119 дней до тебя (СИ) - Магарцева Юлия Страница 65

— Классно.

— Но у меня тоже есть условие. Поедем на ровере. Без обид, но мустанг выглядит не слишком надёжно.

— Ох, серьёзно? Помнится мне, как раз таки твой джип ломался прямо посреди улицы.

— Случайность. Сейчас он в норме.

— Ладно. Твоя взяла. Но…

— «Но»?

— Я за рулём!

Он только рассмеялся. «Как угодно».

Нура обняла его, а отпрянув, закусила губу.

— Что? — тронул он её личико. — О чём думаешь?

— Эта комната, — осмотрелась она. — Она такая одинокая и пустая. Не верится, что она твоя.

— Была. — поправил он.

— Да, была. И всё же. Здесь будто жил вовсе не подросток. Я ожидала увидеть плакаты с музыкантами и какой-нибудь ворованный дорожный указатель. А ещё пару тройку десятков кубков с соревнований, кучу книг и стерео с огромными колонками. Неужели у тебя ничего из этого не было? Ведь, в таком случае, моя комната непременно тебя разочарует.

— Не разочарует.

— Ну, или рассмешит, это уж точно! — воскликнула она взволнованно, а он поцеловал её и кивнул:

— Были. Были и плакаты и комиксы. На стенах ещё остались следы от кнопок, можешь в этом убедиться. Знаков я не воровал, но была крутая неоновая вывеска. Я её продал. Книги в основном были учебными, ну а кубки… парочка валяется в универе, я не участвовал в соревнованиях в школе, только когда поступил в университет и то, лишь первые года полтора. Теперь я не кажусь тебе слишком странным?

— Всё равно кажешься. — хихикнула девушка.

— Ладно. — задумался Итан. — Может быть здесь так странно, потому что я жил не такой уж обычной беззаботной подростковой жизнью.

Если не продолжать, можно было бы решить, что он имеет в виду статус семьи, роскошь с деньгами и власть, сдержанность и вынужденные рамки. Но он продолжит, он сделает это. Он хочет рассказать ей о себе всё, от начала до конца.

Он улыбается, но печаль в глазах выдаёт боль.

— Мама болела, деду с отцом было не до меня. Учёба давалась легко, так что с этим проблем никогда не было. Частная школа, герб на груди — это всё, что им было от меня нужно. Гордое звание Лиги плюща[5] — поверхностное убеждение состоятельности, лживая стабильность. На самом деле я делал, что хотел… был, где хотел. Бедная Мамми, она, правда, очень старалась, а я вёл себя, как засранец. Друзей много, деньги водились. Хитрил, крутился, развлекался. А когда возвращался сюда, всё время проводил с матерью. Мои интересы оставались далеко за пределами этих стен. Так было до её смерти. Она умерла и всё сразу пошло наперекосяк. Дом перестал быть «домом». Был даже период, когда меня держали здесь насильно, не хочу это вспоминать.

— Не нужно. — просит девушка тихо.

— Не буду. — отвечает он тут же.

— В том, что было, была и моя вина. Точнее, почти только лишь моя. Я знал, я всё понимал, хотел этого… Я сходил с ума, но мне нравилось. И сейчас мне безумно стыдно за это. А потом родилась Люси. И это событие, оно меня словно успокоило. Оно встряхнуло меня, привело в чувства. Внезапно я остался один, и вдруг понял, что теперь это не так. Почувствовал ответственность, захотел быть «в себе». Мне нужно было быть с ней, стать примером. Она моя сестра, но я проникся ею не поэтому. Этот ребёнок разбудил во мне улыбающееся щекочущее чувство. Оно меня вылечило, но на это понадобилось время, так что я ещё успел наворотить кучу дел, прежде чем всё более ли менее уладилось.

Стол накрыт и все вместе, и даже Грета, садятся ужинать. Они едят, разговаривают, смеются, вспоминая что-то и каждый, думая о чём-то своём, сводит все мысли к одному — какой же выдался хороший, настоящий, уютный праздничный вечер.

Позже, заботливая Грета уводит девочку в кровать. Оливия с девушкой пьют шампанское, а мужчины скотч. Итан не хочет больше, но отец настаивает и предлагает им с Нурой остаться на ночь. Тот переглядывается с любимой и обещает подумать.

— Врач — благородное дело. — одобряет выбор профессии Нуры Ричард. — Останешься в Чикаго, когда отучишься?

— Теперь даже и не знаю. — смущена девушка. — Конечно, хотела вернуться в Техас, но сейчас…

Она смотрит на Итана и улыбается, а он возражает уверенно:

— Конечно, она останется. Даже и думать не о чем. Здесь больше возможностей, откроем клинику, заберём сюда родителей.

