Юлия Фаусек - Детский сад Монтессори (сборник) Страница 33

«Отличие ручного труда от ручной гимнастики заключается в том, что второй – упражнение рук, а цель первого – выполнение определенной работы, действительно представляющей собою или симулирующей общеполезное занятие. Одна совершенствует личность, другой обогащает среду, но и тот и другой труд связаны между собой, ибо только человек, усовершенствовавший свою руку, может создать полезный продукт», – говорит Монтессори.

А потому, следовательно, под ручным трудом подразумевается выполнение более или менее длительной работы, в результате которой является законченная вещь, удовлетворяющая ее создателя.

Чувство удовлетворения, как в процессе работы, так и в ее результате, есть необходимый спутник ручного труда для успешного достижения воспитательной цели. А потому вещь, изготовленная руками ребенка, должна быть совершенна по его возможностям. Иначе получается привычка к небрежному отношению к материалу, неприятное состояние духа от сознания даром потраченного времени и, наконец, разочарование в собственных силах. Тому мы имеем немало примеров. Для достижения возможного совершенства в работе ребенок, кроме глубокого внутреннего интереса, толкающего его на ручной труд, должен обладать подготовленными рукой и глазом, а главное, воспитанным в достаточной степени вниманием. Без этого последнего самая ловкая рука и самый верный глаз могут делать грубейшие ошибки.

Принимая во внимание все эти соображения приходится признать, что ручной труд (изготовление вещи) в дошкольном возрасте должен быть сведен к минимуму. Ребенок детского сада (3–6 лет) находится еще в периоде очень слабого развития, а иногда и полного отсутствия координации движений, не вполне развитой способности аккомодации глаза и неумения сосредотачивать продолжительно внимание на одном и том же предмете. Достигнуть правильной координации движений руки, развития наблюдательного глаза и длительного сосредоточивания внимания можно только путем тщательного воспитания органов чувств, отвечающего запросам маленьких детей и дающего подготовку для выполнения совершенной работы, доступной малому возрасту. Учить ребенка работе на самой работе является делом, не достигающим цели, дающим в результате вороха никому не нужных, и прежде всего самим детям, подобий вещей. А потому ручной труд в дошкольном возрасте должен быть обставлен так, чтобы ребенок получал удовлетворение от законченности работы, какое получает он от других упражнений, а также, чтобы он сознавал, что работа произведена им самим, без помощи взрослых, а лишь с помощью вещей (пособий, служащих для него орудиями, с которыми он может справляться самостоятельно), что дает ему веру в свои силы и способность чувствовать свое усовершенствование.

Из этого следует, что ручной труд в детском саду (от 3 до 5 лет) Монтессори практикуется в самом минимальном количестве. Его заменяют в этом возрасте практические упражнения в «самообслуживании и домоводстве». В этих упражнениях, представляющих простую форму труда, доступного маленьким детям как в самостоятельном процессе, так и в достижении удовлетворяющего их результата, маленькие дети упражняют свое стремление к активности; более старшие дети, по словам Монтессори, уже не нуждаются в таком количестве подобных упражнений: их интересы направлены уже более в сторону умственной и творческой работы; упомянутые же упражнения выливаются в форму необходимого «общеполезного труда», о котором я буду говорить в особой главе.

Из всех видов ручного труда в детском саду Монтессори отдает предпочтение лепке.

Обыкновенно на первых порах я предоставляла детям лепить свободно; затем постепенно я предлагала им (детям 5–6 лет) моделировать небольшие сосуды (мисочки, небольшие горшочки, простые вазочки). Подобного рода лепка имела большой успех в те годы (1914–1917), когда я работала в детском саду на Шпалерной.

Первым приемом, который я употребляла для наталкивания детей на моделирование, был следующий: я поставила на низенькой полке несколько маленьких (от 6 до 10 см в диаметре) глиняных украинских мисочек, гладких и с узором; затем, поставивши перед собой одну из таких мисочек, я брала кусок глины, приблизительно такой величины, чтобы из нее вышла мисочка, равная модели, и лепила из нее шар; шар этот я разрезала пополам и из одной половины лепила мисочку, стараясь сделать ее вполне похожей на модель. Дети следили за моими действиями и принимались сами за такую же работу. Когда мисочки высыхали, дети раскрашивали их акварельными красками. Некоторые достигали в этой работе большой чистоты и изящества; вначале они подражали в раскрашивании мисочек моделям, но очень скоро стали придумывать свои собственные рисунки, часто превосходившие и оригинальностью и красотой модели; так, например, у одной шестилетней девочки появилась мисочка, окрашенная в ярко-голубой цвет с орнаментом, исполненным серебряной краской, а у мальчика – окрашенная в кирпично-красный цвет с орнаментом, исполненным золотой и черной красками. После нескольких повторных работ в лепке мисочек дети стали лепить кувшинчики, вазочки, чашки и блюдца, украшая их часто не только рисунком, но и лепным орнаментом. Некоторые лучшие работы я отправляла в ближайшую мастерскую раскрашивания фарфоровой посуды в обжиг, и дети, умеющие хорошо рисовать, раскрашивали их красками, употребляющимися для раскрашивания фарфоровой посуды.

