Еще одна чашка кофе (СИ) - Лунина Алиса Страница 61

— Держись! — прошептала ему Теона.

Да, кое-что за прошедшие полгода она про этот город уже поняла. К примеру, то, что здесь надо держать небо из последних сил. Ну а кто, кроме нас, его удержит? И вот так мы здесь и живем — небо все время падает, а мы все время (ангелы помогают нам, а мы немного — им), как атланты, его держим.

…Теона решила вечером отметить в «Экипаже» сочельник грядущего католического Рождества и свой завтрашний день рождения и по такому случаю пригласила на свой девичник Марию и Лину.

С самого утра непревзойденный маг от кулинарии Манана в своей алхимической лаборатории готовила для любимой племянницы и ее гостей традиционные рождественские угощения. Пока Манана нарезала, перемешивала, взбивала — творила разные кулинарные шедевры, Теона украшала кофейню. А за обслуживание посетителей в зале и бесперебойную подачу лучшего кофе сегодня отвечал Никита.

Вся команда кофейни в этот день была занята делом, и только где-то там, на той стороне Невы, в другом районе города, у больничного окна, маялся от тоски рулевой «Экипажа», бедолага Леша.

Утром, не выдержав, он было заикнулся Тее о том, что сегодня попросит врача его выписать. Но Тея в ответ выдала категоричное: «Белкин, и думать об этом забудь, тебе надо окончательно выздороветь! Пока врачи сами не сочтут нужным тебя отпустить, ты останешься в больнице!»

Леша пробурчал, что на больничной каше и жиденьком супе он тут загнется окончательно, но переубедить упрямую Тею ему не удалось. Она чмокнула его в щеку на прощание: «Столько дел сегодня, Лешка! А ты давай лечись!» — и умчалась. А он остался в этом скучнейшем больничном дне — ходил на перевязку, мерил шагами коридор, хандрил и все время думал о том, как там сейчас в «Экипаже».

А в «Экипаже» почти все было готово к сочельнику. Теона украсила еловые ветви шишками, лентами, фигурками ангелов, расположила в центре получившихся венков большие красные свечи и развесила рождественские венки по окнам. Кошка Лора с большим интересом наблюдала за тем, как Теона делает помандеры — украшает апельсины и мандарины звездочками гвоздики и палочками корицы; когда Теона на минуту отвлеклась, Лора мягкой лапкой столкнула один апельсин на пол и покатала его под столиком. Вскоре Теона соорудила целую волшебную гору помандеров; одни она связала вместе в гирлянды, другие разложила по вазам. Праздничное оформление кофейни завершали загоревшиеся на каждом столике рождественские звезды — красные огоньки пуансеттий.

…В этот вечер столик Ники расширили, придвинув к нему соседние.

На столе стояло обязательное рождественское блюдо — кутья с маком и медом (Манана предупредила Теону, что кутью нужно оставить на столе после ужина, потому что в ночь перед Рождеством души умерших возвращаются на землю и приходят на ужин к своим родным). В графине мерцал, источая неповторимый аромат яблок, груш, вишни, меда и кардамона, сваренный Мананой узвар; а на большом праздничном блюде красовался пирог «Двенадцатой ночи». И здесь же на столике, дожидаясь своего часа, лежали серебряное зеркало, старый нательный крест и полученное сегодня Теоной письмо.

Святой вечер начинался. Теона, Лина, Мария сидели у окна. Три женщины — три истории, три судьбы.

— Я должна вам кое-что рассказать, — сказала Теона. — Сегодня я получила письмо из Франции.

— Я тоже должна вам многое рассказать, — вздохнула Мария. — Правда, это будет долгая история.

— Но мы ведь никуда не торопимся, — улыбнулась Лина. — Впереди целая ночь.

Лина перевела взгляд — в доме напротив светилось окно Данилы. Этот свет в его окне рассеивал тьму и светил ей, как маяк, как утешение, как заверение в том, что Данила ждет ее.

Теона зажгла свечи, разлила в бокалы шампанское.

Лина вдруг охнула:

— Смотрите, это же… снег!

Сначала тихо, но постепенно набирая силу и скорость, с неба полетел снег.

Прильнув к окну, три женщины смотрели на этот первый, укрывающий город снег как на величайшее чудо.

