Жанна Ласко - Первое свидание Страница 9

– Нет, ришелье только на ткани белой или слоновой кости. На заказ, конечно, можно вышить буквы на ткани по вашему выбору…

– Это для спальни моей дочки. Ей десять лет. Мне хотелось бы что-нибудь в пастельных тонах.

Брижитт: Десять лет! За четыре года девочки так меняются. Воображаю, что бы сказала Летисия, если бы я предложила вышитые занавески для ее спальни! Впрочем, ей не нравится все, что я делаю. Для нее все фигли-мигли.

– Нет, с набивным рисунком ничего нет. Но может быть, подойдет эта модель с цветными вставками. Это ручная работа.

Брижитт: Надо подумать, не отказаться ли от восточных мотивов, которые Альбер показал мне в своей книге. Он сразу усек, чем меня вдохновить. Наверное, я никогда ни с кем не найду такого взаимопонимания, как с ним. Если бы только он был старше меня на два года, а не на тринадцать! Не считая…

– Естественно, вы уже подумали, на что это пойдет?

Брижитт:…того, что он на пенсии, свободно распоряжается своим временем, а вот я прикована к бутику. Нам не светят шесть недель путешествия… Нам надо остаться просто друзьями. Уверена, так будет правильно.

– Скорее, на покрывало? Вы правы, мадам.

Брижитт: О, как она мне надоела, эта кумушка. Держу пари, она уйдет, так ничего и не купив. Какая рабская профессия! Как прекрасно было бы делать только эскизы моделей, а остальным пусть бы занимались другие… Шесть недель путешествовать, искать…

– Простите? Из букле? Да, да. Лилиана, вы не могли бы показать мадам покрывало из буксированной ткани?

Брижитт: Уф! Я уже совсем дошла. К счастью, Лилиана свободна, иначе бы я не выдержала. То ей простыни, то скатерти, то занавески, а теперь еще и покрывала. Это уже переходит все границы!

– Добрый день, мадам, могу я вам помочь?

Брижитт: А кто поможет мне? Я вижу, что в этой истории все против. Даже Женевъева, что бы она ни говорила. Она защищает то, к чему привыкла сама: каждый у себя дома, партнеры разные, полная свобода, гордое одиночество. Возможно, она и права в конце концов. Только я такого не хочу.

– Прошу вас, смотрите, смотрите…

Брижитт: К тому же она забыла, эта Женевьева, о грустных вечерах, о минутах депрессии, о своих «все кончено», о «скоро придется расплачиваться», о том, как она просит меня разрешить ей переночевать у нас каждый раз, когда мы ужинаем дома, и радуется, что ей не пришлось возвращаться в ее безукоризненную и безжизненную квартиру. Мне такого не надо. Согласна, а что мне надо? Чего я хочу больше всего? Больше всего на свете? Я никак не могу решиться сделать выбор, совсем как Летисия, когда выбирает, какой лифчик надеть. Надо признать, я несчастна.

– Вы уже выбрали?

ДИЛЕММА

– Но когда ваша дочь выйдет замуж, ведь вы тоже окажетесь одна в своей, как вы говорите, «безукоризненной и безжизненной квартире».

– Я прекрасно понимаю это. Но тогда почему же я так боюсь сделать решительный шаг?

Лилиана: Невероятно! Я считала ее такой сильной, такой уравновешенной, поглощенной своими дочерьми, своими моделями и бутиком. Всегда начеку, внимательная, но скрытная, всегда безупречно выглядит и всегда в хорошем настроении. И тут вдруг разоткровенничалась со мной. Но я-то что могу ей посоветовать? Я думаю, если бы, будь я в ее возрасте, какой-нибудь мужчина предложил мне начать новую жизнь, я бы не колебалась. Но возможно, это и впрямь не так просто.

– Может, я боюсь, что это принесет мне страдания?

– Боитесь, что когда-нибудь он вас оставит?

– Мы еще не знали друг друга и с Пьером, Лилиана, когда он ушел. Знаете, мне было очень тяжело тогда. Наверное, у меня не хватит сил еще раз перенести такое.

– Жизнь никогда не повторяется.

– Но я даже не разведена.

