Мари-Бернадетт Дюпюи - Возлюбленная кюре Страница 13

«Чертовка! – думал Ролан Шарваз, с трудом отводя глаза от этого декольте. – Я точно не первый, кто угодил в твои сети! Конечно, ты уверяешь меня в обратном, но где доказательства?»

Он подумал о кюре Биссете, которому Господь послал такую соблазнительную прихожанку, и пожалел его. «Матильда клянется, что отвергала все его авансы. Как он, должно быть, мучился, несчастный! Впрочем, участь любого священника незавидна, если только не научиться договариваться со своей совестью…»

Мсье Данкур, занявший место напротив, не сводил с него глаз, отмечая малейшую смену выражения этого красивого лица. Он и приглашение на ужин принял только потому, что хотел раз и навсегда решить, что представляет собой Ролан Шарваз. По его мнению, это был ловкий комедиант, умеющий ввести свою паству в заблуждение. Его супруга, ревностная католичка, не раз присутствовавшая на службах, отправляемых кюре Шарвазом, разделяла эту точку зрения.

– На исповеди кюре задавал мне странные вопросы, – рассказала она мужу. – К примеру, почему ты не посещаешь мессу. Когда я ответила, что ты склонен считать себя атеистом, он сказал, что жить с безбожником – грех.

– Его это вообще не касается! – разозлился Данкур. – Хотел бы я знать, кто из нас бо́льший безбожник – я или этот тип с глазами дикого зверя и ручищами бандита?! Мне он не нравится, даже если он носит сутану и любезничает со всеми!

Разговор этот состоялся четыре дня назад, и с тех пор учитель все не мог успокоиться. Стоит ли удивляться, что безмятежный вид Шарваза, потягивающего хороший коньяк, действовал ему на нервы?

– Что ж, друзья, начнем! – провозгласил доктор. – Матильда, дорогая, ты готова? Доставай первый бочонок!

Игра не требовала особого внимания, поэтому за столом то и дело шутили и рассказывали забавные истории. Колен де Салиньяк был сегодня, что называется, в ударе. Баранина и вино региона Медок, которого доктор выпил слишком много, разгорячили ему кровь.

– Вчера вечером, а это была еще пятница, меня привезли к молодой женщине, которая должна была произвести на свет первенца, – завел он рассказ многозначительным тоном, даже не глядя на бочонок, который протянула ему жена. – В доме были ее муж-фермер, свекровь и бабка мужа. Роженица кричит как резаная, а они, знаете, чем заняты? Потрошат забитую птицу! Оставили ее корчиться на кровати, а сами занялись делами. Ни ласковое слово бедняжке сказать, ни даже воды согреть не догадались. Конечно, я навел там порядок. Обозвал их кретинами – слава богу, на это моего знания патуа хватило!

– Роды прошли благополучно? – спросила Жозефина, супруга мэра.

– Да. Я извлек из материнского чрева отличного мальчишку в пять кило весом, но у матери сильные разрывы. Так что ублажать своего узколобого супруга она сможет не скоро!

Матильда захлопала глазами.

– Колен, следи за речью! Вы согласны со мной, отец Ролан? Ты мог бы избавить нас от таких подробностей.

– Все мы взрослые люди, и пока рядом нет невинных душ, которых подобные вещи могут шокировать, мсье де Салиньяк волен говорить все, что ему вздумается!

– Из этого следует, что вы не относите себя к числу «невинных душ», господин кюре? – с издевкой спросил Данкур, который просто не мог упустить такой возможности.

Глядя учителю в глаза, кюре Шарваз едва заметно улыбнулся.

– Не будем играть словами, мсье Данкур. Под «невинными душами» я подразумевал детей. Нам, священникам, часто приходится иметь дело с нижайшими проявлениями человеческой природы. Но долг каждого служителя церкви – знать все детали повседневной жизни своих прихожан, дабы помогать им наставлениями.

– И в том числе отчитывать в исповедальне женщин, чьи мужья недостаточно религиозны?

– Мой дорогой Данкур, вы наставляете и направляете своих учеников, а я стараюсь спасти души моих прихожан, этих агнцев Господних.

– Пугая их чистилищем, вы многого добьетесь! – возразил рассерженный Данкур.

Назревала ссора. Матильда поспешила вмешаться. Голос ее звучал ласково, но твердо:

– Господа, пожалуйста, утихомирьтесь! Здесь не место и не время для споров. Продолжим нашу игру. Я почти заполнила карточку.

– Соглашусь со своей очаровательной супругой. Компания сегодня подобралась отличная, не будем ссориться. Было бы печально испортить друг другу пищеварение, – подхватил доктор. Он громко засмеялся, стукнул по столу и обратился к мэру за поддержкой: – Я прав, мой дорогой Арно? К чему продолжать этот вечный спор между наукой и Церковью? Кюре и школьные учителя никогда не найдут общего языка. На этом и поставим точку, господа.

