Елена Чалова - Фонтан с шоколадом Страница 7

– Она купила много и на крупную сумму. А воровство в данном случае – вид заболевания, к нам приходил ее сын, просил просто включать товар в счет, она все равно платит карточкой. Впрочем, бывает и по-другому. Воруют, потому что не хотят платить или на пари. Ты молодец, что углядела воровку, и еще больше молодец, что не подняла шума.

Потом я заметила кое-что еще – иной раз девочки портили вещь, а потом бежали к старшей со словами:

– Вот беда – покупательница задернула ногтями… испачкала помадой… порвала заколкой.

Списанные вещи продавщицы покупали по небольшой для такого бренда цене. Думаю, начальница понимала, что происходит, но закрывала глаза.

Честно сказать, большую часть времени девочки обсуждали тряпки и мужиков. Ну, про мужчин, то есть как подцепить богатого, мне не очень интересно. Все-таки я недавно замуж вышла. Хотя мне стало немного обидно, когда продавщицы, узнав где и кем работает мой муж, все как одна скривили губы и заявили, что этого добра им не надо. Подумаешь, программер обыкновенный! А им надо богатого – чтобы машину на свадьбу подарил, и дом свой, и брюлики.

– Ну ничего, – похлопала меня по плечу та же Леночка. – Это ты пока новобрачная, любовь-морковь, то-се. А потом прочухаешься и тоже начнешь нормального мужика искать.

Я пожала плечами и ввязываться в дискуссию не стала. Так что обсуждаем мы в основном тряпки и средства по уходу за собой, любимой. А также куда пойти вечером тусануться.

Мы праздновали день рождения Дима и решили позвать гостей в боулинг. Он как ребенок, трогательно любит отмечать этот праздник. А вот я, честно сказать, не люблю. Подарки получать не так интересно, как в детстве, а мысль о том, что еще один год приближает меня к пенсии, как-то не радует. Так что мой праздник мы отмечали скромно – дома просто выпили шампанского, и Дим купил торт. А его день рождения решили сохранить как праздник народный. И пошли, значит, в боулинг. Назвали все тех же людей: Мишу, Никиту, Платона. Предполагалось, что каждый из них будет с девушкой. Плюс еще семейная пара, если им удастся пристроить ребенка. И еще кто-то из ребят, человека два-три.

И вот мы собираемся в полутемном зале, заказаны две дорожки. Самое смешное, что мы – хозяева сегодняшнего праздника – на него опоздали. Свекровь позвонила чуть ли не когда мы уже одетые стояли у дверей и завела горький и трагический монолог о том, что она себя плохо чувствует и в аптеку сходить некому, а у нее насморк, кашель и еще что-то. Дим, чертыхаясь, поскакал в аптеку, а я, воспользовавшись случаем, надула много разноцветных шариков и пристроила их над матрасом (кровати пока нет, так и спим на надувном плавсредстве), чтобы было празднично. Подарок я мужу с утра отдала – портмоне новое, классное. Вроде понравилось. Да, думаю, понравилось, потому что он все сразу в него переложил и в карман убрал. Так вот, пока то-се, опоздали мы. Приходим, народ уже вовсю шары катает. Нас увидели, бутылку шампанского хлопнули, чокнулись, выпили. Мужики, естественно, со скупыми словами типа «Димон, тебе всего!», «Чтобы софт был хард!» (это я не поняла), «Удачи и памяти!» (спасибо, хоть не светлая память). Ну и все в таком духе, технари, что с них взять. Девочки его в щечку почмокали, но под моим ревнивым взглядом никто не увлекался. Я ревизовала гостей – не хватает Ники. Неужели не придет? Ведь сама звонила, просила позвать туда, где будет Миша, пусть и с Ларисой. Миша как раз имеет место и именно с Ларисой. Ну да ее дело. Я заказала себе «Мохито» – это единственный коктейль (из тех трех, что довелось попробовать), который мне нравится.

Ника пришла минут через двадцать. Я рот открыла и долго глазами хлопала, а Дим так, по-моему, вообще не понял, кто это.

Она словно стала выше ростом – или это каблуки? И вроде ничего радикально не изменилось: хрупкая фигурка, да, выше сантиметров на десять за счет каблуков. Джинсы-капри, сапоги классные – высокие, узкие. Батничек голубой в обтяжку – сверху-снизу расстегнут, как сейчас модно. Талия – пальцами обхватить можно, подчеркнута коротким таким черным корсетом на шнуровке, который натянут поверх батника. И каким-то неведомым образом эта черная штучка создала объем в районе груди, то ли он ее приподнимает, то ли визуально голубой шелк, выступающий из черной ткани, притягивает взгляд, не знаю. Пожалуй, самым радикальным образом изменились волосы и лицо девушки. Нику постригли коротко, оставив трогательно топорщившийся ежик и длинную косую челку, которая дерзко падала на глаза, заставляя девушку откидывать назад голову. И тогда открывалась беззащитная шея, и нежные ключицы, и прелестные бусы – смесь белых и голубых шариков на тончайших лесках, – пенившиеся в вырезе батника. Должно быть, мастера Виктории знали свое дело: глаза Ники стали больше, ресницы – длиннее и пушистее, рот влажно блестел перламутровой помадой (которой она, мерзавка, перемазала моего мужа). Ника стояла рядом со мной, когда к нам подошел Миша. Он сперва долго смотрел на нее издалека, потом, видимо, решил подойти поближе. Оглядел внимательно и сказал:

– Роскошно выглядишь.

– Спасибо. – Ника кивнула.

Качнулась длинная серьга, и только тут я разглядела, что на ее серебряной цепочке висит диск с буквой «М». Мишаня тоже заметил букву, и лицо его расплылось в довольной улыбке. За спиной нашего ловеласа выросла Лариса и, оглядев Нику, сразу поняла, что к чему.

– М значит Миша? – спросила она насмешливо.

– М значит Мария, – ответила девушка спокойно. – Меня зовут Мария. Ника – детское прозвище. Но я теперь взрослая.

Она улыбнулась и пошла бросать шар. Больше мы с ней не разговаривали в этот вечер. Сашок и Вадик, заявившиеся без девушек, вились вокруг нее, не отпуская ни на минуту и отчаянно соперничая друг с другом. Я с удовольствием наблюдала этот петушиный танец, периодически поглядывая на Мишу. Не могу сказать, что тот выглядел расстроенным или глаз не сводил с Ники, то есть Марии, но все же… все же, думаю, своего девчонка добилась: он ее не скоро забудет и, может, пожалеет, что бросил.

Произошел тут со мной один случай. Смешной. Ну, после всех размышлений я все же решила, что это было смешно.

Я работала, как обычно, в смену Светланы Сергеевны и Леночки. В магазине нарисовались две девицы, которые принялись напропалую мерить тряпки и болтали при этом, как две полоумные сороки. Леночка улыбалась и молча таскала им тряпки охапками, а я, время от времени принимая отвергнутые наряды, прислушивалась, пытаясь уловить, о чем, собственно, девицы разговаривают.

– Ну, как твой крестный? – спрашивала одна – высокая блондинка с пышными формами и в ярко-красных сапогах на шпильках.

– Да ничё, – отвечала другая – высокая блондинка с чуть менее пышными формами и в черных лайковых сапогах на шнуровке выше колена и, само собой, на шпильках. – Только, прикинь, завелся он из деревни уехать. Прям не знаю, что на него нашло.