Вольдемар Балязин - Тайная жизнь Александра I Страница 12

Августейший путешественник осенью 1817 года объехал Украину, Белоруссию и центральные губернии России, а осенью следующего года отправился по маршруту: область Войска Донского – Одесса – Варшава – Рига.

Александр выехал из Царского Села 25 августа и 29 прибыл в Могилев на Днепре.

30 августа, в день своего тезоименитства, он был на смотре 11-й пехотной дивизии, а вечером – на балу в доме главнокомандующего 1-й армией Барклая де Толли.

Взяв с собой Барклая, Александр поехал дальше. Они проследовали через Бобруйск, село Дашково и прибыли в Полтаву, где бывший губернатор Парижа генерал Фабиан Остен-Сакен устроил на поле под Полтавой потешный бой, воспроизведя знаменитое сражение русских со шведами.

Во время этой поездки, 8 сентября в Киеве, за обедом, возникла беседа, касавшаяся гражданских обязанностей людей различных сословий, или, как тогда говорили, «состояний».

Не обошли стороной и венценосцев. И когда речь зашла о монархах, Александр вдруг сказал с несвойственной ему твердостью: «Когда кто-нибудь имеет честь находиться во главе такого народа, как наш, он должен в минуту опасности первый идти ей навстречу. Он должен оставаться на своем посту только до тех пор, пока физические силы ему это позволяют. Но по прошествии этого срока он должен удалиться. Что касается меня, – я пока чувствую себя хорошо, но через десять или пятнадцать лет, когда мне будет пятьдесят…»

Здесь присутствующие за обедом прервали Александра, уверяя его, что и в шестьдесят лет он будет здоров и свеж.

Бывший свидетелем этого разговора Михайловский-Данилевский писал потом: «Неужели, подумал я, государь питает в душе своей мысль об отречении от престола, приведенную в исполнение Диоклетианом и Карлом V? Как бы то ни было, но сии слова Александра должны принадлежать истории».

Разговор Александра I с братом Николаем Павловичем

В марте 1819 года Александр провел смотр 2-й бригады 1-й гвардейской дивизии. Командиром бригады был его двадцатитрехлетний брат – великий князь Николай Павлович. После смотра, который царь весьма высоко оценил, Александр остался обедать у Николая и его жены и после обеда, сев между ними, вдруг стал очень серьезным и сказал, что остался весьма доволен смотром и вдвойне рад тому, что Николай хорошо исполняет свои обязанности, ибо он видит в Николае своего преемника.

– И все это должно случиться гораздо скорее, – сказал Александр, – чем можно было ожидать, так как ты заступишь на мое место еще при моей жизни, потому что цесаревич Константин отказывается от своих прав на престол.

Николай Павлович и Александра Федоровна буквально онемели от изумления.

Между тем Александр продолжал:

– Вы удивлены, но знайте же, что мой брат Константин, который никогда не интересовался престолом, решился тверже, чем когда-либо, отказаться от него официально и передать свои права Николаю и его потомству. Что же касается меня, то я решил сложить с себя мои обязанности и удалиться от мира.

Николай стал уверять старшего брата, что только он может править империей, что он еще молод и крепок, но Александр стоял на своем.

При этом следует иметь в виду, что год назад у Николая Павловича и Александры Федоровны родился сын, названный Александром, а у самого императора законных детей не было, как не было их и у другого его брата – Константина.

Таким образом, единственным мужчиной в доме Романовых, кто мог бы претендовать на престол, имея основания передать его собственному сыну, был Николай.

Разговор Александра I с братом Константином Павловичем

В том же 1819 году, осенью, находясь в Варшаве, Александр имел беседу и с Константином и пытался еще раз убедить его не отказываться от престола, не сказав ему о своем разговоре с Николаем, произошедшем минувшей весной.

– Я должен сказать тебе, брат, – проговорил Александр, – что я хочу абдикировать. Я устал и не в силах сносить тягости правления. Я предупреждаю об этом тебя для того, чтобы ты подумал, что необ-ходимо будет делать тебе в таком случае.

Константин ответил так:

– Тогда я буду просить у вас место второго камердинера вашего. Я буду вам служить и, ежели нужно, чистить вам сапоги. Когда бы я теперь это сделал, то почли бы подлостью, но когда вы будете не на престоле, я докажу преданность мою к вам как благодетелю моему.

В ответ Александр обнял брата и поцеловал его так крепко, как никогда прежде.

Прощаясь, Александр еще раз повторил:

– Когда придет время абдикировать, то я тебе дам знать, и ты мысли свои напиши к матушке.

