Белва Плейн - Благословение Страница 60

Джей продолжал говорить:

– Утром первым делом надо будет отцу и тебе связаться с окружным прокурором и рассказать ему, что вы знаете об этой встрече. К несчастью, мы не знаем никаких особых примет этого человека, кроме того, что у него были большие зубы. Но у огромного количества людей крупные зубы, – невесело закончил он.

Дженни закрыла глаза.

– Не умещается в голове. Вся эта ненависть из-за клочка земли. Я представляю себе можжевельник вокруг пруда. Там не было ли огромной плакучей ивы внизу у подножия холма, или я просто вообразила это?

– Да, там растет одна. Очень старая, что довольно необычно.

– Они так ухватились за эту землю, все эти люди.

– Речь идет о миллионах долларов, Дженни.

В комнате снова воцарилась тишина. Эта квартира на девятом этаже над Парк-авеню, где длинные гардины спускались на персидские ковры и хрустальные люстры излучали розоватый жемчужный свет, казалось, была за сотни, миллионы миль от безлюдной проселочной дороги, где разбился насмерть человек.

Джей мрачно сказал:

– Запирай хорошо дверь.

– Кто не делает этого в Нью-Йорке? – ответила она беззаботно, чтобы успокоить его. Однако она понимала, что он имел в виду.

– Если они думают, что пленка у тебя, это так же плохо, как если бы она у тебя была на самом деле.

– Им не удастся так легко наехать на меня здесь в городе.

– Ты права, но я все-таки беспокоюсь. Ты же знаешь, я страшный паникер. Мне не нравится, где ты живешь. Там небезопасно. Я буду спокоен только тогда, когда ты будешь жить вот за этими дверьми рядом со мной. Ты не носишь свое кольцо, когда ходишь в суд, да? Или в своем офисе?

– Конечно, нет.

Он не мог знать, как неловко она себя чувствовала с этим кольцом, и вовсе не из-за того, что боялась ограбления. В эти последние выходные, когда она должна была носить его, протягивать руку, чтобы другие могли видеть его и восхищаться, у нее было странное чувство, словно она носила то, что ей не принадлежало. Она не показывала его никому из своих друзей, а хранила его спрятанным в банке из-под крупы на кухонной полке.

– Хорошо, – сказал Джей. – Я позвоню вниз портье и попрошу поймать такси для тебя.

Они расстались в подавленном настроении. Смерть старика тяжело подействовала на них.

ГЛАВА 10

На Дженни тяжелым грузом давила не только смерть старика, еще тяжелее было для нее давило присутствие Джилл. Если бы они смогли как-то договориться. В те несколько минут, когда они обнимали друг друга, у нее просто не нашлось слов. Это гибкое молодое тело, эти густые, ароматно пахнущие волосы – это все часть ее, Дженни Раковски. Но девушка была вспыльчивой и неблагоразумной, подумала она снова с возмущением, она, по крайней мере, могла бы пойти ей навстречу, ведь так? Она даже не выслушала ее и не попыталась понять, что у нее должны быть какие-то свои веские причины.

Она ощущала свою полную беспомощность. Ей еще столько предстояло сделать в это утро: разобрать почту, позвонить клиентам. И самое срочное – звонок окружному прокурору.

– Я уже говорил с мистером Вулфом, – сказал Мартин. – Вполне понятно, он был сильно расстроен, я не смог много узнать от него. В любом случае, вы последний человек, кто говорил с Кромвеллом. Что вы можете сообщить мне по этому поводу?

– Боюсь, ничего. Джордж говорил очень бессвязно. Говоря по правде, я сама была очень расстроена, и…

– Понимаю, подумайте немного. И вы сами будете удивлены, сколько вспомните.

Он говорил, как хирург перед операцией, со спокойной уверенностью. Дженни глубоко вздохнула, словно она пыталась восстановить разрозненные обрывки того рокового разговора.

– Я помню имя, Гарри Коррин. Естественно, он не был Джоном Джоунзом. Я полагаю, что Гарри Коррин – тоже ненастоящее имя. Помню, Джордж говорил, что ему было за сорок. У него были крупные желтые зубы. Джордж заметил зубы. – Дженни как-то глупо и истерично хихикнула. Потом, быстро собравшись, она продолжала: – Это была ужасная сцена. Он был в бешенстве, говорил Джордж. Кажется, кто-то видел, как я и Джей – это сын Артура Вулфа – входили в дом к Джорджу. Поэтому он, этот Коррин, вообразил, что Джордж обманывал его, и он пригрозил ему, как я помню, «разбить лицо». А потом Джордж совсем потерял голову и сказал ему, что у него все записано на пленку и что ему, Коррину, не сдобровать.

– Боже мой, – произнес Мартин.

– Вот так, так ужасно! Я уверена, что это тот человек, вы не думаете?

– Мы никогда не можем быть уверены в чем-то, пока мы не убедимся. Кстати, кто взял пленку? Вы?

– Нет, нет. Она должна быть в доме Джорджа.

– Хорошо, пусть она полежит там до похорон. Там безопаснее всего, и кроме того не можем же мы беспокоить сегодня бедную женщину.

– А когда похороны?

– Послезавтра.

– А в какое время, вы знаете?

– В полдень. Но это все сугубо конфиденциально, на тот случай, если вы собираетесь приехать.

– Конечно, я собиралась приехать.

– Ну, это все держится в строгом секрете из-за болезни миссис Кромвелл. Если будет плохая погода, то она даже не сможет пойти на кладбище.

– Ужасно, – снова повторила Дженни.

Хотя бы то, что не нужно было ехать, было облегчением. Похороны всегда заставляют о многом задуматься, а эти вообще такие горестные. Она могла представить себе терпкий запах цветов на тяжелой крышке гроба; снег с дождем, засыпающий свежевырытую землю рядом с могилой.

Очнувшись, она сказала:

– Если я чем-то смогу помочь, мистер Мартин, у вас есть мой номер телефона.

Повесив трубку, она посидела несколько минут, уставившись перед собой невидящим взглядом, ощущая страшную слабость. В то же время она видела себя глазами своих клиентов, приходивших сегодня, и контраст был, конечно, разительным. Для них мисс Р. была человеком, к которому можно было обратиться за поддержкой, профессионалом с острым складом ума. Ее серая юбка была по-деловому строгой, а кофточка и серебряные серьги свидетельствовали о ее женской теплоте и задушевности. Ее огромный, заваленный бумагами стол, книги и компьютер являли собой также впечатляющее зрелище. Все утро люди приходили и уходили, со своими вопросами, трудностями, жалобами и слезами. Все утро она выслушивала, делала записи и давала ответы, в то время как в глубине ее сознания вертелись ее собственные трудные и нерешенные вопросы.

Она думала о выходных, которые Джилл провела в Чикаго у Питера. Сама мысль о том, что они были вместе, приводила ее в ярость. Где он был, когда Джилл родилась? Он не имел права, никакого права играть роль отца сейчас! «Он хочет видеть меня», – с гордостью заявила Джилл. «Он не такой, как вы». Это было абсурдно. Нет, хуже, это было просто непристойно.