Взломать Дарвина: генная инженерия и будущее человечества - Джейми Метцль Страница 17

Доктор поднимается из-за стола и приветствует вас с теплой улыбкой:

– Так говорят все. Могу я предложить вам капучино?

Вас сильно удивил этот вопрос. С каких это пор в кабинетах врачей предлагают услуги бариста? Похоже, с тех пор как вы были здесь в последний раз, искусственное оплодотворение стало конкурентоспособным бизнесом по обслуживанию клиентов.

– Можно мне без кофеина?

– Все пройдет достаточно легко, – говорит доктор, а затем на мгновение поворачивает голову, чтобы продиктовать ваш заказ кофемашине. – Вы шли в ногу со временем еще 10 лет назад, когда оплодотворили у нас 10 своих яйцеклеток.

– Все эти годы я сплю гораздо лучше, зная, что другие девять эмбрионов до сих пор заморожены. Трудно представить себе, что когда-то я рассматривала и иные варианты. Я не была уверена в том, что захочу еще детей. Но последние несколько лет меня не покидало чувство, что завести второго ребенка – это правильное решение.

– А мы, в свою очередь, сделаем все возможное, чтобы превратить это чувство в ангельскую и радостную действительность. Сахар?

– Одну ложку, пожалуйста.

– Вот что я вам рекомендую, – продолжает доктор, подходя к вам с керамической кружкой бирюзового цвета. – Давайте разморозим шесть из девяти оставшихся эмбрионов, а затем, как и в прошлый раз, извлечем из каждого по пять клеток с помощью ПГТ.

– Хорошо, – отвечаете вы. Доктор продолжает изъясняться на том же прагматичном языке, что и 10 лет назад.

– Затем мы секвенируем эти клетки в каждом из шести эмбрионов и сообщим, кто из этих будущих детей может стать носителем заболеваний, вызванных одногенными мутациями. Все как в прошлый раз.

– Конечно, – уверенно отвечаете вы, делая глоток кофе. Кофе идеальной обжарки. Вы уже проходили через этот процесс, поэтому чувствуете себя уверенно, зная, чего ожидать.

– Но за 10 лет многое изменилось, – продолжает доктор. Она наклоняется ближе к вам. – Раньше мы могли проводить скрининг только на наличие признаков и заболеваний, вызванных одногенными мутациями. Например, пол и цвет волос. Теперь же мы узнали о закономерностях множественных генов, способных приводить к более сложным генетическим нарушениям, намного больше. Причем некоторые из таких нарушений могут проявиться лишь в более зрелом возрасте. А поскольку закономерности различаются у разных людей, да и мы не до конца разгадали чрезвычайно сложный геном человека, то такой тип анализа может рассматриваться исключительно как прогностический. Мы больше не ограничены только двумя исходами – включением или выключением одногенных болезней и патологий, о которых говорили около 10 лет назад. Теперь мы можем давать прогнозы в процентной вероятности. Например, что с вероятностью 70 % ребенок, рожденный из этого эмбриона, заболеет X до того, как ей или ему исполнится Y лет. Это не означает, что у данного ребенка обязательно проявится болезнь Х; просто обладатель такой наследственности имеет определенный риск заболеть. И, разумеется, мы не учитываем факторы окружающей среды, с которыми ребенок столкнется после рождения. Вам понятно, о чем я?

– Да, – говорите вы с небольшой опаской. Это неисследованные воды.

– Но мы можем делать такие прогнозы для самых серьезных и мучительных заболеваний, обусловленных генетикой: болезнь Альцгеймера, болезни сердца, некоторые виды рака. Вы не сможете предотвратить эти заболевания с помощью отбора эмбрионов, но наверняка улучшите шансы своего будущего ребенка на то, чтобы отсрочить их появление или полностью его избежать.

– Многое действительно изменилось, – признаете вы.

– По закону я обязана спросить: хотите ли вы получить вероятностный прогноз? Конечно же, у вас есть право отказаться. Если да, то подпишите этот бланк на планшете.

На секунду вы задумались. А потом берете стилус и подписываете. С чего бы вам не хотеть узнавать эту информацию? В любом случаете вы будете имплантировать один из эмбрионов. Так почему бы не выбрать того, кто имеет все шансы жить здоровой жизнью?

– Кроме того, по закону я обязана спросить вас, хотите ли вы узнать вероятность того, что ваши эмбрионы после имплантации и наступления беременности начнут проявлять другие, непатологические признаки. Решать только вам.

Вы чувствуете мурашки по спине, когда до вас доходит смысл этого вопроса. Подсознательно вы уже знаете ответ, но все равно спрашиваете.

– А какие именно признаки?

– Одними из самых популярных являются генетические закономерности, позволяющие с большей долей вероятности прожить более долгую и здоровую жизнь.

– Звучит слишком просто, – говорите вы с явным облегчением. А сами спрашиваете себя: разве смысл всего этого не в том, чтобы прожить более долгую и здоровую жизнь?

– Хорошо. Чем дальше мы отходим от разговоров о предотвращении болезней, тем сильнее нервничают некоторые пациенты. Очень много болезней обусловлено возрастом. Поэтому если мы хотим победить болезнь, то нужно защитить наших детей от старения.

– А еще некоторые люди считают, что врачи вроде вас играют в бога, – парируете вы.

В ответ доктор задумчиво улыбается:

– Кое-кто действительно верит, что искусственное оплодотворение зашло слишком далеко; что мы даем людям выбор, который природа – или любая другая сущность, в которую верят люди, – не готова нам дать. Именно поэтому крайне важно найти компромиссное решение для каждого будущего родителя. Вы рассказываете, что считаете приемлемым для себя, а мы помогаем вам в достижении этого.

– Когда я пришла сюда 10 лет назад, у меня было гораздо больше сомнений. Но теперь я понимаю, что не отбирать эмбрионы с наибольшим шансом на долгую и здоровую жизнь – это все равно что лишить моего будущего ребенка чего-то важного. – Вы поднимаете стилус, чтобы поставить еще одну подпись.

Врач жестом показывает, чтобы вы не торопились.

– Долголетие – это лишь один из генетических скринингов. Также мы можем довольно точно предсказать рост будущего ребенка. Стоит ли мне продолжать?

– Я читала, что у высоких людей выше доходы и уверенность в себе, по сравнению с невысокими. Это правда?

– На это указывает большинство исследований.

Неужели пара лишних сантиментов роста настолько важна, что вы готовы из-за этого выбрать другой эмбрион? Но, с другой стороны, раз все эти эмбрионы являются вашими потенциальными биологическими детьми, то почему бы при прочих равных условиях не выбрать самого высокого из них. Выбор более высокого будущего ребенка, говорите вы себе, – это то же самое, что невыбор более низкорослого. Вы делаете глубокий вдох. – Почему бы и нет? Что в этом такого? Я же и так отбираю по очень многим критериям.

Стилус становится все тяжелее, но вы снова поднимаете его.

Доктор опять приподнимает руку.

– Следующий анализ – это IQ, – продолжает она тише, но более серьезным тоном.