Франс де Вааль - Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных? Страница 23

Древнегреческий поэт Эзоп, возможно, предугадал эти способности в своей басне «Ворона и кувшин». Ворона, умирающая от жажды, рассказывает Эзоп, нашла кувшин. На дне кувшина было немного воды, и ворона попыталась дотянуться до нее клювом, но уровень воды оказался слишком низок. Тогда ворона придумала хитрость, продолжает баснописец, она подобрала камешки и начала бросать их в кувшин. Потребовалось множество камешков, чтобы уровень воды в кувшине поднялся и ворона наконец смогла напиться. Какой бы неправдоподобной ни выглядела эта история, ее удалось повторить в лаборатории. Первым поставили опыт с грачами – представителями врановых, которые в естественных условиях не используют никаких орудий. Грачам предложили вертикальную трубу, наполненную водой, на поверхности которой плавали мучные черви. Дотянуться до них было невозможно, поэтому, если грачи хотели попробовать этот деликатес, им необходимо было поднять уровень воды. Такой же эксперимент провели с воронами из Новой Каледонии – известными специалистами по применению орудий. В соответствии с поговоркой «Нужда – мать изобретения» и в подтверждение басни Эзопа, сочиненной два с половиной тысячелетия назад, оба вида врановых успешно справились с заданием, используя камни, чтобы поднять уровень воды{119}.

Вдохновленные басней Эзопа, исследователи решили проверить, сумеет ли ворона достать плавающее в трубе с водой вознаграждение, бросая в трубу камни, чтобы поднять уровень воды. Ворона сумела

Тем не менее я позволю себе высказать некоторые замечания относительно проявленной птицами сообразительности. Прежде всего, птицы были предварительно обучены выполнять похожее задание. Они получали вознаграждение за то, что опускали камни в трубу. Более того, пока они изучали трубу с плавающими в ней мучными червями, эти камни очень кстати лежали рядом. Условия эксперимента, таким образом, однозначно подсказывали решение. Представьте себе, что Кёлер учил бы своих шимпанзе ставить ящики один на другой! Мы никогда бы о нем не услышали, потому что это поставило бы под сомнение весь эксперимент. Во время обучения птицы усвоили, что крупные камни предпочтительнее мелких, а наполнение камнями трубы с опилками бессмысленно. Поэтому нельзя исключить, что вместо того, чтобы обдумывать решение задачи, птицы быстро учились. Возможно, они заметили, что опускание камней в воду приближает к ним мучных червей, и это подсказало им необходимость продолжать действовать таким образом{120}.

Когда недавно мы представили нашим шимпанзе задание с трубой, в которой плавал арахис, самка по имени Лиза решила задачу, добавив в трубу воды. Сначала она энергично, но безрезультатно попинала и потрясла трубу, затем резко повернулась и направилась к поилке, чтобы набрать в рот воды, и наконец вернулась к трубе и вылила в нее воду. Лизе потребовалось проделать это несколько раз, пока вода не поднялась до нужного уровня, чтобы она смогла достать арахис пальцами. Я знаю Лизу всю ее жизнь и уверен, что с подобной проблемой она никогда раньше не сталкивалась. Остальные шимпанзе оказались менее успешны, но одна из самок попыталась помочиться в трубу! Она была на правильном пути, хотя выполнить задуманное ей и не удалось.

Наш опыт стал одним из многих подобных экспериментов, проведенных на орангутангах и шимпанзе, причем некоторые из них решали задачу с первой попытки{121}. Это особенно примечательно, потому что человекообразные обезьяны, в отличие от врановых, не проходили предварительного обучения и не имели подходящих орудий под рукой. Вернее предположить, что они сначала обдумали продуктивность использования воды, прежде чем за ней отправиться. Вода ведь даже не выглядит как орудие. Насколько это непростое задание, стало ясно после проведения похожих тестов с детьми, многие из которых так и не нашли решения. Только 58 % восьмилетних и 8 % четырехлетних детей добились успеха. Большинство безрезультатно пытались достать приз пальцами, а потом сдались{122}.