ПОСЛЕДНИЕ ПЯТЬ ЛЕТ ЖИЗНИ ИМПЕРАТОРА

Тайные революционные общества в России

Летом 1820 года Александр совершил еще одно заграничное путешествие, отправившись сначала на открытие сейма в Варшаву, а затем на Конгресс Священного союза в богемский город Троппау, где рассматривалось множество вопросов о борьбе с революцией в Венеции, Ломбардии, Неаполитанском королевстве, Пьемонте, Испании и Греции.

Проведя почти год за границей, Александр лишь 24 мая 1821 года возвратился в Царское Село.

И здесь его ждало неожиданное сообщение, что революционные организации существуют не только за рубежом, но и в России.

В первый же день по возвращении в свой дворец особо близкий царю командир Гвардейского корпуса генерал-адъютант И. В. Васильчиков доложил Александру, что во вверенном ему корпусе действуют тайные политические общества, и представил списки главных деятелей этих обществ.

Записка и списки заговорщиков были составлены начальником штаба Гвардейского корпуса генерал-адъютантом А. X. Бенкендорфом, мать которого была воспреемницей младенца Александра и возглавляла мамок и нянек, пестовавших его, когда он был совсем еще маленьким.

Теперь ее сын выступил в роли спасителя царя. Однако, когда И. В. Васильчиков подал императору список наиболее активных членов тайного общества, то царь сказал ему: «Дорогой Васильчиков, вы, который находитесь на моей службе с начала моего царствования, вы знаете, что я разделял и поощрял эти иллюзии и заблуждения. И не мне их карать».

После этих слов Александр, не читая списка, бросил бумаги в горящий камин. А в списке значились руководители будущего движения декабристов.

И сделал это он, несмотря на то, что всего за полгода перед тем, в октябре 1820 года, в Петербурге произошли волнения в войсках – да не где-нибудь, а в лейб-гвардии Семеновском полку, шефом которого был он сам. И зачинщиками бунта были не кто-нибудь, а солдаты «Государевой роты» – 1-й Гренадерской, где служили ветераны и кавалеры. Вся «Государева рота» оказалась в Петропавловке, а полк был расформирован. За попытку пожаловаться начальству и попросить об избавлении от тирании командира полка Шварца – девять человек зачинщиков прогнали сквозь строй и отправили на каторгу, а остальных разослали по гарнизонам Сибири, Урала и Кавказа.

А теперь новое недовольство зрело в армии, и прежде всего в Петербурге, в той же гвардии, а государь почему-то не желал знать об этом. Однако если бы случился какой новый бунт, то тот же государь сумел бы найти виновных и строго спросил бы за нерадение. И потому А. X. Бенкендорф, будучи начальником штаба Гвардейского корпуса, не мог оставить без внимания деятельность подчиненных ему офицеров. Не докладывая более царю о тайных сходках заговорщиков, он продолжал следить за тем, как возникали, распадались и трансформировались различные тайные офицерские организации. Сначала это был «Союз спасения», затем «Союз благоденствия», и наконец, в 1821 году в Петербурге Н. М. Муравьев, Н. И. Тургенев, М. С. Лунин, С. П. Трубецкой и Е. Н. Оболенский создали «Северное общество», а на Украине, на базе Тульчинской управы, было создано «Южное общество», во главе которого встали П. И. Пестель и А. П. Юшневский. Н. М. Муравьев был третьим членом правящей «директории», неся обязанности представителя «Северного общества» как координатор действий двух организаций.

Именно в это время заговорщики и были раскрыты агентами Бенкендорфа.

Следует заметить, что сведения были настолько точны и правдивы, что почти полностью совпадали с выводами Следственной комиссии, составившей аналогичный документ в 1826 году, после разгрома декабрьского восстания 1825 года.

Однако Александр, получив еще раз записку и списки заговорщиков, положил их в свой письменный стол, и они были обнаружены там только после его смерти.

При жизни он не слишком ретиво наблюдал за деятельностью тайных обществ и никаких репрессий по отношению к их членам не принимал.

Историки высказывают на этот счет разные догадки, однако существо дела от этого не меняется – зная о заговоре, Александр почти ничего не сделал для того, чтобы раскрыть его и уничтожить до того, как государственные преступники выведут свои полки из казарм.

Царь решил дело без шума, но основательно. Он приказал гвардии выступить в Италию для подавления антигабсбургских восстаний, но когда полки были лишь на подступах к русской границе, им было приказано остановиться и встать на квартиры в Белоруссии и Литве.