— О нет, последнее будет трудновато сделать. — смеётся Нура. — Да и какая ещё клиника? Перестань, пожалуйста.

— Ну почему же, ты смышлёная.

— Да, знаю — «зубрила». - напоминает она и они хихикают над тем, что известно только им двоим.

— Университет тебе родители посоветовали? — продолжает интересоваться Ричард.

— Нет, я сама решила.

— Правда? Как интересно.

— Почему?

— Просто. — пожимает он плечами. — Столько мест есть ближе к дому, а ты выбираешь именно Чикаго. С чего бы?

Это звучит как-то не очень дружелюбно и Нура молчит. А Ричард, вдруг, спрашивает:

— Они хорошо с тобой обращаются?

Он смотрит на неё пристально, чуть с прищуром… не враждебно. Сейчас он очень похож на сына, тот же взгляд — ожидающий, нетерпеливый, настойчивый. И все затихают за столом, а Итан чересчур громко кладёт на свою тарелку вилку.

— Я, — немного теряется девушка. — Вы о моих родителях?

— Да. — кивает мужчина. — Наверное, трудно жить в приёмной семье?

— Папа, — усмехается Итан. — Что за вопрос? Конечно же, всё хорошо. Откуда ты вообще об этом знаешь?

— Что? О чём?

— О том, что её удочерили.

Ричард переводит взгляд на жену, которая торопливо разводит руками:

— Нура, милая, ты мне сама рассказывала, помнишь? Прости, я поделилась с мужем.

— Нет-нет, всё нормально. — качает головой та. — Да, они мне не кровные, но любят, как родную. Мне повезло. Мне дали всё, что нужно, даже больше: дом, образование, родительскую заботу. Мы самая обычная семья. Всё бывало, конечно, но ничего криминального не произошло.

Она рассказывает всё это Ричарду, а Итана не оставляет ощущение подозрительности. «Неужели Он дошёл до того, чтобы наводить о ней справки?»

— И давно ты знаешь? — продолжает свой расспрос мужчина.

— Что знаю?

— То, что ты приёмная.

Он так серьёзен, а девушка вновь теряется:

— С самого начала. Тётя Энни и Ник, они никогда не скрывали этого. Я просто… Я…

— Что? Помнишь Её?

Они смотрят друг другу в глаза и молчат некоторое время. Ричард первым улыбается и поясняет свой странный вопрос:

— Я о твоей матери, конечно же. Подумалось, что, наверное, ты помнишь её, ведь все дети помнят своих матерей. Поэтому так и не смогла назвать «мамой» другую…

— Не помню. — неожиданно, перебив его, отвечает она. — Я не помню её.

— Нет? — щурится мужчина.

— Нет.

— Но, как же так? У тебя же…

Он замолкает, в глазах растерянное неверие.

— Что? — спрашивает у него за Нуру Итан. — Что у неё?

Отец поворачивается к нему, но, так и не ответив, берёт со стола бутылку, наливает и залпом выпивает почти полный стакан скотча.

— Ох, это так грустно. — кладёт Оливия свою руку поверх руки сына. — Тяжело терять близких. Я говорила тебе, дорогая, как я тебе сопереживаю.

— Всё хорошо. — обретает голос вновь смущённая девушка.

— Вы, прекратите оба. — вдруг, еле сдержанно, требует Итан, — Пожалуйста. — цедит сквозь зубы, а Нура бросает на него встревоженный взгляд. Он знает, что она не скорбит, но родители своими разговорами и вопросами внушают ей эту горечь.

— Не преувеличивай. — защищается Ричард. — Мы всего лишь общаемся.

— Я понимаю. Но разве ты не видишь, что эта тема неуместна?

— Я же не специально. Просто увлёкся… и тоже сочувствую.

— Ты — хладнокровный прагматик. Думаешь, я в это поверю?

— Уж поверь, я — это я, конечно, но у меня всё же есть сердце.

— Итан, — зовёт парня Нура. Он смотрит на неё и без слов понимает, что она просит его не ругаться, — Мы останемся? — вместо этого спрашивает она, вымученно улыбаясь, а в светлых глазах пляшут искорки.

Он коротко кивает и успокаивается, откинувшись на спинку стула, а отец выпивает ещё и меняет тему. Оливия с радостью поддерживает разговор, лишь бы снять напряжённую обстановку. Он скучный(о работе, о предстоящем суде, о чём-то ещё, не очень-то понятном Нуре), и девушка рада, когда, наконец, вечер закончен, и они поднимаются из-за стола, чтобы отправится спать.