Владимир Эфроимсон - Предпосылки гениальности Страница 6

Ряд исследователей обнаружил, что первенец достигает значительно большего, чем последующие дети, отчасти в силу получения более высокого образования, большего внимания и «спроса» со стороны родителей, большего чувства их ответственности[ 11 ]0. Но первенец генетически никаких преимуществ перед своими братьями не имеет, все дело в воспитательных и средовых факторах.

Н. Винер пишет о себе: «В моем развитии были, однако, некоторые факторы, способствующие успеху в целом и успеху 'интеллектуальному в частности. Независимость моего отца отражалась как в моей природе, так и в навыках. Его сила не состояла лишь в высоком уровне интеллектуальных способностей, но и в желании подкрепить эту способность тяжелой, непрерывной работой. Я видел, как отец довел себя до изнеможения геркулесовым подвигом перевода двадцати четырех томов Толстого за два года. Он ожидал и от меня того, что требовал от себя, и я никогда не мог удовлетвориться прошлыми достижениям...

Я был одарен действительно ранней зрелостью и ненасытным любопытством, которое меня в очень раннем возрасте привело к напряженному чтению. Таким образом, вопрос о том, что же со мной делать, стал безотлагательным. Я лично видел немало способных умов, ничего не достигших, потому что легкость усвоения защищала их от дисциплины обычной школы, и они ничего не получили взамен нее. Именно эту дисциплину и настойчивую тренировку мне дал отец, может быть, в избыточном количестве. Я выучил алгебру и геометрию так рано, что они стали частью моей личности. Мой латинский, греческий, немецкий, английский стали библиотекой, отпечатанной в памяти. Где бы я ни был, я мог большую часть этого использовать сра* зу. Эти крупные преимущества я приобрел в возрасте, когда большинство мальчиков учит тривиальное. Таким образом, моя энергия была освобождена для более серьезной работы, в то время как другие учили только азбуку своих профессий»[ 12 ]1. (...)

«Только безграничное невежество и поверхностность взгляда могут позволить не доглядеть, что младенец представляет собой некую строго определенную индивидуальность, складывающуюся из врожденного темперамента, силы интеллекта, самочувствия и жизненного опыта»[ 13 ]2.

Столетием раньше Бюкли, рассмотрев детско-подростковые биографии 29 замечательных людей, резюмировал: «Великий урок, извлекаемый из изучения биографий подростков, это обучаемость молодежи, ее готовность воспринимать и хорошие и плохие впечатления, а также необходимость таких впечатлений, которые не позволяют природе выразиться в непродуктивном роскошестве, но и не сведут итоги восприятия к банальным условностям и накоплению догматичных, а не интеллектуальных знаний»[ 14 ]3. (...)

Очевидно существование гигантских резервных возможностей «нормального» человеческого мозга, которые нуждаются в развитии, волевой стимуляции и возможностях, чтобы творить очень талантливые и даже гениальные дела. (...)

Бесчисленные примеры показывают, что с какой бы частотой не рождались потенциальные гении (а эта частота по законам популяционной генетики должна быть примерно одинаковой во все времена и у всех наций, потому что естественный отбор на высокий интеллект давно прекратился), их развитие и реализация будут в огромной мере определяться социальными факторами. (...)

Что непонятно в такой гениальности для зрителя? Отрешенность. «Боготворя своих любимцев из числа бессмертных, например Моцарта, он в общем-то смотрит на него все еще мещанскими глазами и, совсем как школьный наставник, склонен объяснять совершенство Моцарта лишь его высокой одаренностью специалиста, а не величием его самоотдачи, его готовности к страданиям, его равнодушия к идеалам мещан, не его способностью к тому предельному одиночеству, которое рождает, превращает в ледяной эфир космоса всякую мещанскую атмосферу вокруг того, кто страдает и становится человеком, к одиночеству Гефсиманского сада»[ 15 ]4.

Если зарождение потенциального гения или выдающегося таланта, происходящее во время зачатия, определяется прежде всего генетическими факторами, такой рекомбинацией генов при образовании гамет, которая наделяет оплодотворенное яйцо исключительно благоприятной комбинацией наследственных задатков, то развитие этих дарований определяется в огромной мере социальными факторами, которые преломляются при формировании личности через социобиологические явления импрессинга, через средовые воздействия, особенно сильно формирующие личность. Но результат средового воздействия будет в огромной мере зависеть от возраста и избирательной восприимчивости к такому воздействию.

