воскликнула Саманта и нахмурилась, пытаясь придумать сравнение. — Это словно диета или депиляция воском — неприятная, но нужная обязанность.

Юноша с восхищением посмотрел на лавандового цвета наряд от Шанель.

— Знаешь, с чем приходится мириться мне? — проговорила она. — Я думала, что стану новым пресс-атташе дома. Но тут все такие скрытные, что выпускают по одному пресс-релизу в год! Так что пока я лишь компаньонка пожилой дамы. Ничего общего с высокой модой. Но я должна терпеть. И карабкаться наверх по карьерной лестнице.

И снова парень в мастерской, снова склонился над работой. Единственный «луч света в темном царстве» — подбадривающая улыбка мадемуазель Моник, озарявшая ее лицо каждый раз, когда они смотрели друг на друга. Кристофер несколько раз переделывал плохо сметанную подкладку, исколол иглой пальцы, но ничего не получалось. Британец это прекрасно понимал.

На следующий день Моник, одна из немногих, после звонка ушла из дома на обеденный перерыв. Остальные побежали в столовую разогревать berlingots.

— Вы англичанин? — робко поинтересовалась девушка у Кристофера, пока они вместе спускались по служебной лестнице.

— Откуда вы знаете?

Моник улыбнулась.

— Видела вас в журналах. А еще Софи Антуан рассказывала мне о вас. Мы раньше вместе работали в мастерской месье Гая, там и подружились.

Глава ателье говорила с ним по-английски — первый дружелюбный жест за долгое время. Парень предложил ей вместе пообедать.

— Не могу понять, зачем вам стажировка, — сказала Моник уже за едой. — Вы и так знамениты.

— Меня уволили из «Деланж», — улыбнулся юноша. — Друзья посоветовали научиться шить костюм, пальто и платье, чтобы достигнуть успеха в высокой моде.

— Но вы же учились раньше?

— Да, в замечательной лондонской школе Святого Мартина. Но мы не изучали кутюр. Большинство шли на прет-а-порте.

— Все великие кутюрье умеют шить, — кивнула девушка. — Мадемуазель не рисует эскизы, а кроит и сметывает прямо на модели.

Они заказали по огромной чашке кофе со сливками и по багету с ветчиной.

— А зачем в мастерских stagières?[96] — Кристофер поднес хлеб ко рту.

— Дешевая рабочая сила, — засмеялась Моник. — У нас всегда куча заказов.

Парень нахмурился и кивнул.

— Вы уже встречались с мадемуазель Шанель? — спросила она.

— Нет, а вы?

— Представилась ей на улице за день до того, как начала здесь работать. После дама принимала меня в салоне наверху.

— Принимала? Вы будто о королеве говорите, — засмеялся он. — Или о Папе Римском.

— Да уж, скорее она похожа на Папу. Очень строгого!

— А какая Шанель на самом деле?

— Неподражаемая и бесконечно одинокая. Еще у нее постоянно меняется настроение или мнение о чем-то. Меня, правда, это пока миновало: мадемуазель еще не порвала ни одного моего изделия. А вот во время показа коллекции она просто невыносима!

С того момента Моник приглядывала за юношей в мастерской, быстро исправляла его ошибки, не загружала работой. Обычно stagiere трудились как мулы, поэтому Кристофер на самом деле ничему не учился, но глава ателье всячески старалась объяснить парню азы мастерства. Что бы ни случилось дальше, он навсегда останется благодарен девушке.

Кристофер пытался не паниковать, думая о предстоящем тяжком годе. Он вообще в последнее время слишком часто предавался размышлениям.

Пока юноша сомневался насчет отношений с превосходящей его по возрасту женщиной, он познакомился с еще более зрелой дамой.

Жислен впервые наведалась в квартиру Кристофера. Оглядевшись, она поежилась.

— Список дел начинающего кутюрье, — объявила женщина, передавая юноше листы бумаги.

Он просмотрел записи: обеды с модными редакторами, налаживание отношений с vendeuses, клиентками, direction… предполагалось очаровать всех полезных для карьеры модельера женщин.

Парень поднял глаза.

— А работать-то я успею?

— Само собой, — засмеялась Жислен. — Но ты должен пообедать с большинством людей из списка. А с остальными поужинать. И наверное, приглашать всех каждые две недели в свою замечательную новую гостиную. Voila!

— У меня нет новой замечательной гостиной.

— Вижу! — Жислен с отвращением оглядела беспорядок в комнате.

Парни до сих пор использовали коробку от телевизора как журнальный столик. На полу валялись кресла-мешки.

— Надо бы тут все приукрасить. Кто твой декоратор?

— Мусорщик. Иногда люди выкидывают неплохие коробки.

— Я серьезно! — разозлилась светская львица.

Она встала, открыла окно и выкинула «журнальный столик». Снизу раздался крик консьержа.

— Ты не должен так жить. Можешь позаимствовать мою гостиную.

Жислен проинспектировала остальные вещи и со вздохом произнесла:

— Кресло-мешок!

После этого она ушла, а Кристофер стиснул зубы и обхватил голову руками.

Жислен на время отменила воскресные салоны.

Неделю спустя Кристофер сидел один в «Рице» за столиком для двоих и печально глядел в бокал.

— Воскресные вечера в «Рице» тихие, — однажды сказала ему покровительница.

Юноша ничего не зарабатывал, но ужинал в дорогом ресторане. Как противоречива его жизнь! Влюблен в красивую девушку, но встречается с женщиной постарше — еще одна нелепость. В тот вечер парень был самым молодым посетителем заведения. Остальных можно было назвать чуть ли не древними.

Прошло еще пять минут. Появится ли Жислен? Он попивал вино, подумывая уйти.

И тут подошел официант.

— Месье, сообщение от мадам де Рив.

Он нагнулся и прошептал:

— Она совершенно desolé[97] и не сможет прийти.

— Спасибо, — промямлил Кристофер.

— Двое отшельников за разными столиками? — послышался хриплый голос рядом с юношей. — Какое неуважение к хорошим скатертям!

Юноша повернул голову и увидел ухмыляющуюся женщину с лицом черепахи. Ее улыбка скорее походила на гримасу, чем на проявление радости. Британец узнал старушку — и в его жилах застыла кровь.