Поначалу робкий, но быстро обернувшийся густым и щедрым, он летел и летел. И казалось, что летит он не только вниз, но и вверх; подобно времени — в разные стороны (ну кто сказал, что оно движется линейно?).

Петроград

Декабрь, 1916 год

Ксения сидела на широком подоконнике и смотрела на открывающийся из окна их с сестрой комнаты вид на Фонтанку. В этот тихий вечер сочельника на город обрушилась метель. Снег был таким крупным, что, казалось, тысячи белых птиц плывут над городом.

— Оля, да подойди же! — не выдержала Ксения. — Смотри, какое чудо!

Ее старшая сестра Ольга, сидевшая напротив окна за столом и вырезавшая из альбома нарисованных ею ангелов, отозвалась:

— Что еще за чудо?

— Снег! — улыбнулась Ксения. — Весь декабрь его ждали, и вот, наконец, дождались!

Ольга подошла к окну, взглянула на белое полотно Фонтанки и кивнула — да, красиво! Но поскольку в преддверии своего завтрашнего двадцатилетия барышня сейчас думала только о нем, она тут же перешла к главному.

— Ксюта, я пригласила на день рождения своих новых знакомых — Николая Свешникова и Сергея Горчакова.

Ольга присела на подоконник рядом с младшей сестрой.

— Твои новые кавалеры? — улыбнулась Ксения.

— Ну, разумеется, они оба в меня влюблены! — сказала Ольга с явным подтекстом «а разве может быть иначе?!».

А и впрямь — разве может быть иначе?! Разве в девятнадцатилетнюю Оленьку Ларичеву можно не влюбиться? Нет, ее, конечно, порой сложно вытерпеть, но не влюбиться в нее решительно невозможно! Разве что уж речь идет о совсем бесчувственном деревянном…

— Они оба ужасно мне нравятся, но этот Серж какой-то деревянный чурбан, право, — хмыкнула Ольга. — А вот Николя Свешников — совсем другое дело! С ним так интересно — он прямо-таки одержим идеей осчастливить человечество и все время говорит о революции! А еще он очень умный, красивый и похож на льва!

Ксения прыснула со смеху:

— На льва? Какое дурацкое сравнение, Оля! Я сразу представила, что-то очень нелепое — с гривой и с хвостом!

— Николя похож на льва в смысле царственности, есть в нем что-то вальяжное! — Ольга выдала забавную гримасу. — А потом у него такие роскошные волосы, словно грива!

— Ну а второй, тот, что чурбан?

— Месье Горчаков — скучнейший тип, — Ольга зевнула. — Зануда из неприлично богатой семьи. Его папенька — промотавшийся аристократ, в свое время поправивший свои расстроенные финансовые дела женитьбой на матери Сергея — дочери купца-миллионщика. Хотя Серж, кажется, имеет совесть не кичиться папенькиным богатством и ведет себя вполне прилично. Но он скучный до невозможности — рядом с ним даже мухи дохнут. Ни деньги, ни революция его не интересуют. Бедняга безнадежен — помешан исключительно на фотографировании, ходит всюду со своим штативом и фотографирует все подряд. — Ольга сделала смешной жест, показывая, как именно ходит этот самый Сергей. — Но что еще хуже: Горчаков одержим наукой. Он, видишь ли, работает над фотоаппаратом будущего — хочет изобрести новую оптику, усовершенствовать стекла и фотопленку. Этот чудак все время торчит в своей лаборатории и что-то изобретает. С ним и поговорить-то не о чем! А потом он не так красив, как Николя. Просто чересчур серьезный, деревянный чурбашка. Ой, Ксюта, мне кажется, вы бы с ним подошли друг другу!

Ксения изумленно посмотрела на сестру.

— Вот спасибо! Ты о чем вообще?

— А что? Ты такая же серьезная, как наш чокнутый фотограф! — Ольга подмигнула сестре. — Вы бы с ним отлично поладили! Ну что ты так на меня смотришь? Тебе скоро восемнадцать! Пора бы уже наконец в кого-то влюбиться!

— Разве мне угнаться за тобой? — усмехнулась Ксения. — Это ты на моей памяти влюблялась раз сто на этой неделе. Скажи, Оля, а тот твой кавалер, адвокат Клинский, кажется, тобой окончательно позабыт? Ну тот, ты еще замуж за него собиралась?

— Не будем о нем! Это было временное помутнение! — махнула рукой Ольга и закружилась по комнате.