Алискина мечта (СИ) - Волк Татьяна Страница 7

Возвращаюсь в реальность и вижу, что дед пыхтит от недовольства. Его право. Я пожимаю плечами. Мне не больно-то и хотелось у плиты для них горбатиться. Так что даже рада, что он отказался. Глядя на его поведение я уже решила, что Глебка тут как та девица в башне навечно обречен на холостяцкую жизнь, потому что дедуля его свободу охраняет уж слишком усердно. Если он каждой деве, приходящей в дом такие допросы, устраивает отпугивая возможных кандидаток на роль Глебушкиной спутницы жизни, то меня уже совсем не удивляет, что его внук до сих пор один. Жду что и меня погонит своей клюкой, как обычно на подруг своего внучка когда-то на улице замахивался. Что будет из своей жилплощади выгонять. По крайней мере когда Глеб первую свою девушку к ним в дом привел, то летела она от его деда с лестницы, подгоняемая его криками и тростью на раз-два. И этот тридцатисантиметровый ирокез на её лысой голове ей только помогал, по-моему. Но дед меня на этот раз удивил.

— Красота красотой, но ты учти, всякие прошмандени нам не нужны уже. Когти спилишь. Юбки начнёшь носить!

Округлила глаза от такого командного тона и того, что это почти похоже на то, что дед хоть и решил, что его внук меня выбрал, но как-то смирился с этим что ли. В своем духе конечно. Хорошо, что Глеб в этот момент передо мной кружку с чаем поставил. Решила, что лучше чем-нибудь свой рот заткнуть, чем ляпнуть что-нибудь старику сгоряча за эту его прошмандень и прочее. Ну бывают же такие люди, которых лучше не трогать. Вонять потом дольше будет, чем удовлетворения от кратковременной вспышки гнева я получу. Я уже привыкла к такому. Привыкла что постоянно надо защищаться, поэтому молча беру в руки кружку. Делаю глоток. Юбку свою, которую старик на мне не заметил, на коленки натягиваю, пока Глебушка рядом на табуретке пристраивается. Молчу. Тем более, что мне они, что дед, что внук, в принципе не нужны. Хоть скопом хоть по отдельности. Старательно убеждаю себя в том, что это веский повод не срываться на хоть и вредного, но старика. Даже если он обзывается и ни в грош меня не ставит.

— Дед, я просто по-соседски на чай её позвал, чтобы на улице ночью не болталась, — наконец-то вклинился в наш разговор Глеб, заметив, что я держусь уже из последних сил. — Что ты пристал-то к ней?

Делаю ещё один глоток с надеждой, что ситуация разрешилась и мать уже хоть какой-то знак подаст, что мне домой возвращаться можно. Белый носочек на ручку двери повесит, дескать крепость сдалась, пузатый крестоносец её взял без боя и свалил восвояси. (Человек половые органы на ногтях дочери рисует. От неё всего можно ожидать.) Ну или просто сообщение мне отправит, как все нормальные люди, вспомнив о дочери. Хоть что-нибудь. Вместо этого по-прежнему сижу напротив деда Степана, и тот мучает меня наставлениями. О том, что я не должна пить. Курить. Беречь себя должна. И деду ведь вроде бы объяснили уже всё, а он сначала внуку проворчал, что знает, как тот на чай зовёт, а в итоге от ночных воплей его простигосподи в комнате штукатурка осыпается. Не знаю, как это. Повернулась с любопытством к Глебу, а тот подпирает ладонью сморщенный лоб и смотрит на меня так, как я на окружающих, когда мне стыдно за поведение или какие-то слова моей матери. Но мы оба молчим при этом.

Да и толком задуматься о том, что там Глебушка творит со своими дамами мне даже не дали, потому что дед, наша звезда вечера, опять за меня принимается. Глядит на меня, в который раз и выдает, стоило мне сделать большой глоток чая, чтобы молча всё это переносить. Всё-таки, спасибо моей работе, стрессоустойчивость у меня на максимуме. Вот и стараюсь никаких конфликтов не создавать. Но это так сложно, когда тебе говорят:

— А ты кстати на каком уже месяце? Запомни. Правнука родишь. Я хочу, чтобы его Степаном назвали.

