Знаки внимания - Тамара Шатохина Страница 63

На террасе раздавались тихие звуки разговора — народ отдыхал перед сном. Слева не оказалось никого — иностранцы пропадали в ночных кафе, а вот Кирилл с женой и двумя большими уже мальчиками, сидели здесь. На столике перед ними стояло большое блюдо с фруктами, а в руках у родителей — бокалы с вином. Мальчишки за отдельным столиком рассматривали какие-то свои бумажки, не интересуясь делами взрослых. Мы познакомились, разговорились и мне предложили вино и фрукты, а я в ответ притащила сыр и лепешки, но насчет вина засомневалась.

— Не отказывайтесь, Катя, кровать рядом, а выпить тут можно только вечером или ночью — днем, в жару, это просто невозможно. Вино уже охлажденное, терпкое…

— Вранац? — со знанием дела поинтересовалась я у приятной женщины лет сорока — Татьяны.

— Да, тут очень много хороших вин — греческих, испанских, но мы с Кирюшей в разных странах берем и еду и вина только местного производства.

— Я слышала, что практикуется такой вид туризма — кулинарный.

— Не самое плохое дело, — лениво согласился чуть полноватый Кирилл, — я тут днем заглянул к вам через стекло — думал, Колю застану, а увидел гитару в чехле. Ты играешь? Тащи сюда — отведем душу…

— Папа уже спит, не знаю…

— Твоего папу сейчас пушкой не разбудишь, если даже не вышел к нам. Неси, я тихонько, убаюкаем его и себя заодно.

Он очень хорошо играл и неплохо пел, как оказалось. Дети вскоре ушли спать, а мы с Татьяной расслабились в легких пляжных креслах и притихли. Вино чуть согрелось в бокале от тепла руки — я медленно отпивала маленькими глоточками, смакуя букет. Свет на террасе включать не стали, чтобы не привлекать комаров, а, по отзывам, здесь они были особо ядовитыми и злобными. Постепенно становилось совсем темно — на Будванскую ривьеру опускалась южная ночь — пахучая и пряная, с необыкновенно яркой россыпью звезд на чернильно-темном небе. Тонко и ненавязчиво пахли алые цветы, внизу — по пути к морю потихоньку зажигались фонари и окна. А здесь — у нас, тьму слегка разбавлял свет накопительных фонариков, которые были установлены в нижнем садике. Музыка плыла из-под пальцев мужчины — тихая и задумчивая, как и его голос:

Ночь светла, над рекой тихо светит луна,

И блестит серебром голубая волна.

Темный лес… Там, в тиши изумрудных ветвей,

Звонких песен своих не поет соловей….

Милый друг, нежный друг, я, как прежде любя,

В эту ночь при луне вспоминаю тебя.

В эту ночь при луне на чужой стороне,

Милый друг, нежный друг, вспоминай обо мне.

— Спасибо за чудесный вечер, Татьяна, я пойду — засыпаю уже. Хотя сидела бы так и сидела… — прошептала я женщине, стараясь не отвлекать гитариста: — Замечательный у вас муж.

— Мужчину делает женщина, так же? — улыбалась она, глядя на своего мужчину.

— Похоже — так, вы смотритесь настоящей парой. Я не буду закрывать дверь — послушаю еще.

— Тут никто не закрывает, — тихо ответил Кирилл, завершив проигрыш: — Можешь спать спокойно.

Со стороны соседнего дома раздались тихие хлопки — аплодисменты его исполнению и мужской голос произнес с одобрением:

— Excellently…

Кирилл негромко откликнулся:

— Thank you, flattered.

Они еще некоторое время сидели на террасе, и гитара тихо и послушно отвечала на ласку умелых пальцев, рассыпая в ночи звуки сложного перебора. Но песен больше не было, и я быстро уснула под легкой простыней под эту музыку и сопение папы. Из-за противомоскитной сетки ощутимо тянуло ночной прохладой, мне было хорошо и спокойно.

* Превосходно…

* Спасибо, польщен.

Глава 35

Как оказалось, наша с папой «хитрость» заключалась в том, что у него в наличии имелся небольшой катер — на шесть посадочных мест плюс водитель, или капитан, тут как назовешь…

— Я взял его в таком раздолбанном состоянии, ты бы только видела… Но зато буквально за копейки. Копался целую зиму и, надо сказать — с громадным удовольствием и вот, пожалуйста, — с гордостью демонстрировал он результат своей работы — бело-голубой быстроходный аппарат, который должен был доставить нас с ним и семью Кирилла на остров Святого Николая.

— Там не тесно, чисто и относительно тихо, — скосил папа глаза на мальчишек. Те заулыбались, очевидно, понимая, на что он намекает.

Замечательный день на острове, который я почти весь провела под зонтом, переползая вслед за тенью, купание в кристально прозрачной и глубокой там воде, пикник, блаженная усталость и отдых вечером на террасе…

На следующий день — морская обзорная экскурсия и вечер в кафе недалеко от дома. Всего четыре столика и все заняты, а в меню свежие овощи, вкусное мясо и замечательное вино. Папа уговаривал меня заказать мясо птицы, а я отнекивалась, пока его не поддержала Татьяна:

— Не отказывайся, это не московская курица. Здесь у птицы совершенно другой вкус. Наверное, все дело в кормах и экологии. Только нашу магазинную после здешней ты кушать уже не сможешь.

Я объедалась день за днем, наслаждаясь каждым приемом пищи — папа рекомендовал только действительно вкусные, проверенные блюда. У меня даже немного округлились щеки, никто теперь не назвал бы их впалыми.

В следующие дни был поход по магазинам с Татьяной и экскурсия в крепость и до монастыря, потом еще дальше и выше — в горы. Но уже без семьи Вышинских, потому что они улетели домой — в Москву. Расставались мы с сожалением и договорились не терять друг друга.

На террасе вечерами стало тихо и пусто, но то, что свои действия уже не нужно было согласовывать и корректировать с кем-то, оказалось удобно. По утрам мы с папой спали, сколько хотели, а за поздними разговорами часто засиживались до середины ночи.

Соседей слева я видела только на завтраке — в уютной столовой на первом этаже. Там был еще и замечательный каминный зал с небольшой библиотекой и двумя огромными угловыми диванами. Я увидела и кухню, на которой хозяйничала мама Марии. Раньше я бы сказала, что здесь царит стиль «прованс», но это была просто кухня в старинных каменных стенах с мебелью из дерева, до блеска начищенной металлической посудой на стенах и вполне современной электрической плитой.

Неделя пролетела совершенно незаметно — в разговорах, перекусах, походах,