Практиковала я также и лепку кирпичиков (при помощи формочек), но эта работа требовала большого места для хранения кирпичиков, которые дети изготовляли в большом количестве с целью построить общий дом. Кирпичиков было изготовлено много, но дома построить так и не удалось. Лепку кирпичиков лучше всего производить летом на воздухе, так как тогда они и сохнут лучше, и чтобы сложить стены дома, нужно приготовить цемент, а это лучше делать не в комнате. Опыт в этом отношении был у нас летом в 1917 году на летней площадке, но с детьми более старшего возраста (7–9 лет).

Давала я также детям ножницы и бумагу и, чтобы упорядочить эту работу, давала им небольшие куски цветной бумаги, на которой они обрисовывали железные геометрические вкладки, а затем вырезывали полученные фигуры. Самым маленьким нравится просто кромсать бумагу на кусочки: у нас был маленький трехлетний мальчик (в 1915 году), который рвал все, что ни попадалось ему в руки; когда он видел, что дети вырезывают ножницами, он брал их также и резал как попало и что попало. Я дала ему газетные листы, и он, сидя на полу, резал их в течение двенадцати дней. «Где моя работа?» – спрашивал он, входя в рабочую комнату, и принимался за ножницы и газеты. На тринадцатый день он стал работать с материалом (застегивал пуговицы и расстегивал на рамках в течение долгого времени).

Больше всего маленькие дети любят вырезывать картинки (как любят и раскрашивать их), но это приходилось делать редко, так как стоило это дорого, а после 1917 года и совсем прекратилось за неимением средств, а имевшийся у меня запас из старых книжек и журналов тоже прекратился.

Практиковавшийся у меня, доступный маленьким детям ручной труд занимал у нас минимальное место для детей до пяти– шестилетнего возраста.

Кроме того, я должна упомянуть, что все описанные выше формы ручного труда для маленьких детей никогда не были даваемы мною сразу все: каждая форма тянулась в течение долгого периода времени, например, если дети лепили, то эта работа не перебивалась вырезыванием или плетеньем. Бывало так, что дети занимались лепкой в течение полугода, другое полугодие плели. И это исходило не от учительницы, а от самих детей; они в большинстве были преданы одной и той же работе; были такие, которые хватали то одно, то другое, но они вообще ничего не доводили до конца. Я должна заметить также, что ручной труд я вводила очень постепенно, только тогда, когда дети более или менее упорядочатся (если это были новые дети), и никогда не давала его в начале года (если были дети, уже посещавшие детский сад) и, кроме того, никогда не давала его в утренние часы работы, чтобы ничем не нарушать работы детей с дидактическим материалом.

Что касается ручного труда вообще для детей более старшего возраста (от 6 лет), то в этом отношении Монтессори придерживается того взгляда, что он должен быть в соотношении с кустарным промыслом той местности, в которой находится школа, а потому учительница должна сама изучить его по-настоящему.

Сказки и рассказывание

Обычно говорят, что Монтессори убивает детскую фантазию, не развивает воображения, изгоняя из дошкольных учреждений детское творчество и сказку, а между тем дети «творцы и фантазеры по своей природе, и мы должны идти навстречу этим их стремлениям».

Что касается детского воображения и творчества, то это большие вопросы, на которых я не могу останавливаться. Так называемой же детской «фантазии» Монтессори не придает особого значения и не старается культивировать эту сторону ребенка, в сущности приближающую его к дикарю, ибо эта фантазия есть просто фантазирование, иллюзорность, владеющая маленьким ребенком потому, что он не познал еще самых простых реальных вещей и не обладает опытом. Монтессори старается не задерживать ребенка на этой стадии дикарского состояния, а, наоборот, дает ему возможность поскорее приспособиться к условиям культурной жизни и познавать реальные вещи, его окружающие.