Я только успела сделать ещё один глоток чая, как сразу поперхнулась и закашлялась, едва не заплевав им всю их кухню. Нет. Правда. Ну нельзя такое под руку говорить. Да ещё и молодой небеременной девушке. И о своих лишних килограммах я разумеется сразу же задумалась, но как-то не выходило, что я настолько раздобрела в последнее время, чтобы меня в чем-то подобном можно было заподозрить. Но ещё хуже, что помимо моего колеблющегося веса мне в голову и другие подсчеты пришли. И вот если они верны, то это точно полный пи*ец!

7

Если так задуматься, то довольно часто я думаю, что моя жизнь — полный отстой. Лажа. Дрянь. Катастрофа! Как угодно это назови, в любом случае лучше она от этого не станет. И единственное, что помогает мне выжить, так это какое-никакое чувство юмора. Потому что без смеха воспринимать то, что происходит вокруг меня и со мной ну просто невозможно. Плакать и вечно страдать — это не по мне. Но если бог существует, то он откровенно издевается надо мной. Или он тот ещё шутник и попросту насмехается, усложняя мне и без того непростую жизнь в самые неподходящие моменты. Знает, что я оценю его чувство юмора. Иначе я не могу объяснить почему сижу в ванной комнате и смотрю на две полоски на третьем по счету тесте в своей руке ИМЕННО СЕЙЧАС. Третий! Для тупых. Вроде меня. Чтобы окончательно убить в себе надежду на обратное.

Мне хочется материться. Но в моем случае это вряд ли мне поможет.

Полтора часа назад я ушла от Степновых в смешанных чувствах. Сбегала в аптеку перед тем как вернуться домой. Хорошо, что мамин кавалер к тому времени уже ушел. Естественно перед Степновыми вида я не подала насколько дед может быть недалёк от истины. Глеб к счастью ничего не понял, решив, что у его старика уже ум за разум заходит. Да и у меня была огромная надежда, что он заблуждается. Всё-таки оказаться в таком положении это самое ужасное, что я могла представить. В моей голове сейчас такая паника.

Сижу на краешке ванны и пытаюсь собрать разбегающиеся мысли в кучу. Но так и не могу понять, что мне делать дальше. Обычно женщины чувствуют себя счастливыми, когда узнают о таком. Сотни раз видела рекламные ролики, в которых молодые девушки прыгали и светились от этого самого счастья, а мужчины плакали от радости, услышав, что станут папочками. Но это в другом. Каком-то радужном мире. Потому что в моей голове только непечатное слово в эту минуту. Вспоминаю, как Игорь как обычно говорил мне где-то месяц назад, что ничего страшного не случится. Он успеет вовремя вытащить. А теперь я развожусь с ним. Да и в принципе после этой бабы его, меньше всего мне ещё хоть раз хочется видеть этого козла. А после того, что Игорю наплел Глеб, я даже не уверена, что он поверит, что это его ребёнок. И вот самое удачное время для того, чтобы рожать детей — это когда я практически сижу на шее матери, в её квартире. Крохотной. Где нам и двоим-то тесно. Не то, что ещё и с малышом, который выбрал далеко не самый лучший момент для своего появления. Господи! Ну, почему я даже узнаю об этом в тот период своей жизни, когда всё и так разваливается? Может быть если бы я поняла это чуть раньше, то хотя бы Игорь не повёл себя как последний мудак? Мы могли бы стать счастливыми молодыми родителями. Что правда на это у меня была слишком слабая надежда. Рано или поздно он всё равно наверняка бы мне изменил. Да и не думаю я уже, что он готов к этому самому отцовству.

Спустя ещё минут пять, в дверь начинает бить кулаком моя мать.

— Алиска, ты не забыла, что не одна здесь живёшь?! Живо дверь открывай!

Опомнившись прячу все эти коробочки с инструкциями и тесты в припасенный непрозрачный пакет на выброс. Как какой-то глупый подросток. Понятно, что она всё равно всё узнает, но бросаю это в ведро в надежде, что хотя бы не сейчас.

Выхожу из ванной и без того прибитая этой новостью, так ещё мать проходит мимо меня, слегка пошатываясь от выпитого за вечер вина, и не упускает возможности поворчать.

— Взрослая кобыла! Когда же ты уже найдешь себе нормального мужика, чтобы съехать от меня?! Да я бы с твоей мордашкой и грудью да в твои годы…!