– Охотно, мсье! – с невинным видом кивнул Ролан Шарваз.

– Вежливость того требует, – поддержал его мэр. – Моя Жозефина молчит, но я чувствую, что она огорчена. И не столько спором, сколько грубыми речами нашего гостеприимного хозяина.

Его супруга знаком дала понять, что это правда. У нее было двое детей, и она искренне сочувствовала жене фермера, поскольку испытывала те же мучения после вторых родов.

– Тебя все-таки призвали к порядку, Колен! – поддела мужа Матильда. – Прошу, избавь нас от описания своих врачебных подвигов. А вы, мсье Данкур, отпускаете колкости в адрес господина кюре, что тоже не очень любезно с вашей стороны!

Свои упреки она озвучила мелодичным, каким-то детским голоском.

– Отец Ролан – человек терпимый и, как и вы, прекрасный наставник, – продолжала она. – Недавно Жером прочитал мне наизусть целую страницу из катехизиса!

– Дорогая мадам, надеюсь, в следующем году вы все-таки отправите сына в государственную школу, отдав тем самым дань уважения Франсуа Гизо[5], усилиями которого был принят Закон от двадцать восьмого июня тысяча восемьсот тридцать третьего года, предусматривающий обязательное посещение начальной школы для мальчиков в коммунах, насчитывающих более пяти сотен жителей, как в Сен-Жермен! – возразил на это учитель.

– Именно так мы и планируем поступить, Данкур! – с некоторым раздражением в голосе заявил хозяин дома. – Потом Жером отправится в колледж-интернат в Ангулеме. Но вернемся к игре… Кто у нас побеждает?

– Я закрыла первый ряд! – объявила Матильда.

Ролан Шарваз подавил зевок. За столом ему было скучно, и, чтобы развлечь себя, он принялся вспоминать подробности последнего свидания с Матильдой. «Вчера, пока моя служанка присматривала за Жеромом, мы уединились в хижине мясника, умершего еще в прошлом году. Но там очень неудобно. В следующий раз придется прихватить подстилку. У Матильды такие красивые ножки… И чулки шелковые, приятные на ощупь…» Выражение лица у него было мечтательное, даже отрешенное.

Спустя некоторое время, почувствовав на себе чей-то взгляд, он заморгал и притворился, что бормочет что-то себе под нос, а потом прикоснулся к четкам, которыми был подпоясан.

Учителя, который все так же наблюдал за Шарвазом, охватили сомнения. «Он молится! – изумился он про себя. – Может быть, он ходит сюда только для того, чтобы развеяться немного и сытно поесть. Я могу ошибаться… Этот человек следует своему призванию, и его вера очевидна…»

Устыдившись, что едва не учинил скандала, он поднялся.

– Прошу простить, дамы и господа, но я вынужден откланяться. И мне очень жаль, что я едва не испортил всем настроение в такой прекрасный вечер. Господин кюре, я прошу у вас прощения.

– Не будем об этом вспоминать, – добродушно ответил отец Ролан.

С уходом Данкура атмосфера в гостиной стала более расслабленной. Мужчины говорили о политике, о сельском хозяйстве и об охоте, а Матильда с Жозефиной Фуше – о дамских модах и безделушках. Что до Сюзанны, то она в это время мыла в кухне посуду.

Внезапно, словно повинуясь какому-то наитию, доктор ткнул пальцем в Шарваза.

– Ну, отец Ролан, довольны вы своей служанкой? Я видел ее вчера на реке, где прачки полощут белье. Моя супруга сыграла с вами злую шутку. Могла бы найти кого-нибудь помоложе и посимпатичнее, верно?

Он смеялся над своими словами до слез – в отличие от мэра, ценившего более тонкий юмор.

– Анни Менье – уважаемая всеми вдова, и жаловаться мне не на что, – ответил кюре. – И я очень благодарен мадам де Салиньяк. Она оказала мне услугу, подобрав образцовую служанку.

– Слава тебе, Господи, если так! – подхватил доктор, преувеличенно заметно подмигивая жене.

Колен де Салиньяк пребывал в отличном расположении духа после обильной трапезы, сдобренной большим количеством вина, и оживленной партии в лото. Ему было приятно принимать у себя кюре, в котором он видел человека широких взглядов, не слишком склонного к нравоучениям и не стремящегося возвратить своего собеседника на путь истинный, когда тот выходил за рамки приличий.

– Надеюсь, вы почтите нас визитом в следующую субботу, отец Ролан, – добавил он, не переставая усмехаться. – И мы обойдемся без мсье Данкура.

Матильда вспыхнула от радости. О, ее возлюбленному по силам опутать своими чарами самый проницательный ум, даже если он принадлежит ревнивому мужу! «Я люблю его! О, как я его люблю! – думала она. – И какая жалость, что завтра воскресенье. Мы увидимся только на мессе».