Х Льоренте - История испанской инквизиции (Том I) Страница 111

7. Хуан де Виберо Касалья, брат Агостино Касальи, родившийся в Вальядолиде, был наказан как лютеранин. Его приговорили к потере имущества и свободы и к пожизненному ношению санбенито.

8. Донья Хуанна Сильва де Рибера, жена дона Хуана де Виберо Касальи, уроженка Вальядолида, внебрачная дочь дона Хуана де Риберы, маркиза де Монтемайор, и его рабыни, Марии Флюрин. Она разделила участь своего мужа.

9. Донья Констансия де Виберо Касалья, сестра Агостино Касальи, вдова контролера Эрнандо Ортиса, была присуждена к ношению санбенито, к пожизненному заключению и к потере имущества. Агостино, увидя проходящую мимо сестру, повернулся к принцессе-правительнице и сказал ей: "Принцесса, я умоляю Ваше Высочество пожалеть эту несчастную, которая оставит сиротами тринадцать детей".

10. Элеонора де Сиснерос, из Вальядолида, двадцати четырех лет от роду, жена Антонио Эресуэло, осужденного как нераскаявшийся. Она понесла епитимью после двух предшествующих. Муж ее, сойдя с помоста аутодафе, заметил ее в санбенито примиренных, на котором не было ни языков огня, ни фигур чертей, в отличие от его санбенито. В исступлении, вызванном тем, что она оказалась нетвердой в своих верованиях, он ударил ее ногой и сказал: "Так-то ты поступила с учением, которое я тебе преподавал в течение шести лет?" Элеонора молча выслушала мужа, ничего не отвечала и выказала много смирения и терпения.

11. Донья Франсиска Сунъига де Баеса. Эта вальядолидская богомолка была дочерью Альфонсо де Баеса и доньи Марии Суньига. Она была наказана санбенито, заключена пожизненно и лишена имущества. Агустин Касалья, отвечая на обвинения одного свидетеля, заявил, что положение, в котором его упрекают и которое состоит в том, что истинное евхаристическое причащение бывает только под обоими видами, было высказано доньей Франсиской Суньига, ученицей дома Бартоломее Каррансы и брата Доминго Рохаса, добавив, что монахи наносят удары и прячут ударившую руку. В другом показании от 12 октября он повторил сказанное и прибавил, что донья Франсиска - его противница с 1543 года, когда она потеряла надежду выйти замуж за Гонсале Переса де Виберо Касалью, его брата, который не пожелал на ней жениться, потому что Альфонсо Баеса, ее отец, был арестован как иудействующий по приказу вальядолидской инквизиции. Этот довод Касальи неубедителен, потому что и сам он, и Франсиска происходили от евреев, осужденных инквизицией, как мы об этом уже говорили.

12. Марина де Сааведра, уроженка Саморы, вдова Хуана Сиснероса де Сото, выдающегося дворянина. Она была наказана как лютеранка: ее облекли в санбенито, лишили имущества и подвергли пожизненному заключению.

13. Изабелла Мингес, прислуга Доньи Беатрисы Виберо Касалья, сожженной на этом аутодафе. Она разделила участь Марины де Сааведра.

14. Антонио Мингес, брат Изабеллы, житель Педросы, был наказан по этой же причине и таким же образом.

15. Антонио Уазор, англичанин, слуга дона Луиса де Рохаса, сожженного в тот же день [804], был приговорен к ношению санбенито, потере имущества и заключению на год в монастырь.

16. Даниэль де па Куадра, из города Педросы, потерял свободу и имущество и получил пожизненное санбенито как лютеранин.

XI. Проповедь о вере была произнесена знаменитым Мельхиором Кано, епископом Канарских островов, после того как все стали свидетелями скандального и возмутительного поступка, происшедшего посреди собрания. Когда прибыл двор, когда министры, судьи, гранды, знать, народ и обвиняемые заняли свои места, дом Франсиско Бака, вальядолидский инквизитор, приблизился к эстраде, где сидели дон Карлос, принц Астурийский, и его тетка, принцесса Хуанна, и потребовал, а затем и получил от них присягу в том, что они будут поддерживать и защищать инквизицию и открывать ей все, что кем бы то ни было будет сказано против веры, если вдруг они узнают об этом. На такую дерзость этот инквизитор решился, имея распоряжение, одобренное католическими государями Фердинандом и Изабеллой при учреждении инквизиции. Один из пунктов этого распоряжения гласил, что должностное лицо, председательствующее на торжественном аутодафе, должно произнести подобную присягу, даже если оно уже исполняло эту формальность в день учреждения инквизиции в этом городе. Но что общего между должностными лицами и государями? Дон Карлос и его тетка произнесли требуемую присягу; принцу же было в то время всего четырнадцать лет [805]. Впоследствии выяснилось, насколько не понравилась ему дерзость инквизитора. Он поклялся в неумолимой ненависти к инквизиции. Далее я вернусь к этому предмету, говоря о процессе принца.

