Татьяна Губина - Чужая Страница 9

Из-за этого Люське пришлось самой водить автомобиль. Кряхтя и охая, поминутно огрызаясь на мирно проезжающие мимо машины, Людмила Большая доставляла сына в школу, а после наших утренних встреч везла свое царственное тело на работу. Злилась она при этом неимоверно, поскольку за рулем сидела очень редко, и обожала утром поспать до восьми. Но желание потрепаться с подружками было сильнее. На вопрос, почему она не может потребовать от своего шофера подвозить ее и Пашку, Люська отвечала:

— Совесть иметь надо. Я понимаю. Пашку в школу отвезти, а потом меня на работу. А так что ж, Саныч будет сидеть в машине и ждать, пока я тут кофею напьюсь? Несправедливо. Тем более, я всегда считала, что это снобизм, когда босса личный шофер на работу возит. Давно ли сама на своих двоих летала? Да и опыт вождения надо восстанавливать. Так сказать, быть ближе к народу.

Мы с Янкой рассмеялись. Да уж, будет мадам Большая-Форетти ближе к народу, самостоятельно ведя эксклюзивный вариант последней модели «Порше»! Чем мы и не преминули поддеть подружку.

— Отстаньте, девки, мне по статусу положена дорогая машина, — хмуря брови, сказала она. — Вы ничего не понимаете в мире бизнеса, поэтому поверьте на слово.

Мы не спорили. Куда нам, простой продавщице и маникюрше! Но мы знали, что Люська — замечательная девчонка, совершенно своя в доску, и если нам о-о-очень захочется, она объяснит, почему ей необходимо ездить на такой дорогой машине, а не на подержанном «Опеле», на котором иногда приезжала я.

Водить я не люблю, отдавая пальму первенства Нику, который если бы мог, то жил бы в машине. Он спокойно стоит в пробках, ловко маневрирует на трассе, и получает истинное наслаждение от самого процесса. Я же злюсь, когда надо двигаться, словно беременный муравей, дергая машину на пару сантиметров, а больших скоростей панически боюсь. Поэтому, когда мой муж пару раз в неделю оставляет мне машину, милостиво разрешая отвести Сашку в школу, я с надеждой спрашиваю сына:

— Может, как белые люди, поедем на метро?

В ответ я слышу нытье Сашки и возмущенные слова Ника, что ребенок устанет и у него не будет возможности хорошо воспринимать новый учебный материал. О том, что добрая половина класса ездит в школу на метрополитене из Строгино, Митино и Алтуфьева и почему-то при этом прекрасно учится, чего не скажешь о Сашке, мои мальчики не вспоминают. На мои скромные потуги, что на метро быстрей и безопасней, они находят тысячи аргументов, опровергая мои доводы. И мне ничего не остается делать, как с тоской идти заводить машину.

Хорошо Яне, ей никуда ехать не надо. Перешел дорогу и вот тебе, родная школа. Так что ей были смешны наши с Люськой завывания по поводу утренних пробок и полной невоспитанности отдельно взятых автомобилистов.

Мы сидели в «Макдональдсе», пили коричневую бурду под названием кофе, и обсуждали очередную выходку Ксюшки Фионовой.

— Вам чего, больше говорить не о чем? — Люська хлопнула стаканчик с капуччино на коричневый поднос. — Каждое утро одно и то же, оскомину уже набило. Я еще в начале сентября говорила, что девочка трудная и взбалмошная. Ласки ей элементарно не хватает. Кстати, а где ее мамаша?

Нина часто ходила с нами пить кофе. Правда, по какой-то удивительной случайности, у нее никогда не было денег, но добрая Люська всегда платила за нее.

— Что убудет с меня, что ли? — отвечала она на гневные протесты Яны.

— Приучишь, так она вообще забудет, что в платное заведение пришла. Благотворительность, конечно, хорошо, но в определенных пределах.

И дело было не в том, что Яне было жаль денег, тем более что платила Люська. Просто у Янины Тверской было обостренное чувство справедливости. Нина каждый раз томно отказывалась покупать себе напиток, ссылаясь на отсутствие денег, а распрощавшись с нами около метро, в ближайшей палатке покупала себе сигареты.

— И, заметь, дорогая, не «Приму» или «Яву», а дорогущий «Парламент», да не у себя на Добрынке, а на Тверской, где цены на порядок выше, — возмущенно рассказывала Яна на следующее утро, после того как случайно увидела Нину около палатки, что располагалась около дома Яны.

— Ну халявщица, что поделаешь, — мирно констатировала Люська. — Бывает.

— Не смей ей больше покупать кофе, — требовательно хлопала рукой по столу Яна.

— Не буду, — соглашалась Люська. И все равно, когда приходила Нина, автоматически брала еще один стаканчик.

Яна возмущалась и пыталась апеллировать ко мне, но я скромно молчала. Потому что в стремлении Фионовой к халяве убедилась на собственной шкуре.

Дело все в том, что уже второго сентября Нина с радостью сообщила, что, оказывается, мы живем рядом. Я это знала по рассказу Лельки, но сделала круглые глаза и мило улыбнулась.

— Правда?

— Это же здорово, Танька. Когда ты будешь занята, я могу забирать Сашку и привозить домой, — воодушевленно сообщила она.

— Заранее спасибо, — отозвалась я.

И надо же было такому случиться, буквально через неделю я попала в цейтнот. Ник уехал в командировку, а у меня была срочный вызов к одной очень выгодной клиентке. Девчонки все, как на грех, были заняты и никто не мог забрать Сашку. И тут-то я вспомнила о Нине. Позвонив ей на сотовый, объяснила ситуацию.

— Какие проблемы, Танюш? — мгновенно отозвалась она. — Я как раз в школе. Работай спокойно. Я заберу Сашку. Они как раз с Ксюшкой погуляют.

Что-то знакомое промелькнуло в словах Нины, но мне было недосуг разбираться, что насторожило меня в ее словах. Поздно вечером я забрала засыпающего сына из дома Нины, поминутно благодаря и уверяя ее в вечной моей признательности.

— Да ладно тебе, Тань. Я тебе помогла, ты мне поможешь, — она махнула рукой на прощанье и захлопнула железную дверь.

А через пару дней, рано утром, раздался звонок по телефону.

— Танюш, — слабым голосом проговорила Нина. — Прости, пожалуйста, ты не могла бы Ксюшку отвести в школу. Я заболела, температура высокая.

Я с готовностью согласилась. Ник подъехал к высотному дому на Люсиновке, Ксюшка выскочила из подъезда и лихо уселась рядом с Сашкой. Всю дорогу до школы она орала и пихалась, доводя моего сына до истерики. Ник, пытаясь урезонить девочку, чуть не врезался в идущий впереди «Форд», я тихо сатанела.

Нина болела неделю. При этом она каждое утро звонила, извинялась, но с мягкой настойчивостью просила в очередной раз взять Ксюшку. Я злилась на себя за слабохарактерность, но Ник взывал к моей совести, и усаживал девчонку в машину. В следующий понедельник я намеренно не подошла к телефону, надеясь избавиться от маленького монстра. Но наглость города берет. Не успели мы выйти из подъезда, первое, что увидели — летящую навстречу нам Ксюшку.