Брижитт: Это все пустые отговорки, то, что ты говоришь. Но я никак не могу понять, что меня удерживает.

– Завидую вам, Брижитт. Вам второй раз выпадает удача, а мне ничего не светит.

– Не понимаю, почему так. Вы красивая, трудолюбивая, умная…

– Мне тридцать лет, я живу одна с тех пор, как покинула родительский дом. Но могу вам сказать, что мужчина, который предложит мне последовать за ним, найдет во мне человека, готового попытать счастья.

Брижитт: Она, возможно, немного унылая, моя Лилиана, ей нужно быть повеселее. Странно, что ни один мужчина не пожелал ее. Какая же это сложная штука – любовь.

– Знаете, с Альбером я кое-что предприняла…

Брижитт: Говорить или не говорить ей об объявлении?

–…Вы уверены, что приложили достаточно усилий для этого? Ни один мужчина не войдет к вам, если вы не приоткроете дверь.

– Что вы! Я сделала столько попыток, даже давала брачные объявления. А вы говорите!

Брижитт: Вот как! Ладно, я ничего не скажу!

– И даже так?..

– Ничего!

– Бедные мы, женщины. И правда, в бутиках встречаешь только женщин. Если хотите, я отпущу вас и вы найдете себе работу в магазине, где торгуют мужскими рубашками или фотоаппаратами. Там наверняка дело пойдет лучше!

– Знаете, я уже подумывала об этом. Но боюсь, мне это не по душе. И потом, я очень полюбила вас. Я горжусь тем, что продаю то, что создаете вы. И не хочу уходить от вас.

– Мне приятно это слышать, Лилиана… Во всяком случае, когда видишь женщин, которые выходят из дома только ради того, чтобы привести детей из школы, и тем не менее находят себе любовника, можно прийти к выводу, что слишком глупо посвящать свою жизнь поискам мужа.

– О, любовника найти совсем не трудно. Я вам не говорила, что жила как монахиня. Но спутник в жизни – это совсем другое дело. Однако когда вы терзаете себя своими «за» и «против» по поводу вашего друга, то думаю, что это колебания избалованного ребенка. О, извините меня, но выходит так!

– Вы меня смешите, Лилиана. Это хорошо.

– Вас пугает его возраст?

Лилиана: Он еще вполне может сыграть в ящик, ее голубок. Насколько я поняла, он совсем-таки не молодой.

– …Вы боитесь, как бы не оказаться сиделкой при нем?

– Да, об этом я тоже не могу не думать.

Брижитт: Странно, что она говорит мне об этой разнице в возрасте. Об Альбере я уже все слышала: и о его внешности, и о его прежней страсти, о его жене, его начитанности, уже обо всем говорили. Но никто – о его возрасте. Однако и правда, тринадцать лет разницы – это не шутка.

– Брижитт, я могу рассказать вам одну историю? Когда мне было двадцать три года, я встретила одного человека. Красивый – аж дух захватывало, меломан, любитель искусства и Пигмалион в душе. Он с первого взгляда покорил меня. Я уверена, что он многому научил бы меня и позволил заниматься торговлей произведениями искусства, о чем я мечтала еще до встречи с ним. Но ему было шестьдесят пять лет, и это меня напугало: мне казалось, что над моей головой нависает какая-то угроза. Итак, я сбежала. Я рассказала о нем своей подруге, она тоже с ним встретилась. И они полюбили друг друга. Десять месяцев они прожили вместе. Но как-то утром его увезли в больницу, и он запретил ей присутствовать при его угасании. Больше она никогда его не видела. Он умер через несколько недель. Она безумно страдала. Больше года она запрещала мне даже упоминать его имя. Один лишь звук, моего голоса снова пробуждал в ней ее горе. Потом постепенно ее грусть улеглась, и она смогла говорить о нем. Это испытание как-то состарило ее, но и очень изменило. Она, которая до встречи с ним жила без руля и без ветрил, нашла в себе силы поверить в себя, двигаться вперед, и, возможно, это было желанием остаться достойной его. Я уже давно не видела ее, но знаю, что она живет в Испании, работает в музее архитектуры. Она никогда не достигла бы этого без него. Она немного мелодраматична, моя история, но это чистая правда.