Жоан-Фредерик Эль Гедж - Низкий голос любви Страница 6

– Обычно, – рассказывает он ей, – пациентки хотят сделать свой голос пониже. На протяжении семнадцати лет практики ни один мужчина, ни одна женщина не просили его сконструировать более высокий голос. Единственными, кто предъявлял подобное требование, были транссексуалы. В течение семнадцати лет практики женщины желали, чтобы их голос стал более низким, они завоевывали власть и отказывались от резких нот. Низкий голос – синоним силы. Глупо, но так считается. Хотя, например, у Сталина был горловой голос, скорее высокий. И все равно, женщины пьют, курят, ведут все более мужской образ жизни, и их тембр опустился на октаву. Когда я говорю «женщины», я говорю и о вас. Только вас прельщает обратный путь. Как вы повредили голос?

– Когда занималась любовью.

От этого нового проявления бесстыдства Артур уже не теряет дар речи.

– Ну-ну. Гортань действительно является вторичным сексуальным органом. Однако чтобы достичь таких результатов, вам пришлось бы орать во всю глотку целую ночь на балконе при температуре минус десять. Это не ответ.

– Значит, виновато курение.

– Вы курите?

– Иногда выкуриваю сигару.

Он делает запись на карточке.

– Этого недостаточно для того, чтобы голос приобрел такой тон. К тому же у вас нет надтреснутого тембра, характерного для курильщиц. Чистый низкий звук. Наверное, что-то другое.

– Возможно, светская жизнь.

– Ах, бурные ночи. Для голоса сон – лучшее восстановительное средство.

– Не люблю спать.

– Придется приучиться. Но перечисленных вами факторов все равно недостаточно. Причина, скорее всего, более давняя. С каких пор вы так говорите?

– Это началось, когда мне было четырнадцать лет.

– Ах, вот в чем дело. Гортань как вторичный сексуальный орган. В подростковом возрасте под действием мужских гормонов у мальчиков опускаются яички, и, как мы говорим на нашем жаргоне, это опускает их голос на октаву. От женских гормонов растет грудь, и голос изменяется, но всего на терцию. Таким образом, половое развитие связано с горлом. В четырнадцать лет вы курили сигары?

– Да.

– Надо вам было прийти ко мне, когда вам было четырнадцать. Но тогда мне было двадцать два, я не обладал достаточной квалификацией. Но опять же, настаиваю – этого недостаточно. Вы много разговариваете на работе?

– Нет.

– В подростковом возрасте, после появления месячных, не проходили ли вы какой-нибудь курс медикаментозного лечения?

– Нет.

Это «нет» было сказано еще более низким голосом.

– Ладно, забудем о прошлом. У нас еще будет время вернуться к нему при необходимости. Что заставило вас прийти ко мне?

Она склоняет голову набок, как будто некая асимметричная сила тяжести тянет ее к полу. Вновь вскидывает голову, отбросив назад черную косу, хлестнувшую по спинке стула. Блеск ее зрачков словно потускнел. Она внимательно посмотрела на Летуаля.

– А вы не боитесь?

– Чего?

– Меня.

Те, кто приходили к нему на консультацию, иногда боялись. Обратного пока не бывало. Всем известно, что отношения врача с пациентом это исключают. Они не должны иметь такой окраски.

– Что же заставило вас прийти? – повторил он.

– Самый любимый мужчина в моей жизни, по национальности перс, не мог вынести, что его женщина говорила с ним мужским голосом.

– Довольно ограниченная любовь.

– Вероятно, да, раз я положила ей конец. Мне поручили передать вам письмо.

Летуаль взял из ее рук жемчужно-серый конверт, так что пальцы их не соприкоснулись. Он взглянул на имя, напечатанное на бумаге. «Серж Максанс. Очень хорошо». Тон нейтрален. Он расправляет листок и пробегает глазами несколько печатных строчек, заканчивающихся подписью в форме короны.

– Судя по тому, что я прочел, у вас отек Рейнке. Опухоль голосовых связок. Она похожа на каплю клея и встречается у женщин чаще, чем у мужчин. Надо будет удалить. Посмотрите.

Он открыл альбом и повернулся к ней. Под пластиком – фотографии открытых, зияющих, увеличенных, ярко освещенных глоток. Клер скривилась.

– Непристойное зрелище.

– Легко же вас шокировать. Не будем преувеличивать. Это глотки неизвестных пациентов.

Кончиком карандаша он указывает на внутреннюю плоть, блестящие розовые складки и выступы рта и горла. Грифель останавливается на молочно-белом вздутии.

– Ваш голос изменен. Эта голосовая складка, вот здесь…

– Что такое голосовая складка?

– Голосовые связки – не совсем точный термин. Мы, фониатры, говорим о «голосовых складках». Итак, вот эта голосовая складка слишком эластична, она увеличена из-за отека Рейнке. Операция необходима, чтобы вы больше не страдали от этого голоса – мужского, сниженного, как говорится на нашем жаргоне, который вас и тревожит.

– Сниженного?

– Это вас беспокоит. Когда пациент беспокоится, я стараюсь разрядить обстановку игрой слов: ваш голос снижен, но это не повод для снижения настроения. Откройте рот, пожалуйста.

Слыша внезапный приказ, Клер мрачнеет, но повинуется. Артур освещает смотровой лампой ротовую полость пациентки. Он дает пояснения вполголоса.

– Я так и думал. Не буду осматривать вашу гортань со специальной аппаратурой, но сразу видно, что ваши голосовые связки… то есть, простите, складки, длиннее и толще, чем обычно у женщины. Обычная длина мужских связок около двадцати пяти миллиметров, а женских около двадцати. У вас около двадцати трех. В общем, у вас промежуточное значение.

– Промежуточное между мужчиной и женщиной?

– В среднем. Если вас это успокоит, я вам скажу, что лично мои голосовые связки имеют длину двадцать четыре миллиметра. Так что по голосу мы близки. Как бы там ни было, именно с этим связан ваш грубоватый, привлекательный и надоевший голос!

– Мой голос вам надоел?

– О нет, но он надоел вам.

Клер помрачнела, глаза ее казались теперь серыми, словно скрылись за двойным стеклом. Артур продолжает:

– В письме Максанс говорит о возможности хирургической операции.

– А не тяжеловата ли у него рука?

– Я давно знаю Сержа Максанса. Это осмотрительный практик, он прежде всего дает возможность действовать природе. Если он решается на хирургическую операцию, это последний шанс.

– Мне не нравится перспектива общего наркоза.

– В последнее время я никому не делаю общий наркоз. К тому же я знаю упражнения, которые могут позволить вам избежать хирургической операции. В сущности, что вас смущает?

– В сущности? Мой мужской голос.

– Я могу вернуть вам женский голос. Ваш голос.

От этих слов она едва заметно вздрогнула. Ее взгляд вновь теряется вдали, перемещается на плечо Летуаля, колеблется, касается уха, достигает левого глаза Артура; тот продолжает серьезным тоном ученого: