Наталья Миронова - Возраст Суламифи Страница 69

Отяжелевшее к сорока годам восточное лицо Карины Агаджановой сильно переменилось при этом вопросе. «Знает, но не скажет», – поняла Лина.

– А в чем дело? – спросила Карина.

– Вы его знаете?

– Один институт кончали. Извини, мне некогда. Рано ты приехала, у меня для тебя еще работа есть, но ее позже подвезут.

– Отдайте кому-нибудь еще, – попросила Лина. – Мне сегодня не до того. Я бы хотела, чтобы Влад меня тут больше не караулил.

– А при чем тут я? – изобразила удивление Карина.

– Вчера он точно знал, когда я приеду. А сказать ему могли только вы.

– Послушай, девочка… – Карина даже привстала, но тут же снова тяжело опустилась в кресло. – Влад подонок. Он мне всю жизнь поломал.

– Вы это знали, но мне не сказали. Тогда, три года назад.

– А ты бы поверила?

– Может, и не поверила бы, но теперь винила бы только себя, – меня предупреждали! – а не вас.

– Я не могла. Он меня шантажирует.

– Тогда мне лучше больше сюда не приходить, – решила Лина.

– Хочешь без работы остаться?

– Ну почему же? Найду другое агентство.

– Да брось, если ему надо, он тебя у дома подкараулит. Хотела бы я знать, чем ты его так зацепила.

– Ребенком, – ответила Лина.

– А я аборт сделала, – призналась Карина. – Дура была. Может, он бы сейчас не за тобой, а за мной гонялся. В общем, не валяй дурака, работа для тебя всегда найдется. Если надо, я с курьером на дом пришлю. Да мы по большей части по электронке работаем, сама знаешь.

– А деньги? – спросила Лина. – Тоже по электронке?

– Ну, если Владу что-то нужно, дома ты не отсидишься. Попробуй как-то иначе от него избавиться.

– Ладно, попробую.

Лина вернулась домой в подавленном настроении, снова набрала Понизовского, выслушала тот же ответ, оставила новое сообщение в голосовой почте и села переводить очередной роман. Громадное издательство исправно снабжало ее романтическими приключениями.

Что же делать? Обратиться к Бабичу? Лина сохранила переданную отцом записку с его адресом и телефоном, но номера с тех пор сто раз поменялись. Ну, положим, номер она узнает, не проблема. А дальше? Здравствуйте, вам звонит ваша внучка, не согласитесь ли передержать у себя правнука? А то его грозят у меня отнять.

Сбросить такую бомбу в дымоход ничего не подозревающему дедушке? Да его кондрашка хватит, а ей потом отвечать. Папа говорил, что он не подарок… Еще неизвестно, в Москве ли он. Нет, он уже старый, неужели до сих пор по командировкам ездит? А может, не такой и старый… Бабушка Октябрина родила в семнадцать лет, они в одном классе учились, значит, ровесник. Если папе сорок шесть… Значит, ему еще и семидесяти нет. И все-таки звонить не стоит. Он в одном доме с Владом живет. И Влад уже знает, что Бабич – ее дед. Все выболтала, идиотка.

Только ближе к трем зазвонил ее сотовый.

– Лина, что случилось? Простите меня, ради бога, я сижу в процессе, вчера так замотался, что забыл телефон включить после суда.

– У меня хотят отнять сына, – сообщила Лина.

– Кто? Это невозможно!

– Биологический отец. И в наше время все возможно, вы же знаете.

– Давайте не будем паниковать, – предложил Понизовский. – Знаете, что? Вы не могли бы сейчас сюда приехать? Я в Замоскворецком суде, это совсем рядом с вами, одна остановка. У нас тут сейчас большой перерыв: противная сторона один документ важный не представила, только копию, а мы затребовали оригинал. Вы сможете приехать?

– Уже еду, – ответила Лина.

Опять она поручила Галюсе забрать мальчиков из детского сада и звонить ей, если что-то пойдет не так, а сама, на ходу застегивая теплую куртку, поехала на «Павелецкую» в Замоскворецкий суд. От метро пришлось еще пешком пройти с полкилометра, и Лина, оскальзываясь на плохо чищенном тротуаре, с особой остротой прочувствовала, что не может, не имеет права сейчас упасть и сломать ногу. Она спешила, но все-таки старалась ступать осторожно, чтобы, не дай бог…

Вот и суд. Охранник строго спросил ее, к кому идет. Лина ответила, что к Понизовскому, и оказалось, что на ее счет все уже предупреждены. Ее провели в тесный кабинетик.

– Извините, что сам не встретил, – добродушно улыбнулся ей Павел Михайлович. – Не мог отлучиться, а то кабинет тут же заняли бы. Пришлось бы нам с вами беседовать в коридоре. – Он заглянул в бледное, осунувшееся лицо Лины, в ее затравленные глаза и сразу стал серьезным. – Расскажите, в чем дело. Можете не торопиться, сегодня заседания уже не будет. К сожалению, я сам узнал, когда вы уже выехали.

Лина сделала слабый неопределенный жест рукой, давая понять, что ей все равно, где разговаривать. В кабинетике было жарко, она сразу вспотела и расстегнула пуховик.

– Я родила от… одного человека, – Лине хотелось сказать «мерзавца», но она решила не привносить лишние эмоции. – Мы расстались. Задолго до родов. Он сказал, что я ему не подхожу. А теперь прошло два года, почти три уже, и ему вдруг понадобился мой ребенок.

– Зачем?

– Для наследства. Оказывается, с самого начала речь шла о наследстве. Большие деньги – целое состояние! – завещают только моему сыну. Но для этого я должна его отдать.

– Это полный абсурд, – покачал головой Понизовский. – Ни один суд…

– Это могущественные люди, – перебила его Лина. – Захотят – купят любой суд. После развода сенатора Слуцкера я уже ничему не удивлюсь.

– Давайте не будем паниковать. Расскажите мне об отце ребенка.

Но Лина видела, что довод насчет сенатора Слуцкера произвел впечатление на адвоката.

– Мы с ним встретились, как мне показалось, случайно, три года назад. У нас были отношения, – сухо и неприязненно докладывала Лина. – Я забеременела. Правда, я тогда еще не знала… Он познакомил меня с семьей, я думала, у нас все серьезно. Но потом он сказал, что я ему не подхожу и нам надо расстаться. Одного не могу себе простить: я ему рассказала о беременности. Мы уже расстались, меня мать вынудила – ну, в смысле, сказать ему. Если б я к нему не пошла и не сказала, ничего бы этого не было… Он бы так и не узнал… А я, дура, пошла и сама все рассказала…

– Что он ответил? – мягко спросил Понизовский.

– Что ребенок не его, а даже если и его, это моя проблема. Предложил сделать аборт. Даже денег предлагал.

– Но вы не взяли. Ладно, это лирика. Скажите мне вот что, Лина. Когда он проявился?

– Вчера.

– А до этого?

– В каком смысле? – не поняла Лина.

– После того, как вы рассказали ему о беременности, и до вчерашнего дня.

– Я о нем думать забыла. Он обо мне тоже, как мне казалось.

– Хорошо. Что он вам сказал? Вчера?

– Что женился, но его жена все никак не забеременеет. А ему позарез нужен ребенок. Он готов усыновить моего, потому что его дед уже плох, вот-вот помрет, а кубышка у него. И он якобы грозится завещать только правнуку. Сыном он недоволен, – добавила Лина, увидев, что Понизовский не понимает, – внуком недоволен, остается только правнук. Или «Русская сила».