Сильвейн Рейнард - Искупление Габриеля Страница 87

– Что еще он говорил?

– Даже если уролог сумеет вернуть мне способность к зачатию, вероятность успеха низка. – Габриель откашлялся. – Вазэктомию я делал почти десять лет назад. Шансы забеременеть от меня – тридцать процентов. К тому же существует возможность появления антител, рубцовой ткани и вторичной закупорки.

– Я и не подозревала, что это так сложно.

Габриель потер глаза:

– Я сам не подозревал. Но спасибо врачу, что объяснил мне на более или менее понятном языке. Кстати, он запретил мне курить.

– Что ж, очень полезный запрет. И когда мы узнаем, насколько успешно все прошло?

– У всех по-разному. Иногда способность в зачатию восстанавливается через несколько месяцев. Иногда через год. – Габриель помолчал и добавил: – Или вообще не восстанавливается.

Джулия села к нему на колени, обняла за плечи:

– Зря я не пошла с тобой. Семинар семинаром, а там я бы поддержала тебя.

– Ты и так поддерживала меня, – сказал Габриель, заставляя себя улыбнуться. – Главное, чтобы сперма была жизнеспособной. Тогда у нас остается возможность искусственного оплодотворения. Если мы захотим, врач предложил во время операции собрать сперму и заморозить ее. – Габриель играл завитками волос Джулии. – Да, вот еще что. Врач попросил, чтобы ты сходила к гинекологу. Необходимо проверить и твою способность к зачатию.

Джулия поморщилась. Габриель внимательно наблюдал за выражением ее лица.

– Тебя это напрягает?

– Нет. Просто я не люблю походы к гинекологу. Но здесь – особый случай. Я обязательно запишусь на прием.

– Врач сказал еще одну малоприятную вещь. После операции нам придется три недели воздерживаться от секса. В течение этого времени не должно быть никаких эякуляций.

– Три недели? Scheisse. [28]

– Вот именно. Ну как, ты по-прежнему считаешь, что мы должны на это решиться?

– Не скажу, что я в восторге от перспективы трехнедельного воздержания, – призналась Джулия. Ее передернуло. – Но у меня случались периоды и более длительного воздержания.

– Конечно. – Габриель улыбнулся краешком рта. – Нас ждет новый опыт: обоюдное супружеское воздержание. Кто знал, что все так обернется?

– Я точно не знала. В общем-то, у нас с тобой и так каждый месяц бывает почти недельное воздержание.

– Спасибо, что напомнила. Нужно будет подгадать так, чтобы одна из трех недель совпала с твоими месячными. В противном случае секса у нас не будет даже не три, а целых четыре недели.

– Как вы предусмотрительны, профессор.

– Жизнь заставляет, – ответил Габриель, и его глаза помрачнели.

Джулия прижалась к нему, готовая коснуться его губ:

– Профессор, я тоже предусмотрительна. Некоторые потребности можно удовлетворить, не затрагивая твои поврежденные части.

– Поврежденные части?

– Не волнуйся. Я проявлю самую пристальную заботу о тебе и всех твоих частях. Тебе захочется, чтобы я стала твоей медсестрой.

Габриель погладил ей спину, остановившись возле ягодиц:

– Знаешь, а мне это уже нравится. Медсестра, библиотекарша, аспирантка. В недалеком будущем – профессор. Несть числа талантам вашим. Так, миссис Эмерсон?

– Согласна. Вдобавок я еще обладаю и второй личностью. Я держу ее в тайне.

– И я знаю, кто твоя вторая личность?

– Я ведь еще и Лоис Лейн, – прошептала ему на ухо Джулия.

– Тогда мне нужно срочно забирать из химчистки свой костюм Супермена.

– Поздравляю себя с Рождеством, – сказала Джулия.

– Оно у нас будет по-настоящему веселым. – Взгляд Габриеля был жарким и многообещающим. – Мы сделаем новые анализы, но продолжим двигаться в избранном направлении. Правда?

– Да.

– А еще мы с тобой условились, что наши собственные дети подождут до окончания твоей докторантуры. Пока мы лишь делаем наметки на будущее.

Джулия улыбнулась и поцеловала мужа. Оба решили сдвинуть обед на более позднее время, а сейчас заняться упоительным кухонным сексом. Габриелю отводилась роль Супермена, явившегося домой после трудного дня борьбы со злом.

Необходимо отметить, что кухонный секс с супергероем оказался лучше столь привычного многим супружеским парам секса на кухонном столе.

Тем же вечером Джулия и Габриель уселись на пол в спальне и занялись коробками, привезенными из Селинсгроува. Они нашли несколько фотоальбомов, заполненных снимками Джулии в первый год ее жизни. Там же лежали ее игрушки и браслет, который ей надели в родильном доме.

Джулию удивило пристрастие матери к сохранению всех этих младенческих безделушек. Еще более ее удивила свадебная фотография родителей, а также несколько снимков той поры, когда они еще только встречались. Были тут и семейные фото, сделанные до развода родителей.

В другой коробке лежали всевозможные броши и заколки Шарон, ее шарфы и косынки. Здесь тоже были фотографии, запечатлевшие мать Джулии с разными мужчинами. Едва взглянув на снимки, Джулия сразу принялась их рвать. Она хорошо помнила часто меняющихся дружков матери и стремилась уничтожить материальные свидетельства материнских похождений.

Габриель попытался успокоить жену.

– Это осталось в прошлом, – сказал он, гладя Джулию по руке. – Теперь у тебя есть дом и семья.

– Знаю. – Джулия попыталась улыбнуться, но сумела лишь скривить губы. Ее глаза оставались печальными.

Напрасно она перетряхивала содержимое коробок, надеясь отыскать обручальное кольцо Шарон и кольцо, подаренное Томом в день помолвки. Скорее всего, мать отнесла их в ломбард и не смогла выкупить обратно. Джулия и не помнила, когда в последний раз видела материнские кольца.

Осмотр коробок глубоко разочаровал Джулию. Вместо ожидаемых ответов она нашла новые вопросы. Вещи, оставшиеся после матери, никак не объясняли, почему горячо любимая малышка затем стала для Шарон досадной помехой и почему выпивка и секс со случайными мужчинами перевесили заботу о родной дочери.

В тягостные мысли Джулии вторгся голос мужа:

– Дорогая, о чем задумалась?

– Прожитая жизнь, от которой остались… три коробки. Так глупо себя растратить.

Габриель нежно погладил ее по спине.

– Почему она меня не любила? – всхлипнула Джулия.

Габриель чувствовал, что от этих слов у него разорвется сердце. Он сел рядом с женой, прижавшись грудью к ее спине:

– Я бы очень хотел ответить на твой вопрос. Но, увы, могу лишь сказать, что понимаю твое состояние. Поверь, Джулианна, это я понимаю.