Статья вторая

ВТОРОЕ АУТОДАФЕ

I. Второе вальядолидское аутодафе произошло 8 октября того же 1559 года. Оно было еще торжественнее первого благодаря присутствию Филиппа II. Инквизиторы подождали его возвращения из Нидерландов, чтобы почтить этим великим торжеством, на котором появились тринадцать человек, приданных пламени, труп и статуя, также сожженные, и шестнадцать осужденных, допущенных к примирению с Церковью и епитимьи. Некоторые из этих процессов закончились еще в мае; следовательно, нельзя сомневаться в том, что казнь несчастных была отсрочена в надежде доставить удовольствие этому столь религиозному монарху, хотя рассказ об этой сцене внушает ужас. Король явился в сопровождении сына, сестры, принца Пармского, трех посланников Франции, архиепископа Севильского, епископа Паленсии и Саморы и других избранных епископов. На торжестве присутствовали коннетабль и адмирал, герцоги Нахера и Аркос; маркиз Дениа, ставший затем герцогом Лерма; маркиз Асторга, граф Урегва, ставший потом герцогом Оссуна; граф Бенавенте, ставший потом также герцогом; граф Буэндиа; последний гроссмейстер военного ордена Монтесы дон Педро Луис де Борха, брат св. Франсиска, герцога Гандиа; [806] великий приор Кастилии и Леона от ордена св. Иоанна Иерусалимского, дом Антонио Толедский, сын и брат герцогов Альба; несколько других грандов Испании, не названных в протоколе этой казни, и много лиц среднего достоинства; графиня Рибадабиа и другие высокие по положению дамы, а также члены советов и суда и коронные власти.

II. Проповедь о вере была произнесена епископом Куэнсы. Епископы Паленсии и Саморы лишили сана священников из числа осужденных; а главный инквизитор, архиепископ Севильи, потребовал от короля дать ту же присягу, какую на предшествующей церемонии дали дон Карлос и принцесса-правительница. Филипп исполнил эту формальность и подписал свое обещание, прочитанное служащим инквизиции посреди собрания. Осуждены были:

1. Дон Карлос де Сесо, дворянин из Вероны, сын епископа Пьяченцы [807] в Италии, из знатной местной фамилии. Ему было сорок три года. Человек способный и ученый, он сослужил большую службу императору, исполняя должность коррехидора в Торо. Он был женат на донье Изабелле Кастильской, дочери дона Франсиско Кастильского, рыцаря ордена Алькантары, и доньи Каталины Ладрон де Гебара-и-Авалос, племяннице епископа калаорского дома Альфонсо Кастильского и кузине толедского декана дома Диего Кастильского (все они происходили от короля Педро Жестокого [808] через епископа Паленсии, дома Педро Кастильского, внука этого монарха). Заключив брак, он поселился в Вильямедиане, близ Логроньо. Он открыто проповедовал ересь и был главным виновником успехов лютеранства в Вальядолиде, Паленсии, Саморе и в других небольших городах этих округов. Арестованный в Логроньо и доставленный в секретную тюрьму Вальядолида, он отвечал на обвинения прокурора 28 июня 1558 года. Приговор был объявлен 7 октября 1559 года, и ему посоветовали приготовиться к смерти на следующий день. В подобных обстоятельствах имеют обыкновение принуждать осужденных объявить правду относительно себя и других лиц, не позволяя ни лжи, ни сокрытия. Это обыкновение увеличивает до бесконечности процессы, потому что большинство обвиняемых теряет мужество в тот момент, когда узнает о своем осуждении. Совестливость и стремление избежать смерти заставляли их делать самые мелочные показания о всей своей жизни и даже о весьма маловероятных обстоятельствах. Дон Карлос де Сесо, потребовав бумаги и чернил, написал свое исповедание, но полностью на лютеранский манер. Он писал, что это учение есть истинная евангельская вера, в отличие от учения римской Церкви, испорченного в течение нескольких веков; что он хочет умереть в этом веровании и что он приносит в жертву Богу унижение, до которого он доведен, как память и знак горячей веры в страсти Христовы. Трудно изобразить страсть и энергию, с которыми он исписал два листа бумаги фактически в присутствии смерти. Сесо увещевали всю ночь 7-го и утром 8 октября, но безуспешно. При отправлении на казнь ему вставили кляп, чтобы помешать проповедовать свое учение. Когда он был привязан к столбу, кляп вынули и принялись увещевать его исповедаться. Он сказал громким и твердым голосом: "Если бы у меня было время, я доказал бы вам, что вы губите себя, не подражая моему примеру. Спешите зажечь эти дрова, которые меня истребят!" Палачи послушались его; Сесо погиб нераскаянным.