Эти исследования положили начало дружескому соперничеству между поклонниками приматов и врановых. Я часто шутливо обвиняю последних в зависти к человекообразным обезьянам, потому что в каждой публикации они сравнивают результаты врановых с приматами, отмечая, что врановые выполнили задание лучше или по крайней мере не хуже. Называя своих птиц «оперенными приматами», они делают эксцентричные заявления вроде: «В настоящее время единственным достоверным доказательством технологической эволюции, не имеющей отношения к людям, служат вороны из Новой Каледонии»{123}. Приматологи, в свою очередь, задаются вопросами, насколько всеобъемлющий характер носит применение орудий врановыми и не лучше ли было дать им прозвище «оперенные макаки». Может быть, врановые – специалисты узкого профиля, как каланы, разбивающие раковины моллюсков, или египетские грифы, роняющие камни на яйца страусов? Или они в состоянии решать множество проблем?{124} Эта тема далека от завершения, потому что если умственные способности человекообразных обезьян изучаются уже более столетия, то навыки врановых в обращении с орудиями привлекли внимание исследователей лишь в последнее десятилетие.

Любопытный новый пассаж – применение новокаледонскими воронами серии орудий в нужном порядке. Вороне демонстрируют кусочек мяса, который она может достать с помощью длинной палки, но эта палка находится за решеткой, достаточно широкой для клюва, но слишком узкой для головы вороны. Ворона может вытащить длинную палку только с помощью короткой палки, которая лежит рядом в коробке. Правильная последовательность действий, чтобы решить эту проблему, такова: взять короткую палку, затем вытащить ею длинную палку, которую использовать, чтобы достать мясо. Ворона должна понять, что орудия можно применять не только к пище, и предпринять определенные шаги в нужной последовательности. Алекс Тейлор и его коллеги изучали диких ворон на острове Маре в Новой Каледонии, временно поместив их в неволю. Они протестировали семь ворон, и все успешно выполнили задание, причем три из них действовали в требуемой последовательности с первого раза{125}. Теперь Тейлор пробует давать задания с еще большим числом шагов, и вороны пока справляются. Это очень впечатляющие достижения, значительно более успешные, чем у макак, которые испытывают затруднения, выполняя задания, состоящие из нескольких последовательных этапов.

Учитывая существенные эволюционные различия между врановыми и приматами, а также множество видов – предшественников птиц и млекопитающих, – не использующих орудия, следует заключить, что мы имеем дело с типичным примером конвергентной эволюции. Обе систематические группы – врановые и приматы – независимо друг от друга столкнулись с необходимостью применять окружающие предметы в среде своего обитания или с другими потребностями, которые стимулировали увеличение их мозга, что привело к развитию поразительно похожих мыслительных способностей{126}. Появление в повествовании врановых показывает, как открытия умственных способностей животных постепенно, словно рябь от волн, охватывают все животное царство – процесс, которому лучше всего подвести итог еще одним моим правилом. Правило когнитивной ряби: каждая познавательная способность, которую мы обнаруживаем, оказывается более старой и широко распространенной, чем первоначально предполагалось. Это правило стремительно становится основополагающим принципом когнитивной эволюции.

Наглядным примером служат данные об использовании орудий представителями животного мира, не относящимися ни к птицам, ни к млекопитающим. Врановые и человекообразные обезьяны хорошо иллюстрируют наиболее искусное применение технологий, но что следует думать об аллигаторах и крокодилах, наполовину погруженных в воду и балансирующих ветками на своих носах? Крокодилы делают это чаще всего рядом с колониями пернатых во время гнездования, когда цапли и другие болотные птицы отчаянно нуждаются в прутьях и ветках для своих гнезд. Представьте себе сцену: цапля садится на бревно, с которого она хочет подобрать приглянувшуюся ей ветку, но тут бревно оживает и хватает птицу. Возможно, крокодилы первоначально усвоили, что цапли садятся на них, когда ветки плавают неподалеку, а затем развили эту взаимосвязь и стали располагаться рядом с ветками, когда гнездятся цапли. Отсюда всего один шаг к тому, чтобы покрыть себя предметами, привлекающими птиц. Недостаток этой теории состоит в том, что вокруг крокодилов на самом деле плавает очень мало веток – на них слишком большой спрос. Поэтому не исключено, что крокодилы, которых ученые традиционно считают апатичными, тупыми и скучными животными, приносят свои ветки, служащие приманками, издалека. Это был бы еще один эффектный пример когнитивной ряби, распространяющей способность заранее спланировать применение орудий на пресмыкающихся{127}.