Барышня-певица, или наследство польской бабушки (СИ) - Князева Мари Страница 7

Лицо у меня самое обыкновенное, так же как и смех. Поверьте, вы напрасно идеализируете мой образ. У меня есть голос - вот и всё, но в прочем я совсем обычная, и вы совсем не знаете меня и страдаете зря...

Как и все девушки, я люблю сладкое,но в самом деле стараюсь не злоупотреблять им: оно вредно не только для фигуры, но и для зубов и многих других вещей".

Хоть моё послание и было коротким, времени я на него потратила изрядно, и когда приехала к Марьям, она отругала меня:

- Твой охранник уже дважды заходил справляться, где барышня! Я уже и не помню, что ему врала! Почему ты задержалась?

Я закусила губу и виновато взглянула на подругу. Она со вздохом отпустила меня, взяв обещание завтра всё рассказать.

- Ты переписываешься с незнакомцем по имени Гаяр?! - изумлённо переспросила Марьям, когда я ей, сгорая от стыда, кратко описала свою ситуацию.

Мы были одни, сидели на лавочке в центральном парке. На небе ярко сияло солнце, и я с удовольствием грелась в его лучах, потому что чувствовала озноб от сильного волнения. Меня прошибал холодный пот.

- И ради каждого послания он покупает тебе по букету!.. - продолжала Марьям, не щадя мои нервы.

- Угу...

- Он влюблён!

- Какие глупости! Он совсем меня не знает!

- Для влюблённости вовсе не обязательно знать человека. А иногда это даже вредно.

- И откуда только ты всё это знаешь?

- Откуда-откуда, из жизни... Ты же в курсе, у меня куча женатых родственников - я про любовь всё на свете знаю.

Я обречённо вздохнула:

- Так, думаешь, он влюблён?

- Уверена на сто процентов! Иначе стал бы он столько времени и денег на тебя тратить! И самое главное - записки бы писать не стал. В наше время, когда все только эсэмэсятся... а мужчины и этого-то не любят...

- А что они любят? - осторожно поинтересовалась я.

- Трогать! - уверенно заявила Марьям. Целоваться и всё такое... Но если отказываешься целоваться, то хоть за ручку, хоть как-нибудь...

Я вспомнила, как настойчиво старался прикоснуться ко мне Гаяр, передавая цветы, и в ужасе закрыла ладошками лицо:

- Кошмар!

- Где? - удивилась Марьям.

- Мне нужно немедленно это прекратить!

- Ты про переписку? - я кивнула. - Почему?

- Да ведь он влюблён, Марьям, ты же сама сказала!

- Ну и что? Это же классно! В тебя влюблён парень - это очень приятно и волнующе.

- Но ведь я... мне нельзя показывать ему своё лицо! А если он станет трогать меня и снимет никаб... Да и вообще, какие у нас могут быть отношения, если я прячусь?

- Ты всё усложняешь! Во-первых, то, что он в тебя влюблён, не обязывает тебя влюбляться в ответ. Ты не представляешь, сколько поклонников было у моей сестры Саиды до замужества! Если бы она в них во всех влюблялась, то сошла бы с ума. Во-вторых, ничего не мешает запретить этому юноше прикасаться к тебе под угрозой отказа от общения. Ну а в-третьих... даже если он увидит тебя, какова вероятность, что эта информация от него перейдёт ещё к кому-то, а точнее, к твоим родителям?

- Я не могу так рисковать, - качаю головой. - Если кто-то посторонний узнает мою тайну, я уже не смогу её хранить, а это значит поставить под угрозу всё...

- Ну как знаешь, - пожала плечами Марьям. - Если хочешь, прекращай переписку, хотя я бы на твоём месте ещё немножко его помучила. Надо же как-то постигать женские премудрости на практике...

Разум мой кричал, что правильнее и честнее было бы больше не отвечать Гаяру, но сердце противилось этому, и умоляло пожалеть влюблённого, и апеллировало к доводам Марьям.

Поэтому следующую записку я написала и отправила ему ещё до начала своего выступления. Даже не стала заглядывать в зал - просто написала и отправила с официантом на третий от сцены столик:

"Вы должны пообещать, что никогда не станете прикасаться ко мне без разрешения и пытаться открыть моё лицо, иначе я отказываюсь отвечать вам".

Когда я вышла на сцену, то сразу нашла глазами знакомое красивое мужское лицо, и молодой человек кивнул мне, на мгновение прикрыв глаза.

В его новом письме ко мне, "завёрнутом" в букет белых лилий вместе с красивым глазированным шоколадом эклером, было сверху торопливо приписано несколько слов:

"Обещаю! Готов поклясться чем угодно, что дождусь вашего разрешения или умру, так и не узнав, какой формы губы и нос у самой прекрасной девушки на свете!"

Как это романтично и беспочвенно! Ну с чего он это взял?

"Вы не правы, ангел мой, я совсем не так плохо знаю вас, как вам кажется. Всё, что вы считаете незначительным и случайным, я замечаю и делаю далеко идущие выводы.

В вашем характере нет алчности, иначе вы загадали бы мне подарки в виде золотых украшений с драгоценными камнями. Я непременно подарил бы их вам, но восхищался вами намного меньше. У вас серьёзный, будто бы взрослый взгляд, но в душе вы ребёнок: об этом говорят "духи с запахом шоколада", деревянный цветок и особенно крылья, которые вы понимаете буквально. Вы верите в чудеса? Я раньше не верил, пока не познакомился с вами.

Песни, которые вы поёте - они восхитительны. Они полны любви и нежности, и всем этим их переполняет даже не текст, а ваш голос, такой красивый, что я готов умереть, если он меня попросит.

Что я планирую делать со своей жизнью... Не позднее, чем через два года, когда старший из моих братьев окончит университет, я покину родительский дом и стану жить один, сам зарабатывая себе на хлеб и сам решая, чем, когда и сколько мне заниматься. Сейчас я набираюсь опыта в выбранной мною сфере, пишу программы для себя и на заказ и помогаю отцу в его делах. Мне очень тяжело думать о том, что придётся испортить отношения с родителями, но считаю, что посвятив жизнь бизнесу отца, я никому не сделаю лучше. Когда занимаешься чем-то через силу, без удовольствия, то и само дело страдает. Мой брат справится с ним намного лучше".

Глава 4. Разбитые мечты (Гаяр)

Когда Лазиза вернулась на сцену после перерыва, официант передал мне её записку, как всегда, на салфетке. Точнее, один раз я удостоился чуть более длинного письма на обычной бумаге, но остальные содержали всего несколько слов и были, увы, не прочны. Всё равно я хранил их в шкатулке в дальнем углу бельевого шкафа и порой даже пересматривал, вспоминая, в каком платье была в тот день моя сладкоголосая птичка и какие цветы я ей дарил...

Сегодняшняя записка была совсем короткой, зато она поселила в моей душе новую надежду: