Александра Йорк - На перепутье Страница 79

Утро все надвигалось, становилось светлее, небо раскрашивалось в разные цвета, отбрасывая сверкающие лучи на их крошечную вселенную, как будто благословляя их.

Глава двадцать восьмая

Балтимор! А она предполагала быть в Нью-Йорке!

Ветер дул Таре прямо в лицо, пока корабль отходил от пирса во внутренней гавани Балтимора. Не переставая лил дождь, проникая сквозь плащ, леденя все тело. Мысль о погружении в такую погоду да еще ночью, даже в костюме и с подводными прожекторами, вгоняла в дрожь. Тара боролась с желанием сказать, что это чересчур. Если бы о таком одолжении ее попросил не дядя Базилиус, а кто-нибудь еще, она бы решительно отказалась, тем более после столь утомительного перелета из Афин в Нью-Йорк. Кроме того, завтра ее ожидала поезда в Палм-Бич. Если даже забыть об усталости, это погружение не оставляло ей двенадцати часов, необходимых для того, чтобы можно было снова лететь. Да и само задание ей совершенно не нравилось. Дядя Базилиус знал о ее работе и предстоящей поездке, так что, очевидно, дело было невероятно важным. Он настаивал, говорил, что ему необходимо ее мнение как аквалангиста и как археолога и что клиент настолько торопится, что ждать ее возвращения из Флориды никак не возможно. Спускаться под воду необходимо сегодня. Теперь дядя Базилиус стоял рядом с ней на палубе одного из своих грузовых пароходов, вглядываясь в горизонт через плотную пелену дождя. Он казался обеспокоенным.

— Это не очень далеко! — крикнул он, стараясь перекричать шум волн, разбивающихся о нос корабля. — Надеюсь, позиция определена правильно. Это все, что мне нужно знать. Мне говорили, глубина не так важна, как расположение. Жаль, что так не повезло с погодой.

Тара кивнула и закрыла глаза, и не только от усталости — она прислушивалась к внутренней тишине, которая стала для нее новым и драгоценным источником силы. Тяжесть браслета Димитрия, которую она ощущала, как объятие, под рукавом своей куртки, приятно контрастировала с той невесомостью, которую она чувствовала внутри. Впервые в жизни она ощущала свою цельность и полный покой, потому что центр ее жизни совпал с центром его жизни. «Димитрий». Димитрий. Его руки. Его губы. С ним она могла позволить себе не сдерживаться. Все, что она когда-то испытывала в любви, с ним было во стократ сильнее. Более того, ее обуревали не испытанные ранее чувства, не изведанная дотоле нежная любовь и чувственная страсть.

Не желая пока отпускать Тару от себя, Димитриос внезапно настоял на поездке из Стамбула в Памуккале, чтобы побывать в одном из его «святых» мест. Как она выяснила, он «собирал» места и сооружения, которые были для него святыми.

— Что ты имеешь в виду, называя их «святыми»? — недоверчиво спросила Тара. — Ты же не религиозен. — Они ехали во взятой напрокат машине из аэропорта в Древней Смирне к этому отдаленному месту, о котором она никогда не слышала. О Димитриосе она знала все. Что касается Димитрия, то ей предстояло узнать еще очень много.

Он ехал по краю холма, объезжая стадо овец, запрудивших грунтовую дорогу. Старый пастух, погонявший овец, поднял свой посох и нараспев выговорил приветствие. Или проклятие, кто знает их музыкальный язык? Димитриос помахал в ответ рукой и широко улыбнулся. Тара никогда не видела его таким свободным и легким. Здесь, в Турции, он, казалось, помолодел, стал более энергичным, склонным к приключениям. Как будто любовь изменила его. Хотя, кто знает, может быть, это она сама изменилась.

— О, я не имею в виду «святой» в религиозном смысле, — небрежно объяснил Димитриос, — только в философском. Там я испытываю ощущение полного единства с собой и миром. Ничего общего со сверхъестественным. Наоборот, — добавил он, — все чрезвычайно естественно. Таким местом были для меня Дельфы, всегда, с самого детства. И Акрополь. Еще, разумеется, Союнион. — Он взял ее руку и поцеловал в ладонь. — Ты тоже такое место.

Тара позволила своей руке задержаться на его щеке.

— А Голубая мечеть, которую мы видели в Стамбуле?

— Конечно. Но Памуккале — sui generis[11], — серьезно продолжал Димитриос. — Здесь нет никаких религиозных связей. Даже в древности место считалось священным из-за своих лечебных вод.

Они свернули на узкую дорогу, ведущую к храму, и Тара огляделась. Сотни саркофагов и мавзолеев покрывали каждую пядь земли.

— Извини, мне придется тебя разочаровать, — сказала она и поморщилась. — Но у меня от этого места мурашки по коже.

Димитриос положил руку на ее запястье.

— Доверься мне, — подмигнул он. — Римляне толпами стремились сюда, на горячие лечебные источники Памуккале, но, несмотря на чудотворные свойства этих вод, многие умирали. Вот они тут и лежат, похороненные вместе со своими драгоценностями, как было тогда принято.

Тара вздохнула: конечно, эти горы могил, накопившиеся в течение нескольких веков, постоянно подвергались разграблениям. Да и время тоже внесло свою лепту.

— Ой! — воскликнула она, увидев представившееся ее глазам. — Какое чудо!

Теперь, когда они оказались полностью в границах древнего города, она поняла, что имел в виду Димитриос. Огромные мощные чисто-белые скалы — застывшие известковые формации — поднимались на сотни футов над землей. С вершины каждой низвергались матовые потоки воды, они стекали по сверкающим поверхностям в огромные чаши, выдолбленные ими же: из переполненных чаш вода падала ниже, и так повторялось беспрерывно. У подножия огромных жемчужных ступеней, связанных вместе бесчисленными скалами, по каждой из которых стекала вода, образовались сталактиты. Все это напоминало космическую картину из научно-фантастического фильма.

Они напились «чудотворной» воды из сложенных ладоней друг друга и походили босиком по небольшим озерцам, заполненным по колено теплой водой. Голые ступни чувственно скользили по гладкому, будто фарфоровому дну каждой чаши. Да, это был священный город, настолько чистый даже сегодня, что долгие века, казалось, только увеличили его чудотворную силу. Тара чувствовала себя очищенной. То, что ее чувства разделял Димитрий, лишь усиливало ощущение глубокой связи с чудом, каким является физический мир.

Димитриос забронировал им номера в скромной гостинице, и в тот же вечер, когда остальные постояльцы ужинали в зале, они завернулись в два огромных полотенца и Димитриос повел ее к горячему ручью, петляющему по двору гостиницы, здание которой по форме напоминало подкову. Неяркие светильники подсвечивали воду снизу, а низко свисающие ветви деревьев обеспечивали уединение по всему периметру бассейна. Тара не верила своим глазам. Димитриос спрятал полотенца за скалу, и они тихонько скользнули в воду.