Дикая любовь - М. Джеймс Страница 6

Мне сняться все те случаи, когда я поддавался, как будто мы лежали вместе в кроватях на другом конце Рио. Я просыпаюсь посреди ночи, простыни насквозь пропитаны потом и закручены вокруг моих бедер, мой член твердый и ноющий, требующий облегчения.

Наполовину проснувшись и все еще частично потерявшись в мечтах о ней, я не могу отказать себе в этот раз. Я опускаю руку вниз, обхватывая ноющий ствол, и закрываю глаза, погружаясь в фантазии о том, что она здесь, со мной. Я думаю о том, чтобы связать ее в своей постели, как я делал это в той комнате, о шелковых веревках шибари вокруг ее запястий вместо моего кожаного ремня, о ее лодыжках, тоже связанных, держащих ее ноги открытыми для меня. Я думаю обо всех способах, которыми я мог бы мучить ее с удовольствием, обо всех способах, которыми она могла бы умолять меня, и мой член пульсирует в моем кулаке, желая ее, а не меньшего удовольствия от моей руки.

Я хочу снова попробовать ее на вкус. Другая рука сжимается в кулак на простынях, вспоминая теплое, шелковистое ощущение ее внутренней поверхности бедра, когда я держал ее открытой, раздвинутой для моего языка, то, как она выгибалась навстречу моему лицу и извивалась, умоляя меня заставить ее кончить.

Большой палец упирается в основание головки члена, ощущая, как капает сперма, когда я провожу рукой вверх-вниз. Мелькают образы того первого утра в Рио, когда я вышел из душа, а она встала на колени, ее горячий рот обхватил меня, образы ее стонущей, слизывающей мое возбуждение…

Я громко стону, бедра подрагивают, когда я быстрее трахаю свою руку, представляя, что это ее рот, что я подбираюсь к самому краю, прежде чем ворваться в нее, наполняя ее своей спермой. Я представляю, как она умоляет об этом, просит попробовать меня на вкус, стонет, когда я настаиваю на том, чтобы трахнуть ее. Я представляю, как она будет ощущаться подо мной, как будет пульсировать под моими пальцами, когда я заставлю ее кончить…

После той первой ночи на пляже я думал, что она будет стесняться. До нее я никогда не был с девственницей, но я представлял, что она будет нерешительной, невинной, что она не будет знать, чего хочет. Что она будет знать лишь самые общие сведения о сексе, что она будет шокирована всеми грязными фантазиями, которые я мог бы ей описать. Вместо этого я узнал, что у нее были такие же фантазии. Она с готовностью и нетерпением рассказывала мне, чего именно она хочет, когда и как. И она нисколько не стеснялась этого.

Это, как ничто другое, делало невозможным сказать ей нет.

Мой член снова пульсирует в моем кулаке, и я вспоминаю, как ее губы сжимаются вокруг него, как ее нос касается моего пресса, как ее горло сжимается вокруг меня, когда она берет меня на всю длину… Это посылает меня за грань. Я стону, откидывая голову назад, когда воспоминания о моей сперме, заливающей ее рот, заполняют мои мысли, удовольствие искрится на моей коже, когда я сильно и быстро провожу рукой вверх и вниз по своему ноющему стволу, чувствуя, как выплескиваюсь на упругую плоть моего пресса, струйки спермы стекают по моей коже, когда я представляю, что вместо нее она покрывает ее язык, ее губы, ее грудь. Что я покрываю ею ее, а не лежу в своей постели, фантазируя о том, чего у меня больше никогда не будет.

Моя рука опускается на бок, мой вянущий член упирается в бедро, и я закрываю глаза. Я не хотел так засыпать, но после оргазма меня захлестнула усталость, и я быстро засыпаю, прежде чем осознаю, что произошло.

Когда утром я снова просыпаюсь, дневной свет струится сквозь полуоткрытые жалюзи, я чувствую себя смутно и мне более чем стыдно. Мне нужен еще один душ; простыни все еще спутаны вокруг моих лодыжек вместе с боксерами, как я оставил их прошлой ночью, когда отключился. У меня болит голова, и я смутно помню, как дрочил посреди ночи, мечтая о Елене. Я выпустил длинный вдох сквозь стиснутые зубы, спрашивая себя, что, черт возьми, со мной не так. Время, проведенное с Еленой, было страстным, невероятным и более особенным, чем должно было быть. Но все кончено. Больше никаких таких ночей. То, что я сказал ей на заднем дворе у Найла и Изабеллы, верно и для меня — со временем это пройдет. Со временем я перестану так сильно хотеть ее, если не буду продолжать думать о ней.

Со временем я перестану по ней скучать.

Пока же мне остается только верить, что это действительно так.

3

ЕЛЕНА

Ненавижу болеть. За всю свою жизнь я болела всего пару раз. Один раз — пищевое отравление в ресторане, куда мы ходили, когда я была намного младше, в один из редких случаев, когда семья выходила из дома, и пневмония в подростковом возрасте. Оба раза я помню себя несчастной, но это было так далеко в прошлом, что сейчас, сидя на пушистом голубом ковре рядом с душем и унитазом, я уверена, что это худшее, что я когда-либо чувствовала.

Прошел почти месяц с тех пор, как я приехала в Бостон, и последние несколько недель я чувствовала себя в разной степени больной. Когда это началось, мы списали это на усталость от всего, что произошло. Я до сих пор слышу голос Изабеллы в своей голове: авиакатастрофа, беготня по городу, ночевки в неудобных мотелях, попытки вернуться домой. Конечно, ты чувствуешь себя неважно. Ты, наверное, уже несколько недель почти не спишь.

Я не сказала ей, что многие из этих ночей я спала совершенно спокойно, усталая и довольная после того, как мы с Левином кончали и я прижималась к нему. Это бы ничему не помогло, потому что, если я что-то и поняла очень быстро, так это то, что Изабелла была полна решимости обвинить Левина во всем, что могло пойти не так, или что было не так со мной.

Как я поняла, подслушав несколько разговоров, Левин и Найл были довольно близки. Изабелла знала его чуть меньше, но не было никаких признаков того, что когда-то он ей не нравился. Просто, как только он сделал со мной что-то,