Если у животных, чье поведение определяется целиком запрограммированными инстинктами, обучение играет второстепенную роль, то у животных обучаемых естественный отбор шел в огромной мере именно на сверхраннюю обучаемость, на обучаемость именно тогда, когда животное еще беспомощно, несамостоятельно. Как только оно станет самостоятельным, обучаться уже некогда: надо добывать пищу, заводить брачных партнеров, класть яйца или кормить детенышей. Но то, что справедливо для всех обучаемых животных, в высшей степени справедливо для человека. (...)

Как бы не были убедительны доказательства предпрограм—мированности наших внешних, первичных реакций радости, симпатии, дружелюбия, ярости[ 16 ]5, ясно, что они объясняют лишь малую долю того, что мы знаем, любим или ненавидим, говорим, делаем, думаем, чувствуем. Образно выражаясь, эволюция превратила человека в стадийно обучаемое, стадийно импрессируемое существо, а генотипы всех видов высшей нервной деятельности являются, по преимуществу, не «конститутивными», а «индуцируемыми». Ибо именно оптимальный или отрицательный импрессинг побудят ребенка и подростка интересоваться или пренебрегать знаниями, литературой, искусством, привьют этические или антисоциальные установки, в частности, установки, что считать хорошим, что скверным.

Йосселин сформулировал гипотезу о наличии внутреннего стремдйШЯ и способности любить других: биологическая потребностЙЙйаденца в матери развивается в потребность быть любимым и любить, становится основой чувства безопасности 'и доверия[ 17 ]6. В подтверждение этого приводится, среди прочего, развитие с детства чувства одиночества у чрезвычайно даровитых детей (КИ около 180), которые, очень рано став самостоятельными, научились обходиться без матери, из-за чего у них не развилась ни способность любить, ни чувство привязанности. Атрофия способности любить обнаружилась у детей и в случаях послеродовой депрессии у матерей и при частой смене воспитательниц. Мы позволим себе добавить, что, может быть, таково происхождение некоторых случаев аутизма у высокоодаренных детей.

б) к генетике интеллекта

В какой мере при относительно близких, схожих условиях развития наследуется тестируемый интеллектуальный генотип?

Йенсен подытожил данные четырех наиболее крупных исследований, охватывающих 122 пары раздельно воспитанных близнецов.[ 18 ]7 (...) В целом коэффициент корреляции между однояицевыми близнецами (ОБ) составлял 0,824, а между двуяйцевыми (ДБ) — 0,53; последняя цифра соответствует половинной общности генотипа у ДБ. Исследования проводились в Англии, Дании, США, что гарантирует их типичность. Мюнзингер показал гораздо более высокую корреляцию КИ у детей с биологическим отцом, по сравнению с приемным[ 19 ]8. Большую роль генотипа в определении КИ показали также Лоэлин с соавтором в очень критичном анализе.[ 20 ]9

Конечно, тест на интеллект позволяет оценивать истинный интеллект только в пределах социально однородной группы. На результатах тестов неизбежно и очень сильно сказываются условия развития, длительность школьного обучения, интеллектуальный уровень окружающей среды и т.д., но сходство между ОБ настолько велико, что позволяет отнести значительную долю популяционных вариантов психических особенностей лиц, выросших в схожих условиях воспитания и обучения, на счет генетических факторов. (...)

В своих исследованиях Кавалли-Сфорца предположительно принял, что превышение над средним уровнем интеллекта на 50% обусловлено средой, на 50% наследственностью; это, вероятно, близко к истине в отношении значительных контингентов, но в индивидуальных случаях на один фактор может приходиться до 100%, а на другой — до 0. Но в общем тесты стали чрезвычайно эффективным методом отбора даровитых.

Возвращаясь, однако, к проблеме внешнего и внутреннего, мы должны заметить, что яростные отрицатели роли наследственных механизмов в коэффициенте интеллекта[ 21 ]0, в гениальности и одаренности, до сих пор не подарили нам ни одного труда, объясняющего, какие именно социальные условия превратили именно данного человека, а не иного, в гения поэзии, музыки, литературы, техники, науки.